Да нет, ей это вовсе не чудится! Хочешь – верь, хочешь – не верь, но верхом на месяце, раскачиваясь на нем, как на огромных качелях, и впрямь сидит маленький мальчик и машет ей рукой. От нижнего уголка месяца прямо к Таниному окну тянется тонкая полупрозрачная полоска лунного света, словно узкая тропинка. Мальчик ступает на нее и идет, как канатоходец по туго натянутому канату. Дойдя примерно до середины, он вдруг садится и съезжает по этой полоске лунного света вниз, как на санках с ледяной горки. У-ух! Одно мгновение, и вот он уже стоит на наружном карнизе Таниного окна. Не сомневаясь ни секунды, Таня открывает окно, чтобы впустить его. Оказавшись внутри, мальчик усаживается на подоконник и какое-то время сидит там молча, болтая ногами и неспешно разглядывая сначала комнату, а потом и девочку.

Таня тоже внимательно изучает своего ночного гостя. На первый взгляд – ничего особенного. Мальчишка как мальчишка – ярко-рыжие кудрявые и немного взъерошенные волосы. Курносый нос и круглые румяные щеки обильно усыпаны крупными веснушками. Он одет в широкие брюки и косоворотку¹, на которую сверху наброшен короткий овчинный тулупчик, а на ногах у него – маленькие аккуратные белые валеночки. Он немного похож на крестьянского мальчика с картинки в одной из Таниных книжек.

– Привет, а ты кто? – не выдержав затянувшегося молчания, спрашивает Таня.

– Дрема.

– Кто-кто? Рома? – переспрашивает она.

– Да нет же, не Рома, а Дрема, – поправляет ее мальчик.

– Странно, никогда не слышала такого имени. Кто бы это мог быть? – недоумевает Таня. И тут она вспоминает слова колыбельной песенки, которую ей когда-то пела мама. Там действительно упоминается какой-то Дрема:

 
Обязательно по дому в этот час
тихо-тихо ходит Дрема возле нас…
За день мы устали очень.
Скажем всем «Спокойной ночи.
Глазки закрывай. Баю-бай».
 

Полузабытая мелодия прокручивается у Тани в голове.

– Может, это и есть тот самый Дрема, из песенки? – думает она.

– А ты что, меня как-то по-другому себе представляла? – словно читая ее мысли, спрашивает мальчик.

– Я даже не знаю… – немного растерявшись, честно признается Таня, и, будучи девочкой воспитанной, тут же добавляет:

– Здравствуй, Дрема. Меня зовут Таня.

– А я знаю. Это мой друг Оле-Лукойе попросил меня зайти к тебе сегодня.

– А-а-а, вот оно что, теперь все ясно. Это Дрема, который, так же, как и Оле, приходит вечером к детям и помогает им заснуть, – догадывается Таня.

Но вот что странно. Ей почему-то совсем не хочется спать. Напротив, она чувствует необыкновенный прилив сил и совершенно забывает о своей болезни. А на душе становится так легко и радостно, что хочется бегать, прыгать, скакать на одной ножке, петь и танцевать, короче говоря, делать все, что угодно, но только не спать.

– Хочешь покачаться на месяце? – неожиданно спрашивает Дрема.

– Хочу, очень хочу, но… Таня вдруг вспоминает, что страшно боится высоты. Даже когда она просто смотрит вниз со своего балкона на пятом этаже, ей всякий раз становится как-то не по себе, начинает кружиться голова, и появляется слабость в коленках.

– А ты не бойся, – опять прочитав ее мысли, успокаивает Дрема, – я буду рядом.

– Ладно, была-не была! – после минутного колебания решается Таня.

А сама про себя думает: Наверное, я все-таки сплю, поэтому мне не так страшно.

Дрема протягивает Тане руку и помогает ей забраться к нему на подоконник. Они вместе выходят из открытого окна и ступают на наружный карниз. На всякий случай, Таня старается не смотреть вниз и поднимает глаза вверх, к ночному звездному небу и яркому серпику месяца. Она уже знает по собственному опыту, что когда смотришь вдаль, а не прямо вниз, голова перестает кружиться, да и высота не кажется такой пугающей.

Над ней – усыпанное звездами небо и приветливо улыбающийся месяц, а под ногами – ведущая вверх прямо к месяцу полупрозрачная светящаяся лунная дорожка. Мальчик уверенно ступает на нее и протягивает руку Тане. Крепко сжимая руку Дремы, девочка делает первый робкий шаг следом. Вопреки всем ее опасениям, она никуда не падает и не проваливается… Тогда она осторожно делает второй шаг, третий… а потом, осмелев, ускоряет шаг… И вот они вместе с Дремой уже бегут вверх по лунной дорожке, взявшись за руки и весело смеясь.

Наконец, дети добираются до месяца. Слегка запыхавшись от быстрого бега, они присаживаются отдохнуть. Месяц лукаво подмигивает им, а Дрема, закинув руки за голову, сильно раскачивается на нем, как на огромных качелях. Каждый раз Танино сердце на мгновение замирает и потом резко падает вниз. Но при этом, ей совсем не страшно, а наоборот, даже очень-очень весело, и она широко улыбается от переполняющего ее ощущения безграничного счастья.

Вокруг сияют звезды, такие яркие и близкие! Они, как и месяц, приветливо улыбаются детям и игриво подмигивают им, словно приглашая поиграть. Вдоволь накачавшись, Таня с Дремой встают и начинают бегать, прыгать, играть в догонялки друг с другом и в прятки со звездами, которые, то прячутся за бегущие по небу тучки, то опять выглядывают из-за них.

– Как же здорово! – думает Таня. – Вот не ожидала, что когда-нибудь буду качаться на месяце, как на качелях, играть в салочки с Дремой и в прятки со звездами…

Здесь на небе очень светло – это горят звезды, и ярко светит месяц. Внизу, на Земле – тоже море разноцветных огней. Это ночные огни большого города. Каждый огонек – это чье-то зажженное окно, и за многими из них наверняка живут дети. И Тане вдруг так захотелось поделиться с ними своей радостью и пригласить их поиграть с ней.

– Давай спустимся вниз, – предлагает она Дреме. – Пусть другие дети тоже повеселятся с нами среди звезд.

– Давай, – охотно соглашается мальчик. – Так будет еще веселее.

Они садятся на лунную горку и лихо летят вниз. Спустившись, они заглядывают в окна к детям. Если ребенок еще не спит и беспокойно ворочается с боку на бок, Дрема тихонько заходит в детскую; в своих мягких валенках он неслышно подходит к кроватке, нежно и ласково гладит дитя по головке. Глазки у малыша сразу же начинают слипаться, и он крепко и сладко засыпает. А потом, уже во сне присоединяется к ним, и они вместе поднимаются вверх по лунной тропинке, бегают и резвятся среди звезд.

Всю ночь напролет над Москвой разливался счастливый и звонкий детский смех. Эхом отражаясь от звездного купола неба, он мелкой звездной пылью мягко и плавно опускался на землю. Влюбленные парочки, гулявшие в ту ночь по Москве, с удивлением и восторгом наблюдали, как с неба сыпалось блестящее искрящееся конфетти, и этот звездопад сопровождался тихим мелодичным перезвоном миллионов колокольчиков. Звездопад в декабре – явление крайне редкое, можно даже сказать, исключительное, а музыкальный звездопад – тем более нечто невиданное и неслыханное.

 
                                                                 * * *
 

На следующее утро дети просыпались с радостными улыбками и восторженно, взахлеб рассказывали удивленным родителям, какой замечательный сон им приснился прошлой ночью. Как они катались верхом на месяце, съезжали вниз по лунной горке, водили хоровод со звездами и играли с ними в прятки.

Слушая их, некоторые мамы и папы вспоминали собственное детство и понимающе улыбались, видя светящиеся счастьем лица своих детей. А другие родители, которые уже давно забыли свое детство с его необузданной фантазией, живым воображением и способностью беззаботно смеяться и от души радоваться жизни, только хмурили брови, озабоченно трогали лоб ребенка и думали: Что за странный сон! Уж не заболел ли он? Может, у него жар и надо срочно вызывать врача?

В то утро Таня тоже проснулась в отличном настроении и со счастливой улыбкой на лице. Когда она открыла глаза, за окном уже вовсю светило солнце – яркое, но по-зимнему обманчивое и холодное. В ясном голубом небе не было ни месяца, ни звезд, ни Дремы.

– Наверное, мне все это приснилось, – подумала Таня. – Ну и пусть! Все равно было так здорово и весело! – успокаивала она сама себя. Но ей почему-то казалось, что события прошлой ночи происходили не во сне, что все это было с ней на самом деле. Однако Таня решила не говорить об этом родителям. Она не знала, как они отнесутся к ее рассказу, поверят ли ему или примут за очередную детскую фантазию и буйную игру воображения и потому оставила это своей маленькой тайной.

Ночь третья

На следующий день к обеду солнце исчезло. Небо затянулось низкими и тяжелыми темно-сизыми тучами, повалил густой снег. Таня читала сказку о Снежной королеве и рассматривала ее на картинках – всю из ослепительного льда, «укутанную в тончайший белый тюль, сотканный, казалось, из миллионов снежных звездочек».

Вечером, когда начало смеркаться, глядя на сплошную пелену снега за окном, она вдруг подумала: А если сейчас ко мне в окно заглянет Снежная королева? Что тогда?

От одной этой мысли Таня внутренне содрогается, и по спине у нее пробегает неприятный холодок. Она пытается отвлечься от мыслей о Снежной королеве, но у нее ничего не получается. Она не может оторвать взгляд от окна, будто какая-то неведомая сила приковывает к нему все ее внимание. И как это часто бывает в жизни, с ней случается именно то, чего она больше всего боится, ведь известно, что своим страхом мы, сами того не желая, как бы притягиваем то или иное неприятное событие.

Снег за окном по-прежнему валит огромными мохнатыми хлопьями, укутывая все вокруг мягким пушистым покрывалом. Он кружит словно рой больших белых пчел. Самая большая снежинка вдруг начинает расти – и вот за окном и в самом деле появляется лицо Снежной королевы. Ее глаза сверкают подобно звездам, но в них нет ни капельки тепла и доброты. Снежная королева улыбается, но от этой улыбки становится холодно и страшно, а сердце болезненно сжимается в комочек.

У Тани мелькает мысль: А вдруг Снежная королева превратит мое сердце в кусочек льда и увезет меня с собой в свои ледяные чертоги²?

В тот же миг девочка чувствует острую колющую боль в груди, слева, как раз там, где находится сердце. Ее охватывает ужас. Таня чувствует, как ее сердце, которое еще мгновение назад громко стучало и трепетало от страха, как осенний листок на ветру, начинает биться все медленнее и все тише. Она уже не ощущает его привычного ровного ритма. Сердце почти совсем замолкает и словно замирает в ее груди. Теперь там ощущается только гулкая бездонная пустота, которая медленно заполняется холодом, который вытесняет собой все – тепло, чувства, саму жизнь. Таня пытается согреться, забравшись под одеяло и зарывшись в него с головой, чтобы сохранить последние остатки тепла в своем теле, а главное – в своем сердце, тепла, которого с каждой секундой там остается все меньше и меньше…

И тут все ее маленькое хрупкое существо восстает против этого.

– Нет, не хочу, чтобы мое сердце превратилось в холодную бесчувственную льдинку! Не хочу стать злой, жестокой и бессердечной и видеть все вокруг как в уродливом искаженном зеркале. Господи, помоги! Мама! Оле! Дрема! Кто-нибудь! Спасите! – вырывается у нее из груди громкий крик отчаяния.

И в этот момент Таня вдруг ясно понимает, что, пока еще не поздно, ей надо самой что-то делать, причем сейчас, немедленно, не дожидаясь ничьей помощи, ведь ее собственный страх может победить только она сама. Она решительно срывает с себя одеяло, вскакивает с постели, подбегает к окну, смотрит прямо в упор в холодные безжизненные глаза Снежной королевы и, собрав все свое мужество, все свои физические и душевные силы, громко кричит ей:

– Я тебя не боюсь, уходи! Убирайся прочь в свой ледяной дворец! Я не отдам тебе свое сердце! Не хочу, чтобы оно разучилось чувствовать и любить!

Наступает полная тишина, от которой даже в ушах звенит. Время словно остановилось. Весь мир, затаив дыхание, замер в гнетущем молчаливом ожидании. И что же теперь будет?

И тут происходит чудо. Таня вдруг ощущает, что лед в ее сердце начинает потихоньку таять. Так весной медленно, но неумолимо тает снег под лучами теплого, по-весеннему припекающего солнышка. Она видит, как улыбка сходит с лица Снежной королевы, оно искажается бессильной яростью и исчезает во тьме и снежной метели за окном.

Посреди ночи Таня просыпается в холодном поту. Сердце бешено колотится, будто вот-вот выскочит из груди. Кровь громко стучит в висках. Рядом с кроватью стоит мама и трогает ее лоб. Вид у мамы очень обеспокоенный.

– Что случилось? Где у тебя болит? – спрашивает она. – Ты стонала и звала меня во сне.

– Мне приснился страшный сон, очень страшный, про Снежную королеву. Она была здесь, прямо за моим окном. Она хотела превратить мое сердце в кусок льда.

Таня бросает быстрый испуганный взгляд в сторону окна, словно ожидая увидеть там лицо Снежной королевы и, не увидев ничего, кроме темноты и бушующей метели, вздыхает с облегчением. Мама садится к ней на постель, крепко обнимает, прижимает к себе и нежно целует в пылающий лоб.

– Не волнуйся, это был всего лишь сон, – успокаивает она дочку, а потом добавляет: Ничего не бойся, я с тобой.

Мама кладет ей на лоб холодное влажное полотенце и дает выпить какое-то лекарство.

– Это снизит температуру, и тебе станет легче. Я посижу с тобой, пока ты не уснешь, – говорит она и берет Танины горячие руки в свои мягкие прохладные ладони.

– Спи спокойно, и пусть на этот раз тебе приснится что-нибудь хорошее, доброе и светлое.

Таня закрывает глаза и тут же проваливается в сон, как в черную бездонную пропасть. Сначала у нее перед глазами проносятся какие-то бессвязные обрывки сновидений. Сон и явь переплетаются так, что трудно отличить одно от другого. Она, то просыпается, то снова впадает в забытье, и все время стремительно летит куда-то вниз, как на американских горках. У-ух! Аж дух захватывает!

То к ней в окно влетает огромная белая сова и уносит ее на крыльях в дремучий зачарованный лес. Она долго блуждает по его непроходимой чаще, пока не встречает маленькую разбойницу из сказки про Снежную королеву, и та помогает ей найти дорогу, и даже провожает до опушки леса вместе со своим Северным оленем.

То она видит, как ее игрушечная собака на диване вдруг оживает и превращается в огромного злого пса с глазами размером с чайные блюдца из сказки «Огниво». Собака выгибает спину, ощетинивается и угрожающе рычит, оскалив длинные острые клыки. Она уже готова броситься на Таню…

Но в этот миг девочка снова просыпается в собственной кровати, а ее любимая игрушка – большой плюшевый бульдог – спокойно сидит на диване и смотрит на нее своими блестящими пластмассовыми глазами, как ни в чем не бывало.

Таня опять засыпает. На этот раз, она оказывается в огромной толпе, которая собралась на улицах города, чтобы посмотреть на новое платье короля. Увидев его во главе своей многочисленной пышно разодетой свиты вообще безо всякого платья, она кричит громко и звонко, на миг заглушив шум ликующей и восхищенной толпы: А король-то голый!

Гул толпы мгновенно стихает. Шествие внезапно останавливается. В наступившей тишине все застывают на месте, как по мановению волшебной палочки, и девочка видит немую сцену во главе с глупым и доверчивым голым королем.

Почти как в игре, когда говоришь: Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, морская фигура на месте замри! – мелькает у Тани в голове, и она вновь просыпается, уже в который раз за эту нескончаемую беспокойную ночь.

И только на рассвете, совсем под утро она засыпает глубоко и спокойно. Видимо, с нее хватило переживаний за одну ночь, и Снежная королева больше не является ей.

 
                                                                 * * *
 

На следующее утро, проснувшись, но, еще не успев открыть глаза, она слышит разговор мамы с папой.

– Сегодня ночью, видимо, был кризис. Надеюсь, теперь дело пойдет на поправку.

– Дай-то Бог!

Хорошо бы! А то так надоело болеть! – думает Таня и открывает глаза.

– Мама, папа, доброе утро!

– Здравствуй, солнышко, как ты себя чувствуешь? – спрашивает мама.

В этот момент в окно детской с улицы действительно заглядывает солнышко, и Таня чувствует, что теперь самое страшное – позади, осталось в ушедшей ночи, бесследно растворившись с первыми лучами яркого утреннего солнца. Девочка прислушивается к своим ощущениям, пытаясь понять, как же она на самом деле себя чувствует. Она кладет руку на грудь, слышит, как бьется ее сердце и вдруг понимает, что это – самое главное! Ее сердце не остыло, не превратилось в лед, оно живое и бьется, как прежде, а все остальное – уже не так важно.

– У меня все хорошо, – с радостной улыбкой говорит Таня, а потом добавляет: Мама, папа, я вас очень люблю! Вы у меня самые лучшие!

Ночь четвертая

Вслед за быстро сгустившимися сумерками на землю вновь опускается ночь. За окном по-прежнему идет густой снег. Взрослые давно спят. На улице темным-темно, если не считать островков тусклого света уличных фонарей, который с трудом пробивается сквозь плотную снежную завесу. Таня лежит в кровати с открытыми глазами и ждет.

А вдруг сегодня снова придет Оле или Дрема? – мечтает она. — Вот было бы весело!

Неожиданно ночная тишина нарушается сначала тихим, едва различимым шепотом, а потом уже более громкими и отчетливыми голосами. На всякий случай, Таня закрывает глаза и делает вид, что спит, а сама внимательно прислушивается к происходящему вокруг.

– Кто это может быть? – думает она. И вдруг догадывается: Да ведь это разговаривают мои игрушки!

В глубине души Таня всегда верила, что игрушки – живые и что ночью, когда люди засыпают, они общаются между собой. Только раньше она никогда этого не видела и могла лишь догадываться о том, что происходит в ее комнате после того, как она уснет.

И что же она слышит?

Кукла Маша жалуется: Моя хозяйка со мной давно не играет, я целыми днями сижу в углу дивана, скучаю и чувствую себя такой одинокой, брошенной и никому не нужной.

Кукла Наташа тоже недовольна: У меня так давно не было нового платья! Старое совсем износилось и вышло из моды. Мне даже неловко в таком виде показываться на люди. А скоро Новый год, в чем я теперь пойду на новогодний кукольный бал?

Из-под дивана, тихонько покряхтывая, вылезает старый плюшевый Мишка и, прихрамывая на порванную лапу, присоединяется к другим игрушкам.