АЛЕКС МЕРФИ. ПОДМОСКОВЬЕ.
– Слушай, а ты – знаменитость!
Вздрогнув, пришел в себя. Пока Ассоль шерстила интернет, я пригрелся, вытянув ноги на соседний стул, и провалился в сон.
– Что? Что ты имеешь в виду?
– Смотри сам…
Она протянула телефон. На экранчике – моя фотография. Та, которую сделали на Лубянке, и еще – в дурацкой красной шапке… Каждый раз при воспоминании о том автобусе рвотный комок подкатывал к горлу.
– Это ориентировка МВД. Говорят, ты – террорист… – она скептически оглядела меня с ног до головы.
– Это неправда!
– Да кого волнует? Любой, кто тебя увидит, обязан сообщить. Ты попал, Лёшик.
– Меня зовут Алекс!
– Не ори. Люди кругом… Улететь, походу, не удастся. Не контрабандой же тебя отправлять…
– А это возможно?
– Да ты что, совсем? Я пошутила! И вообще… Как ты себе это представляешь? У тебя хоть документы есть?
– Нету.
– Офигеть. И как ты собрался в Штаты? Даже на частном самолете… Они же всё равно заполняют полетный лист, декларируют груз. За провоз нелегалов отбирают лицензию!
– Мне надо, понимаешь? Надо…
Я зажмурился, пережидая приступ паники. Накатила тошнота, в висках застучали молотки, сердце ухнуло в живот.
– Да что у тебя там? Невеста? Любимый песик?
– Мама умерла. На похороны…
Глазам вдруг стало горячо. Я ни разу не произносил этих слов, вообще старался не думать. Всё это сон.
Затрясло. Уткнувшись лицом в колени, чтобы избежать её требовательного взгляда, я затих…
ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
Как он мог не справиться с управлением? Это абсурд! Мысли прыгали, как блохи на сковороде. Что? Почему? Может, враги у него были? Отравили?
Ладно… Сейчас я возьму Михалыча, и поеду: Кто констатировал смерть? От каких повреждений? Где свидетели? Всё, всё нужно самому…
Постоянно звонил телефон: то из Управления, то Лилька, то мать – вспомнила не вовремя, что у неё сын есть… Я его отключил, от греха.
– Вот те крест, Романыч! Чистое ДТП! Несчастный случай…
Знакомый из МВД был искренен, как школьник, прогулявший урок.
– Кто занимался автомобилем? Имя, телефон, адрес!
– Да не могу я! Ты чо, не понимаешь?
– Я-то всё понимаю! Убит начальник Управления ФСБ, а ты мне ваньку валяешь? Трибуналу захотел?
– Ты чо, Романыч, я и так тебе по дружбе… Дело-то сразу закрыли…
– Какая, к свиням собачьим, дружба! Кто посмел?
– Иди ты в жопу, Воронцов! Сам разбирайся, если охота… Официальное заключение таково: человек в возрасте, прихватило сердце – не справился с управлением.
– А подушки? У него же тачка новая!
– А вот это уже не ко мне. Не в курсе я…
Неправда. Чего-то все недоговаривают… По идее, землю носом должны рыть – такое событие… Не мелкая ведь сошка!
На Лубянку вернулся поздно. В коридорах пусто, лампы в полнакала. Все разбежались, хоть шаром покати. А в приемной у Кремлева горит свет – яркая полоска выбивается из-под двери… Я подобрался. Пинком распахнув створку, влетел внутрь, поводя пистолетом.
– Рита Павловна, что вы здесь делаете?
Что-то часто я стал дураком выставляться.
– Вас дожидаюсь.
На пистолет она даже не взглянула.
– Зачем?
Я постарался придать голосу уверенности, которую подрастерял за этот дурацкий, полный недомолвок и нелепостей, день…
– Ну как же? Передать дела!
Я сделал сквозь зубы вдох, досчитал до десяти и только потом спрятал пистолет.
– А разве мы не договорились с вами на завтра?
– Ну… Раз уж вы всё равно здесь, почему бы не сейчас? – она философски пожала плечами.
Железная дама. Успокоилась, привела себя в порядок – только синяки под глазами и губы бледные.
– Сколько это займет времени?
Ни о чем я сейчас не мечтал больше, чем о рюмке водки. Замерз, как собака.
– Да собственно… Дела действительно подождут. Все, кроме одного. – она поднялась, и направилась к сейфу. – Завтра сейф опечатают, бумаги заберут – так что нужно сегодня…
Я ничего не понимал. Что за тайны в родном Управлении?
– Это личные вещи Константин Петровича. – объяснила она, ныряя в железный ящик по пояс. – Точнее, его личные дела…
– Что? Разве он занимался оперативкой?
– Это, скорее, хобби. – секретарша с трудом вытащила стопку папок, я помог перегрузить их на стол. – Дела, которым Константин Петрович посвящал свободное время.
Я удивился. Никогда бы не подумал, что трезвомыслящему и очень занятому контрразведчику придет в голову играть в сыщика.
– Но причем тут я? В конце концов, у меня нет допуска!
– Это закрытые дела, на них уже махнули рукой. Ничего секретного.
Я посмотрел на папки. Тут были картонки с замусоленными веревочками и затрепанными уголками, тетради на скоросшивателях, современные файловые футляры…
– Константин Петрович завещали это вам. – секретарша многозначительно придавила сухими желтоватыми пальцами верхнюю папку. Строго, как учительница, посмотрела поверх очков. – Вы меня понимаете, Илья Романович? – и легонько подвинула всю кипу в мою сторону.
– Как не понять…
– Тогда на сегодня всё. Доброй ночи. – она четко, как на параде, развернулась, и удалилась.
А я никуда не пошел. Устроился в кресле шефа, и открыл первое дело…
АЛЕКС МЕРФИ
– Эй, пацаны, оттопыримся?
Я не сразу понял, что это нам. Ассоль отвернулась, но голос – визгливый, квакающий, не утих:
– Да ладно жаться, чо, кайф словить не хотите? – я поднял голову.
Тощий прыщавый юнец, кадык выпирает, как при базедовой болезни. Похож на паука. Глазки лихорадочно поблескивают сквозь немытую челку… Когда я на него посмотрел, парень улыбнулся, показав испорченные зубы. Пушер. Разводит простачков… Хотел его прогнать, но передумал.
– Что у тебя есть?
Он осклабился.
– Девчонки, кислота, бухло…
– Что из кислоты?
– Гирик, бошки, снег, импорт… У меня много всего, были бы бабки.
– Что из колес? – я протянул руку.
Он испуганно огляделся.
– Чувак, не здесь же… Вон, жеребчики пасутся! В сортир пойдем…
Страны разные, а гопники – одинаковые. В туалете ждут дружки. Как только войдем, они накинутся, заберут всё ценное и слава Богу, что не убьют… Если повезет, у него окажется что-нибудь обезболивающее. Что-то не слишком тормозное, но способное хоть на время извлечь раскаленное сверло из груди. Иначе я ничего не смогу.
– Пойдем, – кивнул дилеру и повернулся к девчонке. – Ты посиди. Я сейчас…
Она нарочито равнодушно пожала плечами.
В туалете смердело почти непереносимо. Пол залит то ли водой, то ли чем похуже… Главное, беречь ребро.
Их было четверо. Пушер – пятый. Многовато для гопников. Да и староваты… Увидев бородатые черные морды с характерными носами, я всё понял. Ну что ж… Через несколько минут все пятеро валялись на грязном полу, а я блевал в раковину кровью.
Умывшись под тонкой струйкой отдающей хлоркой воды, наклонился над тем, кто подавал признаки жизни, и сказал:
– Передай Джафару, что мне жаль. Я расплачусь, как только улажу кое-какие дела. Он меня знает.
Бегло огляделся. Вроде никого не убил… Подпер дверь снаружи железным ломом со щита пожарной безопасности, и задумался о девчонке. Кто она мне? Ну, помогла выбраться из города, а дальше что? Тащить с собой – лишние хлопоты. Нужно прямо сейчас выйти через другую дверь, затеряться в толпе, прицепиться к какой-нибудь электричке…
Но… Она там сидит, ждет. Может, беспокоится… Надо хоть попрощаться. Я вздохнул, и направился в зал.
Она была похожа на мальчика: волосы под шапкой, глаза настороженно-злые, упрямый маленький подбородок… Как задиристый воробышек. Я еще раз вздохнул, подошел.
– Послушай, Ассоль… Спасибо тебе за всё. Но дальше я сам.
– Что так? Не нравлюсь?
Сощурила в щелочки и без того узкие кошачьи глаза. На скулах проступили красные пятна. Обиделась.
– Видишь ли… Ситуация только что осложнилась.
– Господи, ты что, убил этого гопника?
– Да нет… Нет же, нет! Это был не гопник… В смысле, никого я не убил! С чего ты взяла?
– Да так. Показалось, – она хмуро нахохлилась. – Так что, расскажешь, что стряслось?
– А как же – «меньше знаешь, крепче спишь»?
– Еще есть – «назвался груздем, полезай в кузов». Это значит…
– Я понял. Знаешь, не такой уж я тупой, прекрати мне всё объяснять…
– Ох, простите, мистер всезнайка…
– Послушай! – превозмогая боль, я присел на корточки, взял её за руки и заглянул в глаза. Лапки у неё были маленькие, синюшные и в цыпках. Холодные, как ледышки. Захотелось поднести их к лицу, согреть дыханием… – Ассоль… Я в бегах. Мафия и спецслужбы вместе – это слишком. Полная жопа, как говориться. Со мной – опасно. Ты можешь пострадать.
Она вырвала руки и спрятала в карманы. Посмотрела с вызовом.
– А может, я не боюсь?
– Господи, что за детство? Боюсь, не боюсь… Не в этом дело! Мне бы себя вытащить, а с тобой… Извини.
Она снова усмехнулась.
– Пока что вытаскивала тебя я. Так что даже не обидно.
Шмыгнула носом и отвернулась. Только слез мне не хватало… Нужно было всё-таки уйти, не прощаясь.
Поднялся, кряхтя, но тут же согнулся в приступе кашля. В груди будто граната взорвалась. Набежали слезы, дыхание вышибло. Я упал на колени, стащил с головы шапку и вжался лицом в душную ткань. Когда приступ миновал, с трудом взгромоздился на стул, сгорбился и затих, прикрыв глаза. Ассоль поднялась и ушла. Сил не было спросить, куда…
Наверное, уже не вернется… Полицейский с дубинкой всё прохаживался неподалеку, бросая в мою сторону настороженные взгляды. Узнал? Или просто проявляет бдительность?
Что делать? Уйти, пока полицейский не вспомнил, где он меня видел… До дверей – метров двадцать. Ряды кресел, дальше – столики кафе, ларьки со всякой всячиной и люди. Много людей. А что, если опять случится что-нибудь страшное? Как в автобусе…
– Вот, выпей, – я не заметил, как Ассоль вернулась. – Кофе с коньяком. Перестанешь кашлять.
– Спасибо.
Села, отгородив меня от полицейского. Тот, кажется, расслабился. Просто двое тинейджеров ждут электричку…
– Ты без меня пропадешь. – сказала, глядя в сторону. – Упадешь где-нибудь и протянешь ноги.
– Я и раньше попадал в неприятности.
– Оно и видно…
До истерики, до визга мне было страшно, что с этой странной девочкой что-нибудь сделается по моей вине. Как с Кейт… Почти три года прошло, а я всё не могу избавиться от этого горького чувства: Беспомощность. Безнадежность. Непереносимое желание всё изменить, вернуть назад, и – бессилие. Невозможность этого, казалось бы, простого действия… Сколько раз я себе представлял, как поступаю совершенно иначе. Не как идиот…
Вдруг Ассоль вскочила, надела лямки рюкзака и протянула руку.
– Пойдем. Быстро, но без паники. По сторонам не пялься.
– Ты что-то увидела?
– По-моему, да. Там какие-то подозрительные, кивают в твою сторону.
– Черт… Джафар так просто не отцепится.
– Джафар? Мертвец Джафар? Это от него ты прячешься? – она остановилась.
Я тоже застыл.
– Откуда ты его знаешь?
– Ну ты даешь… Кто ж не знает Мертвеца? Да им детей в детсадах пугают! Ты наркоман? Игрок? Сколько ты ему должен?
– Нет, я не наркоман. И не игрок…
– А что тогда?
– Я же говорил. Опоздал из-за аварии, сорвал сделку…
Она, поминутно оглядываясь, потащила меня вглубь зала ожидания. Зайдя в темный коридор, распахнула какую-то дверь. Раковина, откидная полочка, кушетка…
– Это комната матери и ребенка. Посидим немножко. – заперла задвижку, и, не снимая рюкзака, села. – Только тихо…
Я упал рядом, привалившись к холодной стене. Было темно, из мусорной корзины несло использованными памперсами.
Сознание сразу стало уплывать. Сквозь сон почувствовал, как Ассоль сжала мою ладонь. Я ей ответил. Снова нахлынуло чувство вины. Зачем я её втягиваю?
ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
Когда начало светать, удивленно огляделся. Просидел всю ночь над необычным, я бы даже сказал, сверхъестественном хобби дяди Кости, и не заметил, как пришло утро.
А ведь он никогда не был выдумщиком. Фантастику, насколько я знаю, не жаловал… Интересно, отец знает? Меня продрал озноб. Черт! Я же ему не сообщил! Неудобно вышло… Сколько сейчас? Семь…
Достав телефон, несколько секунд смотрел на пустой, черный экран. Я же его вчера выключил! И забыл.
– Привет, па… Прости, я вчера совсем замотался, тут такое дело…
– Да знаю я уже. Новости посмотрел. Лене не звонил?
Я не сразу догадался, что это он о супруге дяди Кости. Я её совсем не знал.
– Я же говорю, замотался вчера.
– Позвони, она ждет. Что-то хочет сказать.
– Я лучше заеду. Как думаешь, сейчас не рано?
– В самый раз. На похороны-то придешь, не забудешь?
– Я же извинился. Тут такое… Потом расскажу. Пока.
– Подожди! Должность-то примешь? Петрович тебя прочил…
– Да ты что? Кто мне даст? В Управлении – без году неделя, ни опыта, ни связей.
– Это даже хорошо. Костя считал, у тебя свое видение.
– Да уж… В Управлении оно только не в чести… Слушай, пап, давай об этом потом, а? Я, может, к тебе заскочу вечером. Лады?
По дороге мучительно вспоминал отчество супруги Кремлева.
Мраморный подъезд, домофон. Какая у них квартира? Всё из памяти повылетало…
– Елена Демьяновна? Меня зовут Илья Воронцов, я заместитель…
– Заходите, Илья. Я вас жду.
***
После разговора с женой Кремлева всё запуталось еще больше: ни о каком хобби супруга она не знала, была уверена, что свободное время муж проводит на рыбалке за городом, или в клубе…
Импозантная такая дама. С раннего утра – при параде: прическа, туфли, деловой костюм. Упомянула правда, что собиралась заняться хлопотами…
Меня ждала по одной-единственной причине: была убеждена, что смерть Константина Петровича – несчастный случай. Оказывается, о моих вчерашних похождениях было известно буквально всем, и её специально попросили меня заверить: как жена, Елена Демьяновна ни к кому никаких претензий не имеет. Костя действительно в последнее время жаловался на сердце, и вот – не уберегся…
Кто просил – сказать не пожелала. Собственно то, что её именно попросили мне это объяснить – понял из намеков и недомолвок. Она явно не спала: глаза запавшие, несмотря на макияж – вид бледный и утомленный. Но держится.
Что ж такое твориться? Собственная жена не хочет разобраться, как умер любимый муж? Или боится?
В глубокой задумчивости спустился по лестнице с шестого этажа, сел на лавочку и закурил. Что получается? Гибель начальника Управления ФСБ не только не вызывает должного отклика, но еще по каким-то, пока ускользающим от меня причинам, замалчивается? И никому не придет в голову, что человек на такой должности мог умереть и не своей смертью?
Включив телефон, набрал Михалыча.
– Романыч, ты где? Тут всё управление на ушах: Шеф погиб, заместитель трубки не берет…
– Извини, не до них сейчас. Там есть такая железная леди…
– А, Риточка! Пока отбивается.
– Ну и хорошо. Слушай, я по делу. Можешь узнать домашний адрес того парня? Ну, который вчера экспертное по автомобилю писал?
– Да раз плюнуть.
– Спасибо. Скинь, только сразу.
– А ты?
– А я пока домой. Приму душ, переоденусь, поем чего-нибудь…
Вырулив на проспект, перестроился в скоростной ряд. До дому – минут десять. Уже предвкушал, как залезу под горячую воду, а потом сварю пельмени, залью их кетчупом с майонезом и…
Красный. Педаль ушла в пол, но машина и не думала тормозить. Передо мной – желтый «жучок». Если я в него врежусь… Неистово сигналя, рванул руль влево, в ограждение. Удар, еще удар… Машину поволокло, перевернуло. Вцепился в руль обеими руками, ноги упер в пол, а в голове одна мысль: – «подушки не сработали»…
О проекте
О подписке