Цитаты из книг автора «Татьяна Герцик»

Мурзик, демонстративно не обращая внимания на миску, старательно терся о ее ноги, давая понять, что он гораздо больше рад хозяйке, чем предложенной еде.

В ноги кинулся, умильно мурлыча, большой серый кот. Девушка погладила его, ласково приговаривая:

Красивое мужское лицо. Худощавое, со строгими светло-карими глазами, немного тонковатой верхней губой и чувственной нижней. Короткая стрижка явно сделана опытной рукой хорошего парикмахера. Мощная подтянутая фигура. Спортом занимается или физическим трудом? Нет, скорее всего, спортом, руки хотя и твердые, но без мозолей. Она вспомнила, как он пожал ей руку – сильно, но не чересчур, обхватив всю ее небольшую ладонь. И взгляд, уверенный и властный, казалось, пронзил ее насквозь. Она поежилась.

Ребята, вызов на «Пушкинскую», кто поедет? Вас только двое, остальные в разгоне… Девушка встрепенулась, огорчилась, что нужно отрывать свои бедные ноги от такого приятного пристанища. По неписаным правилам ехать должен был тот, кто раньше вернулся. Но Виталий взял ее за плечи и мягко толкнул обратно: – Спи дальше, спящая красавица! Я съезжу. Оля благодарно посмотрела ему вслед. Хорошие у нее коллеги! А Виталий лучше всех. Она давно заметила, что вызывает у него вполне определенный мужской интерес. И он ей нравится, правда, не до такой степени, чтобы решиться на близкие отношения…

Мужчина поболтал чайник, раздумывая, не добавить ли воды. Решив, что одному ему хватит, вернул чайник на подставку и нажал на кнопку. Щедро насыпал в чашку полную ложку растворимого кофе и налил до краев кипятка. Выпил кофе быстрыми мелкими глотками, удовлетворенно вздохнул, слегка нахмурился, что-то вспомнив. Озадаченно спросил, лаская лицо собеседницы обеспокоенным взглядом: – Оля, с кем ты сегодня говорила, когда я подхватил тебя после перерыва? Девушка чуть-чуть приоткрыла покрасневшие глаза. – Да ни с кем, я его в первый раз вижу.

Людмила Викентьевна, вам не понятны мои слова? Я не одобряю разгильдяев, это знают все, и нечего прикрывать несерьезное отношение к порученному делу ка-кой-то дурацкой любовью. Либо сотрудники работают на совесть, либо вообще не работают. У меня, во всяком случае. Третьего не дано. – И, не дав ей больше сказать ни слова, распорядился: – Все! Вы свободны!

Снег валил сплошной белой стеной, вздымался волнами под порывами ветра. Глеб сел в машину, погнал по знакомой трассе при почти нулевой видимости. На перекрестке взглянул направо, недовольно пробурчал под нос нечто весьма некрасивое: ровно посредине стояли поцеловавшиеся легковушки, намертво перегородив проезд. Подъезжавшие машины раздраженно разворачивались и съезжали на узкие боковые дороги. Глеб тоже чертыхнулся и вывернул руль налево, на разбитую объездную дорогу в ямах и колдобинах.

Поднялся по резной дубовой лестнице на третий этаж, зашел в кабинет, обставленный антикварной мебелью, идеально вписывающейся в интерьер дома. Включил компьютер, запустил архитектурную программу, принялся проектировать двухэтажный особняк, пытаясь учесть пожелания заказчика. Работал до тех пор, пока голод не дал о себе знать примитивным, но весьма действенным способом: настойчивым урчанием в животе. Пришлось собираться домой.

– Ерунда! Не родилась еще женщина, которая заставит меня за ней бегать. Мне эта дурь, – он дернул подбородком в сторону пьяного от счастья жениха, – не грозит. Я человек здравомыслящий.

Она затрепетала, но честно призналась: – Нет, не просто, – и с трудом добавила три очень нелегких, ко многому обязывающих слова: – Я тебя люблю. Он порывисто встал, не выпуская ее из рук. Мягко попросил: – Милая, пойдем в дом?