Новицкого прошиб пот от одной мысли, каким бы убогим он выглядел с ней рядом, не надень костюм. Непритязательно одетая публика поглядывала на них с некоторым недоумением, и он кисло спросил:

– У тебя веера с театральным биноклем с собой случайно нет?

Жанна посмотрела на спутника, не понимая, откуда такой тон. Он пояснил свою мысль:

– Посмотри вокруг – все в джинсах.

Она снисходительно улыбнулась.

– И поэтому я должна быть как все?

Павлу не хотелось, чтобы она была как все. Но взгляды, которые на него кидали все встречные мужчины, оценивая как возможного соперника, заставляли его напрягаться. Хотя он был вовсе не против доброй драки, она добавляла остроты в пресную жизнь, а играющий в крови адреналин заставлял биться с воодушевлением, практически всегда приводившем к победе.

Они сели в первом ряду директорской ложи, и Павел приготовился к нелегкому испытанию. Он любил музыку, но не классическую. К его удивлению, «Иоланта» ему понравилась. Мелодии в ней были простые, без зауми, не то что в «Лоэнгрине», который ему пришлось слушать еще учась в школе, когда весь их класс погнали в оперный театр повышать культурный уровень. Да и первое действие «Иоланты» закончилось быстро – ровно через сорок минут, он специально засек это по часам.

Вышли в коридор, он посмотрел на лицо Жанны и остолбенел. У нее было такое светлое, притягивающее все взгляды выражение, что ему немедля захотелось ее спрятать куда-нибудь подальше от чужих глаз. И параллельно с этим желанием где-то в подсознании возник провокационный вопрос, а не столь ли блаженным будет у нее лицо после их любви?

На его вопрос, не хочет ли она перекусить, Жанна рассеянно улыбнулась, еще слушая звучавшую в душе музыку, и протянула:

– Мне всё равно.

Он повел ее в буфет, где она сжевала, явно не замечая вкуса, бутерброд с красной рыбой, отказавшись от предложенного Павлом бокала шампанского. Стоявшая за соседним столиком компания мускулистых парней с интересом уставилась на девушку. Она их взглядов не замечала, погруженная в собственные мысли, но Павел-то их прекрасно разглядел. С нетерпением дождавшись первого звонка, он ухватил Жанну за руку и увлек в зал, подхлестываемый полупрезрительными взглядами парней.

Как Новицкий и предполагал, после спектакля возле театра их поджидала троица из тех, что беззастенчиво разглядывали Жанну в буфете. Подобравшись, Павел понял, что без мордобоя не обойтись. Обычно его заводила одна только мысль почесать кулаки, но в этот раз драться ему решительно не хотелось.

Один из парней, высокий, с классически правильными чертами лица, перерезал им дорогу и спросил:

– Милая девушка, как вас зовут?

Вынырнув из облака чувственной музыки, Жанна с удивлением посмотрела на остановившего и открыто улыбнулась.

– О, вы наверное, солист балета?

Парень гордо выпрямился.

– Да.

– А в каких спектаклях вы танцуете? – Жанна почти с благоговением посмотрела на него.

Он мягко улыбнулся в ответ, явно польщенный.

– Я занят в Корсаре, Дон Кихоте, Золушке. Да почти во всем репертуаре. Где на первых ролях, где на подхвате. Танцовщиков же мало. Это балерин много. А мы – дефицит.

Она закивала головой, соглашаясь.

Он предложил:

– Давайте, я вам контрмарку дам? А после спектакля пойдем куда-нибудь, погуляем.

Жанна музыкально рассмеялась, отрицательно покачивая головой.

– О нет, что вы! На артистов лучше всего смотреть из зрительного зала, чтобы не терялся эффект волшебства, вы же понимаете?

Он с сожалением сделал шаг в сторону, освобождая дорогу.

– Всё понял. Не буду лишать вас театральных чудес. Но буду очень раз увидеть вас на моем спектакле. Вдвоем с вашим другом. – И он с плохо скрытой завистью посмотрел на Павла.

Тот поклонился, жестом отказываясь от протянутой им контрамарки, и, крепко взяв спутницу за локоть, быстро провел ее к машине. Отъехав, с облегчением проговорил:

– Да, умеешь ты красиво мужиков усмирять.

Жанна недоуменно вскинула бровь. Понимая, что она не притворяется, а и в самом деле не понимает, в чем дело, Павел неохотно объяснил:

– Если бы ты подала им хоть малейшую надежду, эта троица оттеснила бы меня в сторонку, а тебя увезла в какой-нибудь ресторанчик. А дальше уж как масть ляжет.

Жанна не поверила его словам.

– Не думаю, мне они показались очень милыми. Я и в самом деле считаю, что не стоит знать об артистах слишком много. Их место на сцене, а наше – в зале, и пересекаться не стоит.

– Ты прямо как Красная шапочка, всем веришь.

– А ты считаешь, что город – как дремучий лес со страшными волками?

– Ну да, похоже. Особенно для красивых девчонок.

Она с иронией постановила:

– Ну тогда ты самый большой и страшный Серый Волк.

Поперхнувшись, Павел замолчал. А что тут говорить? Она права.

Молча доехали до общаги. Жанна, безмятежно прикрыв глаза и положив голову на высокую спинку, наслаждалась звучавшими для нее одной восхитительными звуками. Ведя машину на автопилоте, Павел беспрерывно взглядывал на ее прелестное лицо. Ему было обидно – она так увлеклась, что напрочь забыла о его существовании. Чтобы напомнить о себе, с изрядной долей ехидства поинтересовался:

– Понравился спектакль?

Она ответила не сразу. Посмотрев на него затуманенными глазами, рассеянно переспросила:

– Что? А, очень понравился. – И снова, отвернувшись от него, прикрыла глаза.

От расстройства Павел начал фальшиво насвистывать, повторяя недавно услышанные мелодии. Не вынеся это издевательство над своими ушами, Жанна нервно попросила:

– Прекрати, пожалуйста!

Павел надулся, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень обиды, но она не обратила внимания на его выразительные гримасы. Негромко сказала:

– Спасибо тебе. Я за последнее время и забыла, какое это волшебство – музыка.

У Павла потеплело на сердце. Стараясь не дать понять, что с ним твориться, с изрядной долей насмешливости поинтересовался чуть охрипшим голосом:

– А что тебе мешало съездить в театр раньше?

Немного помявшись, Жанна нехотя призналась, смущенно пряча глаза:

– Я же из небольшого села. Мне в городе непривычно. Вечером, если честно, я вообще боюсь ходить по улицам одна. А из общежитских девчонок оперой никто не увлекается.

Павел внутренне возликовал. Что ж, хоть в этом конкурентов у него не будет!

Остановив машину возле входа в общежитие, повернулся к ней и положил руку на ее кресло.

– Может, поцелуешь на прощанье? – заметив ее озадаченное лицо, добавил, как истый змей-искуситель: – Знаешь, так ведь положено. В знак благодарности, знаешь ли, а не в знак пылкой любви.

Озадаченная его непомерными запросами, Жанна всё-таки послушно потянулась к его щеке, намереваясь запечатлеть на ней аморфный дружеский поцелуй. В последнее мгновенье Павел повернулся, и поцелуй пришелся прямо в губы. От неожиданности она чуть помедлила, и этим немедленно воспользовался ушлый парень. Неуловимым движением он положил ей руку на затылок и невинный поцелуй превратился в настоящее испытание для ее нравственности.

Он целовал девушку долго, наслаждаясь ее вкусом и запахом, и чувствуя, как желание всё больше и больше волнует кровь. У него возникла сильнейшее желание увезти ее в ближайший лесок, опустить сиденье и заняться тем, чего так жаждала кипевшая кровь. С другими девчонками он так и поступал, но с этой, как он прекрасно понимал, эта попытка может закончиться для него очень печально. Поэтому после ее довольно сильного удара по плечу с сожалением оторвался от ее манящих губ и посмотрел в лицо.

Оно раскраснелось, глаза гневно сверкали, припухшие губы пламенели. Сраженный ее красотой, Павел, как наркоман, потянулся к ней снова, но она сердито выкрикнула:

– Дурак! Если у тебя такая такса за спектакли, то больше я с тобой не пойду, не надейся! – И, нашарив ручку двери, пулей вылетела из машины.

Павел с горечью проводил ее глазами. Дождавшись, когда руки перестанут подрагивать от напряжения, поехал домой, коря себя за несдержанность, одновременно признавая, что в такой ситуации сдержаться мог или святой, или импотент, а он не был ни тем, ни другим.

Забежав в комнату, Жанна первым делом помчалась в ванную. С осуждением посмотрев на свое горящее лицо, отрыла холодную воду, набрала полную пригоршню и плеснула на лицо. Кровь немного отлила и кожа побледнела. Она присела на край ванны, рассеянно болтая в воздухе ногой и удрученно опустив голову.

Какая она, оказывается, распущенная! Когда его поцелуй из поддразнивающего перешел в страстный, и его затвердевшие губы так легко раскрыли ее слабые и покорные, вдруг захотела, чтобы он увез ее далеко-далеко и занялся любовью прямо на заднем сиденье машины.

От этой мысли в голову бросилась вся кровь и она ужаснулась самой себе. От страху стукнула его по плечу и выпалила те глупые слова. Но боялась-то она не его, а собственных, таких необычных и крайне неприличных желаний. Если бы он только знал, о чем она думает! Как хорошо, что обычным людям это недоступно!

Решив, что от подобных переживаний спасти может только расстояние, и ей нужно держаться от Новицкого как можно дальше, прошла в комнату, перекинулась парой банальных фраз с что-то читающей Юлией и улеглась в постель, с ужасом прислушиваясь к себе. Она не сомневалась, что сегодняшней ночью ей приснится какая-нибудь гадость. Что она в постели с Павлом, к примеру.

Но ей ничего не снилось, а если и снилось, то она ничего не помнила.

Неделю Павел не появлялся, и Жанна решила, что он обиделся. Но перед Новым годом он пришел к ним в комнату и пригласил покататься. Обеих. Юлька демонстративно отказалась, а Жанна одна не поехала. Ведь есть же у нее здравый смысл? Правда, в последнее время он явно потерял голос, но не исчез же навсегда?

В общем, просидев у них почти три часа, выпив чаю, который ему вынужденно, в силу хорошего воспитания, предложила Жанна, Павел ушел, недовольный отказом, но обнадеженный ее странной растерянностью.

Она не смотрела ему в глаза, вздрагивала, если он случайно касался ее руки, и вообще старалась держаться от него подальше. Говорила она тоже мало, поэтому он болтал не переставая, чтобы не дать образоваться тому многозначительному молчанию, которое следует перед уходом засидевшегося гостя.

Чем больше он размышлял о ее поведении, тем веселее становился. Приехав домой, он уже чувствовал себя победителем. Еще немного, и он будет на коне. Посмеявшись двусмысленности выбранного сравнения, поправился: не на коне, а на кобылке. Очень привлекательной, грациозной и норовистой. Но всё равно он будет скакать на ней верхом!

Шлепнувшись на широкий диван в своей комнате, представил, как это будет, и от желания перед глазами полыхнул розоватый туман. Вздохнув, поплелся в ванную, в очередной раз принимать холодный душ. Сколько раз ему пришлось обливаться после знакомства с этой цацей! Но скоро он будет сбрасывать напряжение не ледяной водой, а в постели с понравившейся девчонкой, как и положено природой.

После ухода Новицкого Юлька сердито сказала:

– Ну вот, ты влюбилась в этого ловеласа! А ведь я тебя предупреждала!

Вздрогнув, Жанна попыталась отпираться, с ужасом слушая свой фальшивый голосок:

– Да с чего ты это взяла?

Юлька даже не сочла нужным опровергать ее жалкие слова, лишь пренебрежительно дернула плечиком и принялась демонстративно раскладывать на столе взятые в библиотеки книги.

Притихнув и жалко хлюпая носом, Жанна призналась сама себе: подруга права. Но это ничего не значит. Она будет сильной и неприступной. Ей осталось-то продержаться всего-то полгода. А там начнутся каникулы, она уедет, а когда приедет, Новицкого в университете уже не будет. Но эта утешающая мысль расстроила ее еще больше и она пошла в ванную, где включила воду и дала волю безнадежным слезам, забыв о том, что никогда не плачет.

Она уже закупала подарки к Новому году, когда ей позвонила расстроенная мать:

– Жанна, у нас карантин. Миша заболел скарлатиной. Так что Новый год в нашем доме встречать не придется. Но ты приезжай, поживешь или у бабушки с дедушкой, Аня уже там, или у дяди Славы с тетей Олей. Скучно тебе не будет.

Жанна призадумалась. Она любила родственников, но жить рядом с собственным домом и даже не зайти в него? Немного подумав, отказалась. Она еще ни разу не встречала Новый год в большом городе.

– Нет, мама, я лучше останусь. Посмотрю, как празднуют Новый год в городе. В два часа ночи на городской площади будет фейерверк. Я никогда не видела фейерверков.

Немного посетовав, Елизавета Александровна неохотно согласилась.

О том, что на Новый год никуда не едет, Жанна никому не сказала, даже Юле. Почему? Вопрос был сложный. Может, не хотела стеснять подружку, которая непременно позвала бы ее с собой? А может, втайне надеялась увидеться с Павлом наедине? Копаться в душе не хотелось, и она сделала вид, что всё как всегда и ничего особенного не происходит.

Тридцать первого после занятий, когда девчонки из общежития разъезжались по домам, к ней в комнату заглянул Павел. Посмотрел на нее жадными глазами и спросил:

– Юлька уехала?

На всякий случай подойдя к двери, Жанна с вызовом ответила:

– А тебе-то что?

Он уныло пожал плечами.

– Да всё равно, в принципе. Ты же всё равно уезжаешь. – И с надеждой посмотрел на нее.

Ей не хотелось врать, но и правды говорить было нельзя. Поэтому она быстро перевела разговор.

– А как ты будешь встречать Новый год?

Нахмурившись, он исподлобья посмотрел на нее.

– А тебе что, в самом деле интересно?

– А зачем бы я спрашивала?

В голове Жанны мелькнула неприятная мысль: почему он не хочет говорить? У него свидание с девчонкой, потому и молчит?

Скучно вздохнув, Новицкий театрально развел руками.

– Да как обычно. С родителями. Они считают, что это семейный праздник, поэтому до двух ночи буду сидеть за праздничным столом с родичами. А ты? Так же?

Она сухо подтвердила:

– Аналогично.

И не покривила душой. Если бы не карантин, так бы оно и было. Они всегда устраивали пышное застолье для родных и близких. А это было всё население их немаленького села.

Сев на стул, Павел окинул ее тоскующим взглядом.

– Может, хоть чаем напоишь?

Голос у него прозвучал с таким осуждением, что Жанна немедля взбунтовалась.

– Некогда мне. Я еще не собиралась.

Он вкрадчиво предложил:

– Может, мне помочь? А потом я тебя на автовокзал подброшу.

Это означало крушение всех ее планов, и она заносчиво отказала:

– Нет, спасибо. И уйди, будь любезен, ты мне мешаешь!

Павел попытался воспротивиться, но она была достаточно настойчива, демонстрируя завидную твердость, и ему пришлось уйти даже без поцелуя, потому что она была настороже и не позволила ему приблизиться к себе настолько, чтобы можно было схватить ее в объятья.

Оставшись одна, Жанна испытала двойственные чувства. Было и облегчение, но досады, пожалуй, было куда больше. Наврала, и что проку? Занятия начинаются только десятого и почти две недели ей придется сидеть в одиночестве. Но уж лучше скучать одной, чем развлекаться с Новицким. Известно, какие у него развлечения.

Чтобы развеяться, пошла в соседний супермаркет и купила к празднику немного деликатесов. Накрыв праздничный стол, села за него с тоскливым чувством одиночества. Никогда в жизни ей не доводилось встречать свой самый любимый праздник одной. А ведь как его встретишь, так и год проведешь. Пожалела и о том, что не поехала домой, и о том, что наврала Павлу. Сидели бы сейчас вместе, насколько было бы веселее!

Но в монолог встрял здравый смысл. Ну, встретили бы Новый год вместе, и где бы закончилась новогодняя ночь? В постельке? А дальше что? Не думает же она, что после этого он, как честный человек, на ней женится? Нет, не настолько уж она наивна. Любовью и верностью тут и не пахло. Похотью и сумасбродством – да. Но не более того. Нет, подобные игры не для нее. Пусть теперь и не для кого беречь свою невинность, но чувство собственного достоинства еще никто не отменял.

Хотя они с Юлькой и запаслись бутылкой шампанского, но она никогда бутылки не открывала и начинать не собирается. Когда общежитское радио голосом президента поздравило ее с Новым годом, она встала, подняла кружку с лимонадом и залпом выпила, закашлявшись от острых иголок, ударивших в нос. Сообразив, что загадала в этот момент, так поразилась, что долго терла лоб, пытаясь понять, что же это с ней такое. Она пожелала, чтобы Павел признался ей в любви в новом году! Чушь какая!

Отдышавшись, оделась, вышла на улицу и восхитилась – отовсюду били огненные струи. Небо сверкало от раскаленных разноцветных огней. Конечно, в Ивановке в новогоднюю ночь тоже запускалось немало шутих и других огненных забав, они и сами, бывало, запускали десяток-других ракет, но такого размаха, когда ночное небо сплошь сияло от запущенных ракет, она никогда не видала.

Полюбовавшись, пошла к автобусной остановке. Автобус пришел почти полный – все спешили на площадь, где сверкала яркими огнями главная городская елка, шел новогодний концерт и на два часа ночи была намечена настоящая огненная феерия.

Выйдя вместе с остальными пассажирами у большого белого здания, Жанна слилась с огромной гомонящей толпой. Осторожно пробираясь мимо подвыпивших людей, подосадовала, что не запаслась какой-нибудь маской – ее постоянно окликали незнакомые парни и мужики, зазывая присоединиться к ним. Пару раз ей даже достались слюнявые поцелуи, отнюдь не добавившие настроения. На ее счастье, в небольшом киоске, торгующем новогодней всячиной, был довольно большой выбор самых разных масок.