Глава 1

Я вдохнула сырой воздух и поменяла позу. Кресло жалобно скрипнуло подо мной, а Вещий, что сидел напротив, даже не шелохнулся и продолжал молчать. Ладно, у нас в допросе образовалась передышка – и на том спасибо. Какая она по счёту назвать затруднялась. Я-то знала, что цикл скоро возобновится и пойдёт по кругу.

Мерзко пахло сыростью. Гарь от дымящих факелов раздирала горло. На каменных стенах подземелья играли тени. Они снова разыгрывали пантомиму, как делали это тысячелетия лет подряд, повторяя за живыми их движения. Только сегодня театральная постановка вышла скучной. Виной тому два глубоко меланхоличных существа – я и Вещий.

В подземную обитель Ордена меня доставили три часа назад парни из оперативного отряда Сыска Ордена. Усадили в деревянное кресло посередине просторного, каменного мешка и оставили для разговора с Вещими рыцарями.

До прилёта сюда всё шло в штатном режиме и увязывалось с пунктами Положения о чрезвычайных ситуациях. К инструкции давненько не прибегали – чай лет сто, может больше. Я стала первой, нарушившей привычный уклад.

Великий Абсолют! Прошло, по моим меркам, всего пять часов, а жизнь перевернулась с ног на голову и замерла в таком положении. Вернусь я к обычному порядку вещей, или нет, теперь всецело зависело от рыцаря – дознавателя.

Пять часов назад началась совместная с оперативниками Сыска операция. Она обещала быть стандартной: отследили пси-импульс преступника, сообщили точные координаты его местоположения. Если потребуется, то нам полагалось создать при помощи усилителей частот гипнотическую Матрицу и втянули в неё сознание человека, которого собирались задержать опера.

Нон, как и велено правилами, примкнул к оперативному отряду и оставался с ними, сообщая о душевном состоянии объекта. Я же работала внутри пси-капсулы, подстраивая частоты усилителей и проверяя новые вспышки энергетических возмущений.

Из нашей пары телепатов, доминантой была я, Нон – пропускал через себя посылаемые мной импульсы и подстраивал дистанционную аппаратуру, носимую на себе, под нужный режим. К тому же, в его задачу, как ведомого дуала, входила телепатическая передача визуальных образов и ощущений мне, чтобы я могла быстрее реагировать на любые изменения во время рейда.

А потом случилось то, что я объяснить не в состоянии, даже сейчас, спустя три часа допросов. Помню только, как меня вытащили из капсулы для усиления телепатического радиуса, а затем – провал.

Очнулась я в медицинском отсеке Центра управления Сыска. В комнату набилось много людей. Первый вопрос мой: «Что случилось?» На него ответил старший аналитик нашей бригады, сообщив, о гибели Нона, и что мне следует собраться с мыслями перед осмотром медработника.

Спасибо оперативникам, дежурившим в Центре, за подаренные сорок пять минут, которые я провела в кабинете медпункта, после осмотра врача. Мне требовалось время, чтобы переварить весть о гибели дуала перед отправкой на допрос в Обитель Ордена.

Потерять напарника – врагу не пожелаешь! Объяснить причины провала задания – и подавно. Мне придётся поднапрячься, чтобы растолковать то, что стряслось во время телепатического сеанса не только рыцарям, но и самой себе.

По негласным правилам Ордена стеклодувов мне следовало принять факт ментального сиротства – пройти душевную перезагрузку через осознание утраты ведомого телепата. Если бы я не нашла в себе силы одолеть проблему самостоятельно, то спустя, отведённые Положением, сорок пять минут мне бы помогли врачи. А сего допускать не собиралась – каждое мгновение по дороге в Орден, я могла бы оставаться в метальном Модо, надеясь на связь с Ноном.

Да, я отказывалась верить, что напарник мёртв! Я чувствовала нечто другое, что объяснить не в состоянии. Потому в сердце оставалась надежда. Категоричность заявлений старшего аналитика не в счёт. Ведь бывают же чудеса на свете? Бывают! Главное – верить.

Лал Чемеч – второй бригадир отряда оперов, сокуим – перед тем, как покинуть кабинет медпункта и оставить меня одну, крепко сжал моё плечо. Он выражал сочувствие – я его приняла. Нон однажды спас Чемечу жизнь – такое не забывается.

Опера надеялись, что я справлюсь: приму решение, уясняю. Я их не разочаровала. Хотя в тот момент именно с размышлениями у меня случилась напряжёнка. Я просто сорок пять минут сидела в медицинском кресле и смотрела перед собой на безупречно белые стены из плитки, отражающие яркий свет. Я стараясь нащупать Нона в ментальном Модо, но натыкалась всё время на что-то необычное, непонятное.

Вдруг возник резкий пси-импульс, называемый телепатами зовом дуала. Он существовал краткий миг, растворился – исчез, оставив странное ощущение ожидания нового контакта.

Отведённое время вышло, дверь распахнулась, и кабинет медпункта снова заполнили бойцы во главе с Лалом. Высокий, спортивный, темноволосый – он грозно смотрелся на фоне стерильного цвета стен и строя своих ребят. Второй бригадир подошёл ко мне и приказал подняться, назвать своё имя. Глядя в его серые глаза я отрапортовала точно по инструкции.

Лал Чемеч лично ревизовал меня через «Империум» – прибор для проверки телепатического состояния ментального доминанты. Лал не сдал меня, увидев зашкалившие показания, а лишь поймав мой взгляд, едва заметно кивнул. Вслух для протокола он бросил, что мол всё чисто и замечаний нет. Далее – следовала отправка на допрос в Обитель Ордена.

Остановившись на крыльце входа, я подняла глаза к небу. Мне было больно смотреть перед собой, и ещё больнее себе под ноги. Проблема была в них – в телепатах. Возле Центра управления Ордена собрались все, кто не был задействован на тот момент в рейдах. Они выстроились в две шеренги, образовав коридор, и опустили головы – так принято у нас сострадать утрате.

Солнце, словно взбесилось, заливая палящим маревом землю. И я смотрела на голубую краску неба, на котором нет ни облачка. На верхушки деревьев, растущих плотной стеной вокруг здания, и отделяющие Центр от остального мира. Это помогло собираться с силами, чтобы пройти через строй.

М-да-а. Длинный день сегодня вышел. Слишком долгий для утраты. И почему нельзя осознав, что больше нет дорогого для тебя человека, просто заснуть пока боль не утихнет?

Двигаясь в сопровождении ребят из оперативного отряда, я принимала соболезнования от всех и каждого. Старалась держаться – не сломаться под грузом сострадания.

«Каррак» – шаттл оперов, – гудя моторами, медленно оторвался от земли и устремился в сторону океана, а у меня перед глазами продолжала стоять картинка с низко опущенными головами телепатов.

Лал Чемеч сидел рядом. Мочал. Он понимал, что происходило со мной, потому настоял на личном сопровождении меня в полёте, и контроле показаний «Империума». Но за весь путь, что мы проделали, Лал так и не включил прибор – из головы называл цифры для протокола.

И вот дознание состоялось. Поначалу меня допрашивали трое Вещих братьев, теперь – остался один. Капюшон чёрного плаща мужчины, прикрывал половину его лица. С моего места, хорошо видны только гладкий подбородок и губы – жёсткие, упрямые, тонкие. Шея и плечи, будто провалились в складки ткани. Понять какого возраста рыцарь затруднительно – можно только гадать. Ну, или помечтать. Жаль только место не располагало к буйству воображения, а напротив – давило, отбирало и без того малые силы.

У Вещих рыцарей своя иерархия, которая строго соблюдалась: от младших чинов к старшим. Последние – входили в Круг Семи рыцарей. Может и правильно, что вершителей судеб целого мира так мало и никто не видит их лиц – кто знает.

Помню, однажды сопровождала важного Вещего на заседание Круга. На тот момент я впервые вошла в Обитель, где находился Стол для совета. Конечно, открыла рот от удивления. Но больше всего меня поразил, высеченный у основания купола Обители один из главных заветов Ордена стеклодувов. Надпись гласила: «Знание для избранных, остальным – вера». Эта же фраза повторялась в древней мозаике пола.

М-да. Для посвящённых, к коим относились я и Нон, попасть в главное хранилище тайн сродни обретению клада. Помню, стоя под сводами Круглого стола, я не могла оторвать глаз от фресок на стенах, статуй мужчин и женщин, облачённых в доспехи. Я пыталась надышаться холодным, пещерным воздухом «сердца» Ордена.

В тот день, но чуть позже, я рассказала Нону, о визите в святая-святых, а он лишь плечами пожал и перевёл разговор на другую тему. Пришлось и мне закончить с восторгами и погрузиться в очередное расследование.

Мы с Ноном служили в аналитическом отделе Сыска Ордена наряду с послушниками. Посвящённые и послушники различались между собой лишь степенью допуска к документам братства.

Посвящённые с рождения считались частью системы. Откровенно говоря, не в курсе, по какому принципу карапузы отбирались для принятия рыцарства, но у каждого из чад оказывались либо дуальные способности, либо дар к улавливанию пси-энергией и гипнозу. Нас забирали у родителей с пелёнок. Давали образование, развивали таланты, помогали обжиться в суетном мире. Каждый из посвящённых с момента инициации приходился другим братом или сестрой.

Послушниками же, становились завербованные Орденом люди, порой уже состоявшиеся в жизни. Единило их одно: им всем в разное время помог Круг Семи, даровав блага или власть. Теперь эти ребята, отдавали вечный долг Ордену.

Впрочем, суть дела не менялась – мы все служили семи главным Вещим рыцарям.

– Вы выходили на связь с дуалом после прерывания телепатического сеанса? – голос Вещего прозвучал глухо, отразился от стен и устремился ко мне.

– Да, – прошелестела я, и поёжилась. – Безуспешно. Мне хватило отведённого правилами времени понять тщетность попыток.

Стоп! Нельзя давать слабину даже перед Вещими.

Объяснить, что чувствовала на самом деле трудно, почти невозможно, да и стоило ли вдаваться в подробности и подставлять Лала? Ради чего? С моей стороны это – не теплящаяся надежда на чудо, а уверенность. Да, в какой-то момент мне показалось, что я потеряла напарника, но затем, я пережила новый контакт. Правда, произошло сие как-то иначе – необычно.

– Как быстро вы попытались восстановить связь после её прерывания?

– Сразу, – губы высохли от волнения, и я облизнула их.

Всё нормально. Всё по плану. Нарушений Положения нет. Лал тоже под защитой.

– Удалось? – едва шевеля губами, спросил рыцарь.

– Нет.

Кто бы мог подумать, но отвечая в миллионный раз за прошедшие три часа на этот вопрос, я продолжала волноваться.

Воцарилась пауза. Я вглядывалась в сидящего напротив меня мужчину, скрывающего своё лицо под капюшоном, и мне мерещилось, что его жёсткие губы вот-вот разомкнутся, и я получу, пусть и ущербную, но информацию. Я мысленно молила его о снисхождении. Попросила бы и вслух, но не решалась – субординация, будь она неладна!

Чудилось, что воздух наэлектризовался, а факелы стали сильнее трещать, под гнётом темноты и сырости. Мышцы спины нещадно болели. Глаза – слезились. А тишина сводила меня с ума.

Эй, Вещий, нас тут двое – ты и я. Скажи мне. Скажи мне, пожалуйста, правду! Никто не узнает, слышишь?

Острая догадка внезапно озарила меня. Мы действительно уже довольно давно находились с дознавателем один на один, и судя по всему, для меня в этом нет ничего хорошего.

По мере возрастания засекреченности происшествия из троих дознавателей, что занимались мной, остался только этот. Так происходит, когда посвящённого готовят к заточению в Обители Ордена. Дадут какую-то работу в архиве без права выхода в мир.

Неужели следовало готовиться к обету Silentium* ¹и ждать? Просто ждать – долго, мучительно, без прав и возможностей, пока Вещий, который сидел напротив, не повелит мне снова спуститься в этот подвал и не одарит малой толикой надежды?

Нет. Мне нельзя оставаться в Обители. Я обязана наказать урода, сотворившего такое с нами. С Ноном. Я готова на всё, ради того, чтобы остаться в деле.

Шмыгнула носом и откинулась на спинку деревянного стула. Он снова скрипнул под тяжестью моего тела. На сей раз звук получился визжащий, будто дерево сетовало на слишком длинную работу в сыром помещении, и на меня – вертлявую и непоседливую.

А под рыцарем стул не изнывал. По-моему, с того момента, как я здесь очутилась, дознаватель и не двигался вовсе. Только его губы складывались в трубочку или поджимались, шевелились, когда он задавал вопрос и получал на него ответ.

Старик. Все Вещие старики.

Или я ошибалась?

Такие собранные гармошкой губы просто не имеют права принадлежать молодому человеку, или мужчине среднего возраста. Только старцу – точка.

М-да. Три часа допросов ни к чему не привели. Уж и не знаю, что из меня ещё можно вытянуть. Я рассказала всё, что помнила, до последней толики. Причём, с каждым новым-старым вопросом уходила моя боль от потери Нона, оставляя вместо себя пустоту. Из неё рождалось упование – хрупкое, трепетное, искусственное. Мои однообразные ответы выкорчёвывали из моего существа остроту ощущений, оставляя оголённую лунку на мёртвом поле памяти, сдобренную усталостью.

Чёрствость – итог трёхчасового допроса. А ещё: бездушие и загнанная в глубины сердца боль.

В который раз взглянула в правый угол. Там на дубовом небольшом столе стоял «Кристалл души» – сканер по типу пресловутого и давно забытого «Детектора лжи». Вернее – свежая модификация полиграфа. Новинка шестого поколения, работающая с ещё большим количеством параметров, чем просто человеческая психика и физиология. Нон всегда брал его с собой во время задержаний.

Шипастый полупрозрачный «камень» светился ровным зеленоватым светом, но кончики игл мерцали, словно раскалялись добела. Затем они, будто теряли температуру и приобретали природный цвет.