Читать книгу «Лунная дорога. Часть 1» онлайн полностью📖 — Татьяны Герцик — MyBook.
image

Глава вторая

День начался сумбурно. Сначала позвонила с работы мама узнать, как мои дела, а на часах еще и девяти не было. Я ответила ей, не открывая глаз, и тут же снова заснула. Потом позвонил папа с таким же вопросом. Потом Инка сподобилась дорассказать мне то, о чем забыла сказать вчера. Пришлось молча выслушать, хотя хотелось ругаться во весь голос.

В результате в десять часов я в несколько взбудораженном состоянии выползла во двор и тут же была атакована вчерашней четверкой мушкетеров, ожидающих меня перед нашим участком.

Председательствовал, естественно, Вадим, старательно изображающий из себя мудрого Атоса. Он стоял перед калиткой в черной майке и черных обрезанных джинсах. Высокий, стройный, сероглазый, с рельефной мускулатурой. Если смотреть непредвзято, то вполне комильфо. Симпатичный такой. Но все равно мне не нравился.

Позевывая во весь рот, нехотя поплелась к калитке. Открывать не стала – вот еще. С них станется ко мне с обнимашками лезть, типа в знак приветствия, оно мне надо? Я вообще не люблю, когда ко мне прикасаются чужие руки.

– Привет, чего такая заспанная? Небось до утра в интернете сидела? – подозрительно осведомился Вадька, непочтительно разглядывая мою помятую физиономию.

– Почти, – не стану же я говорить, что слушала повесть о великой любви, пятой на день? Утрирую, конечно, но Инка в самом деле уж слишком часто влюбляется. На мой пристрастный взгляд, можно бы и пореже.

– Ладно. Дело твое. Мы вот для чего пришли, – Вадька поморщился и ткнул кулаком в бок Сергея. – Лучше ты скажи, а то мне в этой тупой авантюре участвовать вовсе не хочется.

– Вот так всегда! – пожаловался Серега, скорчив жалостливую мину и потирая пострадавший бок. – Как что потруднее, так сразу на меня перекладывает.

– Можем отказаться, – тут же деловито взбодрился Вадька. – Мне это дельце с самого начала не нравилось.

– А что тебе конкретно не нравилось с самого начала? – я одним глазком алчно поглядывала на плантацию земляники, манившую красными бочками из-под темно-зеленых листьев. Есть хочу. Вот уйдут сейчас эти обалдуи, я наберу полную корзинку и как наверну со взбитыми сливками…

Домечтать мне не дали. Серега тут же возопил не своим голосом:

– Ленка сегодня под утро домой приползла! До одури обалдевшая! По уши в этой так называемой любви! – и прагматично, будто торговался на рынке из-за ведра картошки, добавил: – Так что в игру тебе нужно вступать немедленно! Лучше всего прямо сегодня!

Я была невыспавшаяся, голодная, и, соответственно, злая. А кто бы на моем месте был добрым? Покажите мне этого альтруиста, я его сфотографирую и фото в рамочке на стенку повешу. С поучительной подписью «такие долго не живут».

Разговаривать мне ни с кем не хотелось, единственной насущной потребностью было даже не поесть, а пожрать, для чего надо было поскорее избавиться от этих шумных оглоедов.

– Что я должна делать? Быстро, конкретно и по существу! – да, я могу быть строгой, когда меня вынуждают.

Парни сразу по-солдатски подтянулись и отрапортовали:

– Делаем так. Сегодня в деревенском клубе танцы. Мы приходим и тихонько садимся в сторонке. А потом появляешься ты. В самом расцвете своей неземной красоты.

– Это как? – я что-то не слишком представляла, как можно появиться в этом самом расцвете.

– В платье, значит, коротком, – уточнил Сашка. Он из мушкетеров больше всех в женской красоте разбирался. Даже блондинку от шатенки отличить умел. – Чтоб ножки хорошо были видны. Они у тебя обалденные. Ни один нормальный парень не устоит. И можешь даже ресницы нарастить. Чтоб уж наверняка.

Это он зря. Если я ресницы наращу, они мне щеку задевать будут и смотреть мешать. Проходили уже. Так что сказала я одно:

– Я в джинсах приду, вот еще, в платье! И краситься не собираюсь. И вообще это будет рекогносцировка, то бишь ориентирование на местности, кто не знает. А вот потом уж я буду действовать по обстоятельствам. И, честно говоря, не верю я в вашу затею. На танцах наверняка девчонки будут куда красивее меня и при полном параде. Этот ваш Красовский на меня и не взглянет.

Парни посмотрели на меня как-то странно. С непонятным сочувствием. Так на неизлечимо больных смотрят. Или на безнадежных придурков.

– Ладно, встречаемся здесь в семь вечера и едем в деревню, – решил за всех Сашка. – Там и увидим, взглянет он на тебя или нет.

Я повернулась к дому, прощально махнув им рукой. Взяла корзинку, набрала ягод, навернула их с горой взбитых сливок, и на душе враз полегчало. Давно заметила, как улучшает настроение вкусная еда. Не сказать, чтоб я уж очень любила поесть, но вкус к хорошей еде у меня есть.

Я не буду жевать что попало, лучше подожду, когда появится что-нибудь повкуснее. Потому я и не люблю разные там кафешки дешевые и магазинные салатики. Понятно, что туда неликвид разный идет. У домашних блюд, изготовленных из свежих ингредиентов, вкус абсолютно другой.

И вот уже в добром расположении духа собрала ведро все той же земляники, у нас хороший старый сорт «Лорд», вымыла, засыпала сахаром и поставила настаиваться. Завтра сварю. Я помню, как это все делала бабушка. Это вовсе не трудно, если делать с любовью.

Около семи пошла в свою комнату, открыла плательный шкаф и задумалась. Что надеть на деревенские танцульки? В джинсах, как я сгоряча пообещала парням, я испекусь, жара на улице, а танцы наверняка будут на летней танцплощадке, дождя ведь не предвидится.

Ладно, пойду в сарафане, как и велено. Голубой с белыми ромашками, с широкими бретельками, он выглядит вполне прилично, для деревенской танцплощадки сойдет. Правда, не короткий, до середины колена, так что Сашка будет недоволен, но я никого соблазнять не собираюсь. Обойдется без моих колдовских чар этот местный Казанова.

Белые босоножки на низком каблуке тоже вполне уместны. И танцевать в них удобно, и удирать, ежели что. Хотя удирать, я надеюсь, мне не придется. Не зря же там мои охранники присутствовать будут.

Без пятнадцати семь приехали родители и застали меня уже в полном параде: в сарафане, босоножках и с собранными в высокий хвост волосами.

– Ого, смерть окрестным мужикам! – удивленно присвистнул отец. – Куда собралась?

– На танцы в деревню, – по моему кислому тону было понятно, что я не очень-то жажду туда попасть.

– Тебя встретить? – папа всегда очень ответственно подходит к исполнению родительских обязанностей. – Во сколько?

– Мы всей компашкой идем. Так что не надо. В одиннадцать буду дома. Обещали проводить.

– Я в твои годы до утра гуляла, – мечтательно протянула моя сверхромантично настроенная мамулька. – А…

– А твой отец за тобой по кустам с берданкой ползал? – прервал ее радужные воспоминания недовольный отец. – Так у меня берданки нет. Хотя, как я понимаю, пора бы ее и завести.

Мама мелодично рассмеялась.

– Все поняла, исправляюсь, – строгим тоном мне: – В общем, так: от своих парней не отходить, ни с кем чужим не знакомиться, тем паче не гулять, в одиннадцать быть дома как штык! – и уже отцу: – Я все правильно сказала?

Он величественно кивнул головой.

– Да. У тебя порой бывают светлые моменты.

Папа с мамой по-дружески подкалывали друг друга, пока не появились парни на двух байках, «Судзуки» Вадьки и «Хонде» Данила. Они не видели родителей, изображая лихих каскадеров и обгоняя друг друга на задних колесах. Но лишь увидев, что я не одна, тут же скинули скорость и подъехали уже чинно-благородно.

Катили они по двое на каждом байке. Интересно, а меня куда усадить решили? Это из серии «третьим будешь»?

Остановившись у калитки, дружно поздоровались с родителями. Сидевший за спиной Вадьки Серега безропотно пересел третьим к Данилу. Вадька протянул мне шлем – пришлось напялить. Представила, как глупо выгляжу сейчас с этой нахлобучкой на голове, и хихикнула. Ладно, мы с парнями дружим с незапамятных времен, так что они меня еще и не в таком дурацком прикиде видали.

– Ехать осторожно, не гонять! – сердито наказал Вадьке мой строгий папочка.

Мама согласно покивала головой.

– Да когда это я гонял, дядя Антон! – нарочито возмутился Вадим. – Я всегда езжу осторожно.

– Конечно, конечно, – согласился с ним мой мудрый папа. – Недаром это у тебя всего-то третий мотоцикл за третий год. Умеешь ты бережно к вверенному тебе имуществу относиться.

– А это не моя вина, – не остался в долгу Вадька. – Сейчас все такое. Непрочное. Вот холодильник мы дома тоже третий за три года меняем, но я-то на нем не езжу! И даже заглядываю в него редко.

На это папа не нашелся, что ответить, и мы быстро рванули с места. Вадька гоняет только так, но со мной он ездит осторожно, хотя мне всегда хочется почувствовать – каково это, когда ветер бьет в лицо.

Но теперь мы тащились со скоростью резвой улитки. Троица на одном мотоцикле давно нас обогнала и скрылась из виду. Слегка повернувшись ко мне, Вадька прокричал:

– Ты же в джинсах пойти хотела! Передумала? Если б я знал, что ты в платье будешь, то машину бы взял.

Я спокойно ответила:

– В джинсах жарко. В сарафане куда прохладнее.

Хотя на заднем сидении мотоцикла ехать в платье не комильфо, это факт. Пышный подол раздувало ветром, оголяя ноги по самое не хочу. И как я ни пыталась заправить подол поплотнее, ничего не получалось. Вадька косился на мои голые колени, но вождение байка не способствовала проявлению нежных чувств. Впрочем, демонстрировать кому попало мои голые ноги ему тоже не хотелось.

Видимо, именно поэтому мы подъехали на стоянку возле танцплощадки на невероятно низкой скорости. Остановившись подле уже пустого мотоцикла Данилы, Вадька быстро спрыгнул с сидения, повернулся и снял меня. Я даже ногу поднять не успела. Слегка прижал к себе, но, ориентируясь на мои угрожающе сведенные брови, со вздохом поставил на утоптанную землю.

Отдала ему шлем, слегка поправила сбившиеся волосы. Оправила подол и пошла в сторону громко звучащей музыки. Вадим повесил шлем на ручку байка и потопал сзади. Увидев знакомых девчонок, я радостно подошла к ним. Весело поздоровалась и встретила в ответ заносчивые кивки и горделиво задранные носы.

Неприятно, блин! Вот почему, скажите мне на милость, без парней эти девчонки вполне адекватные, отзывчивые и приятные, но стоит появиться на горизонте самому завалящемуся парню, как они тут же превращаются в свою полную противоположность?

Конкуренция? Так я ни с кем конкурировать не собираюсь, вот еще.

Посмотрела по сторонам. Солнце светило вовсю, все видны были как на ладони.

Ленку я увидела сразу. Она стояла подле высокого мускулистого парня в черной майке, положив руку на его локоть, и трепетно внимала его небрежным словам. Вид при этом у нее был глуповато-восторженный.

Я поморщилась.

Она всегда вела себя с парнями так, будто уверяла: «я твоя навеки», но тут перещеголяла сама себя, до того у нее был преданный собачий взгляд. Ну хоть хвостом не виляла, и на том спасибо. Вообще-то, в ее поведении резон был: кое-кто из парней на этот обожающий взгляд покупался. Какому слабаку не хотелось казаться умнее и сильнее? Одним словом, хоть чуть-чуть постоять на пьедестале?

Одна из местных девчонок, Маринка, я ее давно знаю, мы у них уже лет десять молоко покупаем, поманила меня к себе и на ухо прошептала, вернее, говорила-то она в полный голос, просто из-за громкой музыки слышно было очень плохо:

– Ты этой дурочке скажи, что Леха с ней только играет. Он со всеми только играет. Он такой… – тут ее голос нехорошо дрогнул, и я поняла, что этот местный ловелас с ней тоже «поиграл», – балабол. Любую уболтает.

Я уже с большим интересом посмотрела на этого Леху. Уболтает? Это уже интереснее. Потом перевела взгляд на Ленку, с восторгом таращившуюся на явно пренебрегавшего ею парня и погрустнела. Стоит ли мне ввязываться в эту не слишком чистоплотную игру? Не проще ли повернуться и уйти?

И тут парень вскинул голову и в упор уставился на меня. Взгляд я отвести не успела, и мы несколько мгновений мерялись силами. Наконец, хмыкнув, я перевела взгляд на продолжавшую что-то мне говорить Маринку.

Автоматически кивая головой в знак понимания и одобрения, я подводила итоги. Они были неутешительными. Этот Леха Красовский и впрямь оказался неординарной личностью. Красив, нахален и очень притягателен. Кажется, именно это человеческое свойство называют шармом, оно же харизма.

С такими лучше не связываться. Они самоуверенны до чертиков и слова «нет» не понимают. Придется сказать Сереге, что я пас. Пусть кто-нибудь другой спасает его доверчивую сестренку, а я в этом благотворительном дельце участвовать отказываюсь.

Я повернулась к толпе прыгающего в такт музыке молодняка, выглядывая своих. Можно было, конечно, и пешком до дачи дойти, но где гарантия, что ко мне не привяжется очередной ухажер? А шагать мимо чудных стогов сена, влекущих парней к интиму, как магнит иголку, не позволяет мой здравый смысл. Так что уж лучше выловить кого-нибудь из четверки мушкетеров и заставить отвезти меня обратно.

Тут на мое плечо опустилась твердая рука, и глубокий красивый баритон вкрадчиво предложил:

– Потанцуем?

Ха! Можно подумать, это вопрос был. Это было распоряжение, уведомление, приказание, и все в одном флаконе. В известность меня поставили, одним словом. Не успела я опомниться, как меня уже кружили посредине танцплощадки под звуки медленного вальса. И вот скажите мне на милость, с каких это пор на деревенской дискотеке танцуют вальсы?

Но нужно отдать должное Красовскому, а это именно он утянул меня на танцплощадку столь нетривиальным образом, танцевал он хорошо. Даже очень.

Предваряя мой вопрос, сообщил добровольно:

– У нас в клубе танцевальный кружок есть. Я туда несколько лет ходил.

Я поняла, что этот банальный вопрос задают все его знакомые девчонки. В ответ только пожала плечами, продолжая высматривать своих парней.

– Ты с кем пришла? – проследил он за моим взглядом.

В этом вопросе сквозила ленивая уверенность «с кем бы ни пришла, а уйдешь со мной». Мне стало скучно. Бывали у меня и такие знакомые. Особенно один, довольно известный киноартист из Москвы. Когда я послала его подальше, очень удивился и даже на человека немного стал похож. А до этого тоже изображал из себя пресыщенного жизнью бонвивана, наперед знающего все, что будет.

Вот и Красовский смотрел на меня с такой же непоколебимой уверенностью в своей неотразимости. Я пожала плечами. Разговаривать с ним я не собиралась. Зачем? И без того все ясно.

Вальс закончился, заиграли массовый танец, но парень и не думал меня отпускать. Ухватив за руку, вытянул с танцплощадки и увел за какой-то сарай. Он был намного сильнее меня, поэтому сопротивляться было бесполезно. Но я и не противилась. Надо же сказать этому типу все, что я думаю о таких, как он?

Усадив меня на потрепанную жизнью скамейку, перевидавшую за свою жизнь всякое, сел рядом и обнял меня за талию.

– Ну, и как нас зовут? – поинтересовался, потому что принято же как-то к девицам обращаться.

– А какая разница? – я в самом деле не могла понять, для чего ему мое имя. – Ты же из тех, кто всех знакомых девиц зовет «милая», чтоб не промахнуться.

Он вздрогнул и даже немного отшатнулся. Ага, не в бровь, а в глаз!

– Кто тебе это сказал? – подозрительно повел взглядом вокруг, будто надеясь увидеть предателя.

– Никто. Я и сама догадливая, знаешь ли. А теперь пусти, мне здесь не нравится! – я рванулась, намереваясь подняться.

Как и следовало ожидать, он не пустил.

– Не спеши. Мы же с тобой еще и не поговорили. – Его голос вновь окрасился в томно-соблазняющие модуляции.

– А зачем? Тебе же не разговоры нужны, – рубила я сплеча правду-матку.

– Тоже верно, – послушно согласился Красовский и прижал меня к себе. А потом еще и поцеловал!

А вот это он сделал зря, потому что я возмутилась. А когда я возмущаюсь, я становлюсь опасной, и это хорошо знают все мои знакомые. Пришла пора узнать об этом моем неприятном свойстве и местному донжуану.

Недаром мама у меня хороший врач. Благодаря ей я знаю такие штуки, которые вообще-то нужно знать всем барышням, желающим за себя постоять. Короче, я закинула ему руку за шею, что его весьма и весьма ободрило. Он еще сильнее прижался к моим губам в полной уверенности, что я рада его напористости.

И тут я нажала на одну маленькую такую точечку на предплечье. И рука у него враз повисла, онемев.

Отодвинувшись от на безопасное расстояние, мило предупредила:

– Я много интересных приемчиков знаю, вроде этого. Испытывать их на подобных тебе приставалах мне приходилось многократно. Опыт имеется. Так что не советую вообще распускать свои наглые ручонки. Адью! – и гордо удалилась.

Уже стемнело, идти пришлось медленно. У танцплощадки он меня догнал и спросил как ни в чем не бывало:

– И когда эта дрянь пройдет?

Я пожала плечами.

– Понятия не имею. Никогда не дожидалась окончания онемения. Я же не мазохистка. Но не смертельно, не бойся.

– Я и не боюсь, – он пошел рядом. Потом неожиданно рассмеялся и заявил: – А ты ничего. С тобой интересно. Обычно блондинки, они… – тут он замялся, подыскивая приличные слова, и пришлось подсказать:

– Круглые блондинки. Тупые и порочно-сексуальные. Но это только искусственных касается. А я натуральная. Увы.

– Почему увы? – заинтересованно спросил он, разминая неподвижную левую руку правой.

– А потому что ко мне все парни относятся так же, как ты. Типа блондинкам нужно только одно.

– Ну, извини. Больше не буду, – проникновенно пообещал он.

И я бы даже поверила, если бы при вспышке иллюминации не заметила хитроватую улыбку и вспыхнувшие озорством глаза.

Вот как? Будем брать крепость измором, значит? Приятное разнообразие в скучной жизни? Хорошо, я тебе подыграю, враль ты бессовестный! Из меня тоже неплохая актриса получается, когда до белого каления доводят.

– Ладно, чего там, – постаралась, чтоб это прозвучало примирительно, а не воинственно, как хотелось.

Он повелся, потому что как-то сразу расслабился.

– Когда встретимся снова? – спросил, уверенный в моем согласии. – Давай завтра в лес по грибы сгоняем? У меня байк есть. Я такие места знаю – рыжиков ведрами собирать можно.

Я посмотрела на небо. Погода хмурилась, луны не было, редкие звезды едва-едва пробивались сквозь надвигающиеся тучи. Подыгрывать ему отчего-то враз расхотелось.

– Я не люблю грибы собирать. А ягод у нас на участке полно. И вообще, уж извини, ты мне неинтересен. Я с друзьями поболтать люблю, а с тобой о чем говорить?

Предложение «поговорить» от девчонки бедолага явно услышал впервые в жизни, потому что с недоумением переспросил:

– Поговорить? О чем?

– Вот и я о том же, – с готовностью согласилась я с ним. – Не о чем нам с тобой говорить. Так что пока! – и быстро нырнула в темноту.