Малика тягостно привыкала к жизни в общежитии. Слишком много правил окружало её существование в статусе студентки. Комнату пришлось делить ещё с двумя девушками с факультета филологии: Элей и Миленой. Обе были пепельными блондинками, но не от природы, светлокожими, тонкокостными, словно сделанными из одной заготовки.
Невозможность остаться одной оказалась самым неприятным новшеством жизни в общаге. Единственный плюс – ночная темнота теперь обрела дыхание соседок и пугала гораздо меньше.
Возвращаться в общежитие нужно было до закрытия дверей, значит, не позже одиннадцати, а зимой – десяти. Готовить приходилось на общей кухне, единственной на этаже, и ещё не факт, что приготовленное блюдо доживёт до следующего дня. Стоит только замешкаться и не отнести еду в свою комнату, она сгинет в чужих желудках. На втором этаже обитали парни, вечно голодные, но с потрясающим нюхом на свежий борщ. Сквозь перекрытия между этажами им удавалось определить, что готовится на кухне, и просочиться сквозь стены.
Поначалу Эля и Милена к новой соседке по комнате отнеслись настороженно, а сама Малика по старой привычке – откровенно враждебно. Но Кирилл сделал ей внушение, напомнив, что репутация её отца, да и её собственная, остались за пределами родного города, а значит, можно повременить с началом боевых действий в институте и проявить дружелюбие.
Малика рискнула и поразилась: оказалось, приятельские отношения с окружающим миром заметно облегчают жизнь. Она дала себе зарок стать лучшей версией себя: не злословить, не драться, улыбаться и быть добрее. Держать обещание получалось через раз, колючая натура так и прорывалась сквозь налёт благонравия.
Почти месяц студенческой жизни пролетел стремительно и пока радовал новыми событиями и знакомствами.
Малика замерла напротив зеркала, с расстёгнутыми джинсами. Молния не сходилась. Ночные булочки, как и ожидалось, оставили след. В основном на бёдрах. Школьные джинсы, родом ещё из седьмого класса, требовали отставки.
– С завтрашнего дня перестаю жрать. Совсем.
Эля заплетала подруге мудрёную косу, отвлеклась и окинула Малику завистливым взглядом.
– Попа у тебя и правда округлилась, – многозначительно заметила Милена. – Куда собираешься?
Малика оглянулась.
– У Эдьки первенство России на гребной базе. Пойду орать с трибуны.
Девушки встрепенулись.
– У Камарицкого? Кирилла?
Малика снисходительно ухмыльнулась.
– Ну да.
Девушки одновременно вскочили с кровати и принялись вертеться вокруг растерянной Малики, умоляюще заглядывая в глаза.
– Познакомь с ним.
– Пожалуйста. Ты же обещала ещё несколько недель назад.
– Нет, – Малика резко выдохнула и одним резким движением дёрнула бегунок вверх. Осталось только молиться, что молния не разъедется в самый неподходящий момент. – Сегодня ему не до вас.
Эля и Милена обиженно насупились. Дружба с Маликой, а через неё и с Кириллом, открывала девушкам двери в райские кущи, а именно – на факультет физической культуры. Там водились спортсмены всех мастей и на любой вкус, а своих дам почти не было. Зато на филфаке девушек обитало с избытком. Весёлых, романтичных, но одиноких.
– Сколько можно ждать?
Выбрав удлинённую футболку, чтобы в случае казуса с молнией не осрамиться, Малика развернулась к соседкам.
– У него, кстати, есть девушка – Зина.
Милена и Эля переглянулись и почти одновременно пожали плечами. Наличие Зины их нисколько не смущало. Не жена же, всегда можно подвинуть. Их больше увлекал вопрос, как они будут делить Камарицкого между собой.
– Ты обещала ещё в начале сентября. Уже двадцать седьмое, а Кирилл даже не знает о нашем существовании.
Малика уже держалась за ручку двери, когда решила благосклонно предложить:
– Завтра «Звездопад первокурсников», там вас и познакомлю.
Она быстро выскочила из комнаты, но даже через дверь услышала радостный визг.
Бабье лето порадовало почти летней погодой, у реки пахло сыростью и мокрым деревом, но солнце припекало с намёком на загар.
Малика устроилась на самой нижней скамейке, ближе к финишу, чтобы поздравить Кирилла одной из первых. Остальные зрители расселись группками по всей трибуне или прямо на пологом берегу, ближе к воде, и возбуждённо переговаривались.
Наслаждаться отдыхом и природой как-то не получалось, пуговица джинсов больно врезалась в живот, а ткань трещала при каждом движении. Малика откинулась назад и опёрлась на руки, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания.
Как только проснулись гормоны, её тело стало выкидывать фортели и округляться не только в желанных местах. Подростковая пухлость оставила болезненные царапины на самооценке и ворох ненавистных фотографий из средней школы. С тех пор увлечения Малики менялись, одно оставалось неизменным – похудение. Кирилл только посмеивался над сменой диет и стараниями подруги втиснуть себя в размеры одиннадцатилетней девочки. Малика не была полной, но ей всё время казалось, что для счастья не помешает скинуть пару-тройку килограммов.
Каноисты-одиночники по программе шли последними, чтобы дождаться выступления Кирилла пришлось потратить нервы и голос на байдарочников. Малика старалась посещать все соревнования, которые проходили в крае, многие друзья и даже соперники Эдьки знали её в лицо и приветливо махали.
Рассматривая плечистых гребцов, она решила передвинуть их на первое место в иерархии фигуристых спортсменов, поставив на ступеньку ниже многоборцев-легкоатлетов.
Ответив на очередное приветствие, Малика услышала знакомый голос за спиной.
– Вы были правы, гребля – потрясающий вид спорта.
Она резко обернулась и неожиданно для самой себя засмущалась. Сзади, почти касаясь коленями её спины, сидел новый преподаватель, Витольд Ефимович Овсянников. Их знакомство состоялось только сегодня утром, на первой лекции по органической химии. В отличие от её отца, он действительно носил звание профессора, но выглядел максимум на тридцать лет. Именно так Малика представляла себе Эраста Фандорина4 без усов. На висках поблёскивала благородная седина, а облик так и кричал о редкой способности носить строгий костюм, словно в нём он и родился: привычно и небрежно. Даже сейчас, на спортивном мероприятии, мужчина позволил себе лишь одну вольность – снял пиджак. Его так и хотелось обозвать джентльменом и обращаться только на «вы», тем более что он и сам «выкал» всем студентам.
– Мой любимый вид спорта, – после длительной паузы ответила Малика.
– Позволите? – Витольд Ефимович приподнялся, указывая взглядом на свободное место рядом с Маликой.
– Да, конечно.
Он перебрался на скамейку ниже уровнем.
– За кого болеем?
Малика нашла взглядом Кирилла. Он стоял довольно далеко, но узнаваем был с любого расстояния. Как обычно, в белом рашгарде5, чёрных тайтсах6 и алой бандане с тёмными полосками, которые при ближайшем рассмотрении оказывались строчками из стихотворения Эдуарда Асадова. Малика раньше высмеивала привычку друга так одеваться на соревнования, называла его первоклассником с пионом на голове.
Словно почувствовав пристальный взгляд, Кирилл встретился глазами с Маликой и взмахнул рукой, изобразив жест одобрения, потом ткнул себя в грудь и сложил из пальцев цифру четыре.
Малика послала ему воздушный поцелуй и вдруг вспомнила о том, кто находится рядом, смутилась.
– За моего лучшего друга. Он будет выступать под номером «четыре».
Витольд Ефимович подарил Малике пристальный взгляд, сдобренный едва уловимой многозначительной улыбкой.
– Хотелось бы мне иметь такую подругу.
Она растерялась и тут же попыталась уточнить:
– Вы тоже спортом занимаетесь? За вас болеть некому?
Он явно хотел дать длинный ответ, но вместо этого коротко произнёс:
– Нет.
Малика заёрзала на скамейке, не зная, как сгладить неловкость.
– Мы уже давно лучшие друзья.
Преподаватель оглядел суетящихся у берега гребцов, ожидающих финишного заезда, и снисходительно заметил:
– Позвольте с высоты моего возраста выразить скепсис по поводу дружбы между мужчиной и женщиной.
– Сколько можно? – вспылила Малика. – Почему так сложно поверить, что такая дружба бывает?!
Витольд Ефимович опешил от резкого тона и продолжил уже не так уверенно:
– Значит, вас не связывают никакие романтические отношения с другом под четвёртым номером? – А после заминки добавил: – Или ещё с каким-нибудь другом?
– Нет. Не связывают, – раздражённо фыркнула Малика.
Разговор принимал какой-то странный оттенок, и она никак не могла определиться, нравится ей это или нет.
Наконец на старте показалась лодка Кирилла. Зеркально окрашенная дека сливалась с поверхностью воды, отражая рябь на реке. Только белый прямоугольник с номером указывал на наличие каноэ, подтверждая, что гребец держится на воде не благодаря чуду.
Спортсмены замерли на старте, словно гончие, почуявшие добычу. Зрители, затаив дыхание, обернулись к акватории. Выстрел стартового пистолета дал сигнал к движению не только для спортсменов. В тот же момент болельщики стряхнули оцепенение и бурно заголосили, подбадривая гребцов.
Малика вскочила на скамейку и, активно жестикулируя, верещала едва ли не громче всех. Ненавистная пуговица была тут же забыта.
Кирилл вышел со старта с заметной задержкой, что вызвало у Малики бурю негодования, но уже к первой отметке он подошёл пятым. Казалось, что зеркальная лодка не плывёт, а летит стрелой над поверхностью воды, игнорируя силу трения. Отточенные, словно механические движения продвигали вперёд каноэ, постепенно нагоняющее лидеров. Кирилл двигался, будто не чувствуя усталости, мощными сильными гребками приближаясь к тройке спортсменов, вырвавшихся ещё на старте. Поравнялся с ними на некоторое время и за несколько гребков опередил почти на треть корпуса. Очередное движение весла – и он пересёк финишную линию.
Казалось, заезд занял всего несколько секунд: накал эмоций вырвал Малику из времени, заставив забыть об окружающем мире. Теперь же, увидев очередную победу друга, она вернулась в действительность. С досадой осознала, что в глазах преподавателя, который никуда не делся во время гонки, выглядела не просто несдержанной, а, пожалуй, сумасшедшей.
Когда Кирилл причалил к пирсу, первым, кто его встретил, был тренер, как обычно, недовольный даже победой. Пока Малика неслась к юноше, Михалыч успел выявить упущение на старте и покритиковал прохождение дистанции. Кирилл, соглашаясь, кивал, запоминал, но взглядом скользил по многочисленным зрителям.
Малика остановилась в нескольких метрах и подпрыгнула от нетерпения, готовясь кинуться на шею к другу, как только тренер уйдёт с траектории её полёта. Боковым зрением она заприметила другую девушку. Зина стояла ближе к Кириллу, и в её планах тоже было повиснуть на шее победителя.
Михалыч отошёл в сторону, открывая Кириллу вид на двух барышень в застывшем состоянии. Тот посмотрел на Малику, перевёл взгляд на Зину и виновато пожал плечами.
– Извини, но для Кирюхи ты не соперница. Она давно входит в тройку моих любимых женщин.
Растолковав его слова как сигнал к действию, Малика преодолела оставшиеся метры и повисла на друге, обхватив всеми конечностями.
– Эдька, чемпион!
Она крепко прижалась к нему, футболка тут же пропиталась влагой от мокрой одежды Кирилла. Молния на джинсах немного подумала и разошлась. Малика растерялась, одновременно почувствовав и благодарность, и негодование по отношению к предавшим её джинсам.
Кирилл отстранился.
– Осрамилась? Всё-таки штаны не резиновые.
Малика нехотя слезла с друга и одёрнула футболку.
– Это были мои нежно любимые джинсы. Сзади не треснули, и ладно. Молнию можно заменить. Похудею и снова в них влезу.
Кирилл обнял Малику рукой за шею, взлохматил волосы.
– Когда ты уже выпустишь на свободу свою задницу? Кто тебе сказал, что ты толстая?
Малика хотела ответить, но её взгляд наткнулся на недовольную Зину. Девушка сдерживалась из последних сил.
– Можно мне поздравить Кира?
Не дожидаясь, когда Малика отойдёт, Зина оттеснила её плечом и, притянув Кирилла за шею, впилась в него губами, явно обозначая свой статус для окружающих, но больше всего для Малики.
– Только не обслюнявь, как бульмастиф7. Ему ещё на награждение идти.
– Хватит придумывать несуществующие слова!
Малика скосила взгляд на Кирилла. Даже рядом с высоким парнем Зина выглядела внушительно. Ширококостная, с большой грудью и плодородными бёдрами. Из тех, кто в тринадцать лет выглядит на восемнадцать, а в восемнадцать – удостаивается обращения по имени отчеству. С Зиной он встречался всего пару недель, но её глупость уже не была секретом. Малика придумала себе развлечение – засыпала девушку выдуманными словами, настаивая на их истинности. Первое время Зина велась на её хитрость, переспрашивала, удивлялась широкому кругозору, пока одна из подруг не намекнула, что Малика просто издевается, считая её дурой.
Кирилл не вмешивался в перепалки девушек, но и глупость временной пассии не оспаривал, наиболее обидные шутки пресекал, но большую часть времени развлекался за счёт Кирюхи.
Малика только недоумевала, почему Кирилл вообще связался с такой ограниченной особой, пока друг прямо не ответил: секс. Такой ответ вызвал у неё ещё больше негодования и послужил хорошим поводом для шуток о негативном влиянии итальянских старушенций на трезвость ума.
Весь следующий день институт бурлил в ожидании вечернего мероприятия – «Звездопада первокурсников». Малика не планировала участвовать, а вот Кирилл озадачил собственный факультет, изъявив желание читать стихи со сцены. Его не волновало, что это идёт вразрез с репутацией сурового спортсмена и может вызвать шквал насмешек, он просто хотел это сделать.
Пообещав соседкам, что сегодня состоится знаменательное знакомство с её братом, Малика направилась за кулисы. Наблюдать за выступлением из зала она не планировала, хотелось увидеть лица студентов, когда они будут слушать Эдьку. Кирилл стоял, прислонившись к стене и откинув голову. Глаза были закрыты, губы слегка шевелились, проговаривая строчки. Белая рубашка, купленная в начале лета, натянулась на его груди, грозясь треснуть.
Малика дождалась, когда он почувствует её присутствие и вынырнет из транса.
– Волнуешься?
– Ещё как, – легко признался Кирилл, – на соревнованиях так не волновался.
Малика подошла ближе, расстегнула две верхние пуговицы на его рубашке, не дав ткани разойтись по швам при первом же глубоком вдохе. Расправила воротник, открывая вид на загорелую шею.
– Ты пахнешь рекой и солнцем.
– А говорила, что начисто лишена романтики, – Кирилл едва заметно улыбнулся. – Кстати, что это за великовозрастный мужик вертелся около тебя в коридоре?
Малика пожала плечами.
– Лектор приезжий, кажется, из Липецка. Он вчера на соревнованиях за тебя болел. – Она отвела взгляд.
Кирилл заметил попытку спрятать глаза, взял подругу за подбородок и повернул её лицо.
– Мне показалось, он с тобой заигрывал.
– Не показалось. Я почти уверена, что он флиртует со мной.
Малика дёрнула подбородком, освобождаясь от пальцев Кирилла, и мгновенно перешла в атаку.
– А что такого? Мне восемнадцать уже. Это не запрещено.
Кирилл оглянулся, желая удостовериться, что у их беседы нет посторонних слушателей, и продолжил на тон ниже:
– Не запрещено, но всё-таки подобные отношения осуждаются. Будешь потом доказывать, что экзамен сдала своим умом.
– Не буду я ничего никому доказывать. Наплевать мне на чужое мнение, – вскипела Малика, именно потому что он озвучил её опасения.
Кирилл примирительно развёл руками:
– Ты мою итальянскую пассию называла старушенцией, а этот дядюшка явно старше.
– У нас ничего и не было, а может, и не будет, – пробурчала Малика.
– Будь осторожна, – зловеще начал Кирилл, – тяга к преподавателям у тебя в крови. Помнишь, как твоя мама познакомилась с Профессором?
– Не сравнивай меня с этой кукушкой, – Малика на секунду нахмурилась и задумчиво добавила: – Завтра отец приезжает с твоей бабушкой. Раньше наши родственники не особо общались, а тут уже второй раз едут навестить нас на одной машине.
– Летом Профессор сам меня доставил к тебе, хотя раньше убил бы на месте, если бы рядом унюхал.
Малика нехотя, словно смущённо, призналась:
– Я разложила карты на Веронику Петровну. В ближайшем будущем в личной жизни её ждёт судьбоносное событие, связанное с любовью. Там часто мелькал крестовый валет. Боюсь, нас с тобой ждёт сюрприз. Так что они, скорее всего, ещё летом хотели об этом поговорить, вот отец и пригласил тебя, чтоб заранее подружиться. Признаваться они и не думали.
О проекте
О подписке