6 глава. Вороны

С того дня, как защитила детей от тирании Ведьмы и позволила называть себя ЖанЭд, Жанна Эдуардовна начала здороваться с Нелькой за руку, по-взрослому, угощая леденцами монпансье, добытыми из глубокого кармана брюк. А вот с Виталиной дружба не завязалась. Та отличалась редкостной рассудительностью и самодостаточностью. Ей хватало громкой мамы, заполняющей всё пространство вокруг своей масштабной личностью.

Детсадовская группа практически неизменным составом перешла в первый класс. Нелька с удивлением обнаружила, что она старше всех в параллели. Из-за маленького роста родители отдали её в школу в восемь с половиной лет. Она и сейчас не отличалась богатырскими габаритами, но уже не стояла на физкультуре в конце строя, сдвинулась на два человека вправо.

Почти сразу у Серёжи появился хвост в виде младшего брата. Болезненный Толик часто находился дома на лечении убойными количествами мёда и малины. Как только у него начиналась аллергия на сладкие «лекарства», он вымаливал у Серёжи возможность сопровождать его на прогулке.

В очередной раз Толик отдал свои лучшие фишки за поход с братом в парк. Сергей шёл впереди, всем видом демонстрируя досаду на увязавшегося следом брата. Нелька ждала их в парке, от нетерпения и кусачего мороза подпрыгивала на месте, прятала нос в воротнике куртки.

Сергей приблизился, дёрнул подбородком в сторону Толика.

– Прицепился со мной.

– Пусть будет. Поможет нам строить театр.

Нелька не понимала, почему друг так настойчиво пытается избавиться от младшего брата. Толик не был ни нытиком, ни ябедой и вообще очень напоминал Серёжу, только чуть меньше ростом. Оба смуглые и черноволосые, смешливые и готовые к любой шалости, как щенки-переростки.

Нелька двинулась в глубь парка, махнув рукой.

– Я там такое нашла.

Накануне зима неожиданно напомнила о себе морозом. Ещё днём под ногами хлюпала грязь, на клумбах зеленел неубиваемый непогодой газон, а ночью температура упала ниже нуля, удивив в первую очередь колонию ворон в парке. Они явно не ожидали такой пакости от природы, заиндевели и повалились на землю в самых разнообразных позах, растопырив крылья и вывернув лапы.

Нелька собрала замёрзших птиц под деревьями и уже начала творить из них экспозицию. Пять ворон с разинутыми клювами изображали хор. Нелька расположила их рядком на кустах шиповника, напротив них, на пне, установила дирижёра – ворону с распростёртыми крыльями и поднятой лапой.

Братья оценили размах выставки и включились в игру. Толик вставил в лапу дирижёра ветку, за что получил одобрительный кивок от Нельки.

Они переглянулись и почти одновременно запели переделанную ещё в детском саду песню, имитируя каркающие голоса, будто это и не они поют, а персонажи их театра.

Расцветали яблони в подвале

Поплыли ботинки над рекой.

Выходила на берег горилла

И кидалась тухлой колбасой.

Серёжа нашел ворону, замёрзшую в необычном положении: голова, лапа и крыло птицы были повёрнуты в одну сторону. Закоченевший труп тут же определили в полицейского-регулировщика, добавили в картину и других персонажей: хулиганов, скрывающихся от правосудия, ворону-художника и даже супружескую пару, застывшую в миг семейной разборки.

Толик занялся инсценировкой Олимпийских игр. Нервничал из-за того, что никак не попадалась ему птица-судья и бегун-победитель. Вскоре вороны в радиусе пятидесяти метров закончились, пришлось искать их по всему парку.

Братья ушли за порцией новых персонажей, а Нелька осталась приглядывать за их сюрреалистическим театром. Она отошла на несколько шагов назад, оценила, поправила «дворника» с веткой в клюве, одобрительно кивнула.

Так увлеклась сюжетом, который рождался в её голове, что шагов за спиной не услышала.

– Вы их что, руками трогали?

На тропинке стояла Вита в белой куртке и яркой красной шапке, а в пушистых варежках держала надкусанный батон хлеба. За её спиной стояла ЖанЭд в безразмерном мужском пальто, кажется, реально военном, а не просто в стиле милитари.

Нелька опустила взгляд на свои перчатки.

– Почти.

Вита приблизилась, оглядела экспозицию, не скрывая гадливости на лице.

– А эти что делают в дупле?

Нелька оглянулась на ЖанЭд, чуть замешкалась, но сказала:

– Сексом занимаются.

Вита слегка сдвинула брови, заметно смутилась, а её мама громко рассмеялась.

– Вы думаете, у ворон как у людей? А вообще круто, охренеть фантазия. Витка, гляди, а это что?

– Это хор, – объяснила Нелли, обводя рукой кусты с развешанными на них птицами.

Вита скривилась и покачала головой.

– Безобразное развлечение.

ЖанЭд, не прекращая посмеиваться, рассматривала галерею, переходя от одной сценки к другой. Из-за деревьев показался Серёжа. Он бежал вприпрыжку, сияя искренней радостью.

– Мы нашли ворону с задранным хвостом! Сделаем, типа ей пинка дают.

Толик добежал чуть позже, неся в каждой руке по парочке птиц, размахивал ими, как букетами, держа за лапы. Увидев Виту и её маму, резко остановился, растерялся и стыдливо спрятал ворон за спину.

– Привет. То есть здравствуйте, Жанна Эдуардовна.

Вита перевела взгляд с Серёжи на Толика, потом на Нельку.

– Вы с ума сошли, что ли? Это дохлые вороны.

– Можешь взять любую и придумать для неё историю, – великодушно разрешил Серёжа, а Нелька впервые увидела, как он смущается.

Витка попятилась.

– Нет. Спасибо.

ЖанЭд выхватила двух ворон из рук Толика.

– А я придумала. Глядите.

Женщина уложила одну ворону в ямку, другую поставила рядом, уперев в ветку.

– Нужно ещё парочку таких, грустных, с постными минами. Будут плакальщицами.

Нелли приблизилась.

– Это похороны, что ли?

– Погребение! – ЖанЭд воздела палец в небо. А что? Сексом они у вас занимаются, пусть и дохнут по-человечьи.

– Мам, пойдём домой. – Вита развернулась и направилась к выходу из парка.

– Скучная ты девка, Виталик, – ЖанЭд нехотя поднялась. – Ладно, пойдём.

Толик и Сергей несколько секунд смотрели вслед уходящей матери и дочке, потом одновременно скинули оцепенение и вернулись к оставленному театру.

Нелли отряхнула перчатки.

– И нам пора.

Задор прошёл, забава надоела.

Уже дома, делая уроки, Нелька неожиданно вспомнила шуточные похороны ворон. Задумавшись, не заметила, как принялась рисовать на черновике. Портрет ЖанЭд выглядел скорее карикатурой, но черты её лица, несмотря на гротеск, угадывались, только почему-то на заднем плане за спиной женщины оказался открытый гроб. Осознав, что она нарисовала, Нелли вздрогнула, поспешно накрыла рисунок учебником, немного подумав, положила сверху ещё парочку книг.

Надя отвлеклась от своей тетради, обернулась к Нельке.

– Ты чего гремишь? Таракана придавила?

– Нет. Фигню какую-то нарисовала.

Надя заинтересовалась, встала со стула и приблизилась к пирамиде из учебников.

– Покажи.

– Да ну, глупости.

– Покажи. Что там такое, что ты даже от себя спрятала?

Нелли нехотя сдвинула книги, открывая вид на портрет. Надя несколько секунд рассматривала рисунок, ткнула пальцем в гроб.

– Это что?

– Гроб.

– При чём тут гроб?

Нелли сощурилась, всматриваясь в лицо ЖанЭд.

– Не знаю, я не его рисовала.

Надя наклонилась над столом, упёрлась локтями.

– Нелька, а вдруг ты провидица, ну, типа нарисовала будущее Жанны Эдуардовны?

Она глянула на сестру.

– Надька – дура. Не пугай. Это страшно.

– Нарисуй меня? – попросила Надя.

Нелли резко дёрнулась вперёд, схватила рисунок и скомкала его.

– Фигня всё это. Какая из меня провидица. Это всё из-за ворон дохлых. Лучше давай уроки делать, а то папа поругает, что трындим не по делу.

Нелька сделала вид, что не было ни рисунка, ни странного гроба, но забыть не смогла, невольно стала присматриваться к ЖанЭд, выискивая в ней симптомы какой-нибудь смертельной болезни. Рисовать боялась и почти на год забросила карандаши.

Об этом рисунке вспомнила, только когда у ЖанЭд появился свой необычный мрачный бизнес.

7 глава. Кошки драли

– Когда вы уже все заткнётесь и свалите домой?

Нелли громко хлопнула дверью и вернулась к столу у окна. Уже час она пыталась сосредоточиться на уроках, но тесты перед глазами расплывались, карандаши на столе вибрировали в такт музыке, доносящейся из-за стены.

В их квартире отмечался ещё один незапланированный праздник – День испытания почтовых лошадей. В честь диковинного праздника мама организовала соревнования с имитацией скачек по квартире. Сначала было даже весело. Нелли оседлала Сергея, и вместе они поборолись за первый приз – бутылку какого-то странного пойла, судя по всему, адски крепкого и самопального. Пить такую отраву никто из них не планировал, но отказаться от соперничества оказалось выше их сил. Азартность их и сблизила ещё в детском саду, теперь добавляя дружбе авантюрный привкус.

Ужин опять состоял из чипсов и чая, Нелли с тоской вспомнила не случившуюся трапезу у ЖанЭд, там, кажется, гуляш был и пюре. Эх, зря она отказалась. Ялицкие, как обычно, напросились в гости к Нельке. Свобода нравов у Кузнецовых их вполне устраивала. У мамы Виталины хоть и было вкусно и уютно, но под её тяжёлым взглядом в горле застревал кусок, а на любой вопрос хотелось выкрикнуть: «Так точно!» – и вытянуться в струнку.

Отсутствие главы семейства Кузнецовых сопровождалось полным исчезновением в доме нормальной еды. Пока Юрий Михайлович бороздил просторы необъятной Родины, Вера переходила на подножный корм, питалась закуской к основному «блюду» и редко бывала настолько трезвой, чтобы задумываться, что же ест её дочь. За несколько дней до приезда мужа она выгоняла любителей дармовщины, кое-как приводила в порядок себя и квартиру. От невозможности выпить становилась желчной и нервной. По этим признакам Нелька и определяла – скоро вернётся отец. Пока музыка вываливалась из окон, и мама курила в квартире, стряхивая пепел прямо в солонку, праздник продолжался.

Ялицкие в этот раз удачно познакомились с двумя студентками и ушли раньше, часть гостей последовали их примеру, остальные разбрелись по всей квартире. Из своей спальни Нелька выгнала парочку, избравшую её кровать для уединения. Наорала на них и отлупила рюкзаком.

Разложив учебники, она попыталась сосредоточиться на алгебре. Наверняка математичка вызовет её к доске для публичной экзекуции. Она уже давно на неё зуб точит. Нелька заранее знала, что учительницу она не переспорит и ни в чём не убедит, но перед одноклассниками не хотелось выглядеть совсем уж тупицей. Всё, что Нелька читала, вываливалось из головы вместе с басами, пульсирующими, казалось, в самой крови. На её просьбу приглушить музыку никто не отреагировал. Она отодвинула стул с такой силой, что он опрокинулся на пол, но удар спинки о паркет потонул в гудящей музыке. Рванула дверь.

– Если вы сейчас все не свалите, я вас сама выгоню пинками. Два часа ночи!

Она оглядела полупустую прихожую и прекратила бесноваться: гости уже расходились. Мама стояла у проёма двери, упираясь в косяк плечом. Видимо, по-другому не могла удержать вертикальное положение.

– Завтра Международный день музеев. Это надо как следует отпраздновать.

Нелька устало отметила, что праздник, кажется, закончился, и хотела захлопнуть дверь в спальню, но увидела на пороге отца.

Юрий Михайлович вошёл тихо и медленно, словно призрак. Да и цветом лица напоминал бледное приведение. Он оглядел погром после недавнего пиршества: пустые бутылки, следы грязной обуви, разбросанные вещи, перевёл взгляд на Нелли. Все трое застыли, глядя друг на друга. На балконе послышался шорох, что-то упало и покатилось по полу, раздались неуверенные шаркающие шаги. В прихожую выполз запоздавший гость. Видимо, он не вышел из роли почтовой лошади, на его спине криво болталась привязанная шарфом разделочная доска.

Мужчина сфокусировал мутный взгляд на хозяйке квартиры и улыбнулся.

– До завтра, Верунчик.

Почти на четвереньках он покинул квартиру, только тогда Юрий Михайлович захлопнул дверь и медленно спустил с плеча ручку большой спортивной сумки.

– Вера? – голос отца прозвучал глухо, с лёгкой вибрацией от сдерживаемого гнева.

Нелька притихла, чуть вжав голову в плечи.

– Пап, я всё уберу. Это моя вина. Позвала друзей и немного не рассчитала масштабы гулянки. Кто ж знал, что школьники так по-свински упьются?

Юрий Михайлович не шелохнулся, не слушая сбивчивую объяснительную речь Нелли, продолжал буравить взглядом пьяную жену.

– Вера! Мать твою! Что это такое?!

Мама отстранилась от проёма двери, потеряв опору, слегка качнулась и сделала шаг навстречу мужу.

– Юра, погоди, не ругайся, сегодня такой праздник!

Она протянула руку, пытаясь коснуться лица мужа, но он резко оттолкнул её и сделал короткий шаг вперёд. Вера едва не упала от такого резкого движения, отклонившись, закинула голову назад, посмотрела с вызовом. Этот прямой и пронзительный взгляд никак не вязался с её пьяным состоянием.

– Ну давай, накажи меня.

Нелька тут же кинулась к маме, вклинилась между ней и отцом. Её он никогда не бил. Мог накричать, пригрозить ремнём, отобрать телефон, запереть в квартире, но руку не поднимал. Он бил только маму.

– Нелли, уйди по-хорошему!

– Мама ни при чём. Это я позвала гостей.

Юрий Михайлович дышал шумно, сдерживался из последних сил. В ложь Нельки он не поверил ни на секунду. Он давно заметил за женой пристрастие к алкоголю, и с каждым годом всё становилось только хуже. Обычно она успевала скрыть следы своих пирушек, но они происходили всё чаще, и всё реже она встречала его, не пропахнув сигаретами и вином. Но никогда ещё Вера так откровенно не демонстрировала своё падение, не выпячивала его, словно медаль за какое-то неведомое достижение.

Он взял Нелли за плечо и грубо оттолкнул.

– Не лезь. Иди в свою комнату и закрой двери.

Нелька по инерции сделала шаг в сторону спальни, но потом резко рванула обратно. Как раз в этот момент Юрий Михайлович замахнулся, руку остановить не успел, и ладонь веско опустилась на щеку Нелли. Она громко охнула и, потеряв равновесие, упала на подставку для зонтов. Металлическая и тяжёлая корзина, выполненная в виде перевёрнутого приоткрытого зонта, подставила под падающее тело железную имитацию спиц.

Перед глазами у Нельки заплясали звёзды, в ушах противно и громко зазвенело, поэтому тёплое мокрое пятно на лопатке она почувствовала не сразу.

Юрий Михайлович, растерялся. Сначала кинулся к жене, открытой для его агрессии, потом к дочке, замершей в нелепой позе. Попытался её поднять, но Нелька оттолкнула его руку, резко вскочила и выбежала из квартиры.

Она летела, не оглядываясь, перескакивая через ступеньки. Ветер за спиной облизывал мокрую от крови футболку. Выскочила из подъезда и ринулась на улицу. В голове уже не звенело, гудело от зарождающегося плача. Щека пульсировала вспышками боли, глаз, попавший под удар, передавал размытую картинку, словно через запотевшее стекло. Спина онемела, немного покалывала, но боль почти не чувствовалась.

Отбежав на квартал от дома, Нелли замедлилась и перешла на ходьбу, а потом и вовсе побрела, едва переставляя ноги. Голова очистилась от мыслей и напоминала пустой колокол, гудящий от долгого и неумелого использования неопытным звонарём. Перед глазами стояло разгневанное лицо отца и пьяный расфокусированный взгляд мамы.

Такой потерянной, одиноко бредущей по ночной улице Алексей и увидел Нельку. Скользнул поверхностно взглядом и хотел отвернуться. Узнавание пришло через секунду, когда свет от фонаря выхватил зелёную макушку.

Сегодня вечером он забрал машину из ремонта. В мастерской наконец выяснили, что с электроникой, и почему автомобиль глохнет, когда ему вздумается. Теперь прогулки стали длительнее и перенеслись за пределы Краснодара. Едва вернув машину, Алексей направился к морю. Бродил по пляжу, искупался в довольно прохладной майской воде, немного освежил мысли. О странной девушке не вспоминал, но стоило её увидеть, вот так бредущей по ночному городу, на губах обозначилась улыбка. Правда, почти сразу она потухла. В сердце закралось тревожное предчувствие. В движениях, во взгляде незнакомки читалась не просто печаль – боль. Она напоминала поломанную куклу.

Он вырулил к тротуару немного впереди, предугадав траекторию движения незнакомки, заглушил мотор и вышел из салона. Опёршись бёдрами о капот, ждал, когда она приблизится. За несколько шагов до того, как они поравнялись, Алексей разглядел на её щеке огромный синяк, в на губе свежую кровь. Вышел вперёд и преградил путь.

– Я отвезу тебя в больницу.

Нелька не остановилась, пока не упёрлась лбом в тёплую преграду, только тогда подняла взгляд.

– Иди на фиг.

Она отступила на шаг назад и попыталась его обойти.

Алексей остановил её, мягко коснувшись предплечья. Увидел, как скривилось её лицо, и убрал руку. Нелька обошла его и снова побрела по тротуару. Он оглянулся и сразу же увидел на белой футболке неровное красное пятно. Догнал в три шага и снова преградил путь.

– Потом можешь посылать меня куда угодно, но сейчас я отвезу тебя в больницу.

Нелька сощурилась, пытаясь разглядеть неожиданное препятствие, и даже не удивилась, увидев изумрудные глаза. У хозяина этих глаз оказался очень приятный голос, если бы этот тембр можно было нарисовать, она изобразила бы его бордовой краской, с примесью шоколадного оттенка. Только вот сейчас ей никого не хотелось видеть и носителя бордового голоса в том числе.

– Слушай ты, рисовательная морда, отстань от меня.

Алексей протянул руку и осторожно отвёл в сторону зелёные пряди. Тот, кто её ударил, не пожалел сил. Припухшая в ссадинах щека смотрелась страшновато, но покрасневший от лопнувших капилляров глаз и разбитая губа, выглядели ещё хуже.

– Поехали в больницу, не знаю, что у тебя со спиной, но лицо точно нужно обработать.

Нелька устало вздохнула.

– А поехали. Можешь меня куда-нибудь увезти и забрать в рабство.

Алексей осуждающе покачал головой.

– Приёмного покоя с тебя хватит. Что со спиной?

– Кошки драли.

Он вернулся к машине и открыл дверцу, приглашая внутрь.

– Сидеть сможешь? Или лучше ляжешь сзади?

Нелли приблизилась к автомобилю, взялась за край дверцы.

– Я же тебе весь салон перепачкаю. Будешь потом полиции объяснять, что это не следы маньяческого хобби.

– Садись. Как-нибудь разберусь с полицией.

Нелли послушно села, но на спинку не откинулась, упёрлась локтями в колени. И снова занавесилась волосами.

Алексей обошёл машину и опустился в водительское кресло. Завёл мотор, неосознанно прислушался к его неровному гудению, опять что-то тарахтело, вырулил на дорогу. В сторону попутчицы намеренно не смотрел.

Она первая нарушила тишину.

– Куда мы едем? Одну больницу точно проехали. Всё-таки маньяк, да? Это было бы закономерное окончание удачного дня.

– У меня друг работает в приёмном покое, сегодня на смене. К нему и едем.

Алексей набрал номер Кости и быстро описал ситуацию. Тот сначала выругался, посоветовал обратиться в полицию, а потом вздохнул и согласился осмотреть находку Алексея.