Часть 7.
Баба Нюра

Баба Нюра – маленькая, худенькая с глубокими морщинами на загорелом лице, с горбиком на спине, уютная тёплая бабушка с добрыми глазами светло-серого цвета с яркой синей каёмкой по краю радужной оболочки. Баба Нюра не сидела без дела, она ходила по домам и делала всю чёрную работу, всё, что было нужно – стирала вещи, убирала комнаты, мыла полы. Ещё она умела стирать и перелицовывать одеяла из овечьей шерсти. Со временем шерсть сваливалась, сбивалась в комки. Баба Нюра распарывала наперник, шерсть стирала в большом тазу во дворе, тщательно несколько раз полоскала в воде, затем раскладывала её на стоящем во дворе большом столе и сушила под солнцем, время от времени переворачивая. Потом она садилась на стульчик и каждый комочек пушила, вытягивала шерсть. На постиранный и выглаженный наперник в большой комнате раскладывала всю шерсть ровным слоем, скатывала в рулон, ловко переворачивала на лицевую часть и, распрямляя одеяло, накладывала больше стежки с помощью огромной иглы. Одеяло получалось воздушным, пушистым, лёгким. Марго вечером, когда не была занята на других работах, присаживалась к бабе Нюре и помогала ей пушить шерсть. Пенсию баба Нюра не получала, у неё не было трудовой книжки. Взрослый сын, жил отдельно, любил пить водку, пил днями напролёт. За всё время проживания у бабы Нюры Марго так его ни разу и не видела.

В магазине Альберта Маргарита работала с десяти утра до семи вечера, через день вечерами мыла полы в кафе на берегу моря, куда ходила с Владимиром, а через два дня на третью ночь дежурила в гостинице «коридорной» – служащей гостиницы. Она дежурила по этажу, обслуживая ряд гостиничных номеров. В её обязанности входила помощь постояльцам в доставке багажа в номер, за что ей, по принятому на Западе этикету, полагались чаевые, но Анапа – это не Запад, Маргарите чаевые никто не давал. Марго твёрдо решила расплатиться с банком, закрыть кредит. Она молода, здорова, полна сил и энергии, полна желания «выбиться в люди», чего-то достичь в этой жизни, доказать своей маме, что всего сама добьётся без родительских наставлений. Да и работа отвлекала её от печальных мыслей о неудавшемся романе с Владимиром. На море она больше не ходила плавать, не было ни времени, ни сил. В редкие выходные, когда Альберт, жалея её, давал один день отдохнуть, Марго загорала во дворе дома бабы Нюры на раскладушке.

Часть 8.
Долгожданные письма

Только через месяц Маргарита получила первое письмо от Владимира, написанное корявыми нестройными буквами, разъезжающимися в разные стороны, с кривыми строчками:

«Маргошечка, родная, я после всех несчастных дней, которые пришлось пережить, наконец, собрался написать своё так называемое послание. Почему пишу несчастных, наверное, будет ясно, если немножко поясню.

1 день – я уезжаю от тебя;

2 день я иду в институт, где пришлось после долгого ожидания сесть в так называемую пустую банку;

3 день – я опять иду в институт и на этот раз меня выслушала секретарша ректора, она мне сказала, что такие вопросы решаются летом при наличии серьезных рекомендаций.

После этой аудиенции я должен подойти в начале марта. Совсем забыл тебе написать, что речь шла о моей заграничной практике. Я сейчас дописываю своё послание тебе после недельного перерыва. Маргаритка, прости, что пишу несуразно, приходится применять экспромт. Я возможно через полгода уеду во Францию, в Париж. Почему? Да потому, что всё это время работал над рекламным киноматериалом для национальной выставки «Paris 2019». Единственное препятствие – это решение Министерства Иностранных дел. Маргошечка, я умоляю тебя, вышли мне свою фотографию, чтобы у меня была возможность в трудный «мУмент», а не момент, посоветоваться с тобой, может и поплакать (так, чтобы никто не видел). Я понимаю, что слишком банально просить, как говорят, «фотку», но она мне нужна, и я переступил банальность. Марго, пишу на лекции, прерываю письмо, уж больно она (это она) ест глазами, наверное, не верит, что усердно пишу конспект. Крепко, крепко, крепко… Володя».

Марго написала ему о своих «приключениях», как её сразу прямо на следующий же день после его отъезда выставили из «гостеприимного» армянского дома. Поинтересовалась, не наскучила ли ему, рассказывая о своих проблемах.

«Знаешь, жизнь похожа на пьесу: действие первое, действие второе и так далее. В этой пьесе у каждого своя роль, предначертанная судьбой. Наряды разные, у кого престижные, шикарные, у кого-то нет элементарной тёплой зимней одежды.

Маргарита вздохнула, потому что имела ввиду себя и продолжила:

Вот и наш спектакль без будущего, без продолжения. Одинаковое действие у всех спектаклей – действие третье: Все довольны. Все хлопают (нескончаемые аплодисменты, бурные овации, крики «браво» и даже на непонятном иностранном языке «бес». На этих оптимистических словах заканчиваю своё письмо».

Наступила осень, а затем серая зима. Пасмурно, сыро, серо, промозгло. Марго только и грелась на своих работах. Баба Нюра топила печку, но тепло было только в большой комнате. В комнатушке Марго прохладно. Баба Нюра предложила Марго ночевать вместе в одной тёплой комнате, но Марго не захотела, отказалась.

Через 6 месяцев Маргарита получила второе письмо от Владимира: «Маргошечка, милая! Меня ожидало поистине суровое наказание, однако мисс Фортуна в данной ситуации повернулась ко мне лицом, и поэтому я держу письмо, которое ждал с большим нетерпением. Сейчас я держу в руке кусочек весны, этот маленький проснувшийся бутон какого-то неизвестного мне дерева, и так пахнет, что невольно меняется настроение, поэтому я понимаю (скорее всего, это невозможно), я представляю твоё состояние, тем более весна – твоё любимое время года. Она у нас ещё не смело и робко хватается за каждую снежинку, сосульку, потому что ночью зима отвоёвывает у неё свои владения, но всё же днём старая всё слабее, собирая все остатки сил, чтобы сопротивляться. А в Париже цветут каштаны, миндаль и бойкие торговки, громко рекламируя свой товар в разной тональности, успевают покупателю в упаковку уложить лето. Да, да, на самом деле лето, самое настоящее. Правда, я ещё не купил лето, я пока только чувствую приближение весны, и всё же в конце апреля я буду там (утвердили, слава богу). Единственное, о чём я беспокоюсь, неужели климат Франции подействует на меня отвратительно, и мне придётся отказаться от поездки. Шучу. Маргошечка, мне утвердили тему дипломной работы. Представляешь, из двух зол выбрали третье и назвали его русский квас, ну и напиток выбрали, хотя бы посчитались с тем, что для меня сухое вино и понятнее и больше возможностей раскрыть тему полнее. Ну, чтобы нужно искать ключ именно к русскому и именно к квасу, буду, наверное, отталкиваться от бочки или танцевать от печки. Шучу. Послушайте, а почему я Вас не спрашиваю, не надоело ли Вам, не слишком ли скучно (вот мы и квиты). Марго, извини за бессердечность, карявость и нескладность, пишу во время лекции. Что фиксируется в белой студенистой массе, именуемой мозгом, то и выливается на бумагу. Марго, знаешь, как я завидую, у вас как за границей, наверное сейчас тепло, ты же знаешь, что холод я не переношу, а у нас ещё снег солью посыпают. Да, да, я уже писал об этом, наверное, склероз?! Понимаешь, Маргариточка, это по-моему третье моё письмо к тебе, не знаю, доживёт ли оно до почтового ящика, я завидую голубой завистью людям, которые садятся, слюнявят химический карандаш и начинают творить, как один говорил, литературу, как у них гладко, всё аккуратно, главное, разобрано по полочкам. У меня этого нет. Наверное, я на самом деле не организован. Да Бог с ними, с гладкими писаками, лучше криво, да честно, от души (вот в этом организованность). Маргариточка, ты серьезно не думаешь продолжить «спектакль»? Ты так интересно описала этот «спектакль» – наш непродолжительный роман. Я требую послесловие! Я не буду спорить ни о кульминации и тем более о декорациях всего спектакля, мне нужно одно – действие третье, (дословно): Все довольны. Все хлопают, нескончаемые аплодисменты, бурные авиации, крики «браво» и даже на непонятном иностранном языке «бес». Только без занавеса. Спектакль от жизни, а жизнь не спектакль. Интересно бы от рождения и до смерти знать свой театральный дискус. Маргошечка, я никогда не устану читать твои письма, это не поза и не фраза, поэтому прошу не останавливай себя на таких отступлениях. Я буду всячески стараться отговорить дней 5-6 в конце мая для поездки к тебе. Ну, что ж, брат, пора. Крепко-крепко целую. Оказывается, многоточие – это ерунда, уж в этом я убедился. Володя».

В одну секунду Маргарита решила ехать к Владимиру. Надо торопиться, до конца апреля полтора месяца, уедет и кого-нибудь встретит во Франции, а так его дома будет ждать жена. Она твёрдо решила выйти за Владимира замуж. Чего тянуть кота за хвост? В Анапе её ничто и никто не держал. Никаких женихов она не встретила. Кредит с процентами банку выплатила, получилось, что вернула почти двойную сумму.

– Ничего, это будет уроком на всю жизнь. Никогда, ни при каких обстоятельствах не брать кредиты и не связываться с банками, – поклялась сама себе Маргарита.

Часть 9.
Опять, как снег на голову

Около 7 часов утра в мастерской Владимира раздался звонок в дверь. Голова раскалывалась, вчера допоздна писал пейзаж. С трудом поднявшись, Владимир подошёл к двери. Раздался ещё один звонок. Перед дверью стояла улыбающаяся Маргарита.

– Ты?! – изумился Владимир и больше не смог произнести ни слова.

Марго крепко прижалась своими губами к губам Владимира, на ходу расстёгивая пальто, срывая с себя одежду, скидывая ботиночки. Они упали на тахту в объятия любви. В институт Владимир не пошёл, какой институт, когда творится такое безумие?! Голова захмелела от любви, от счастья обладания, от слияния тел и душ. Марго была ненасытной. У щупленького Владимира всё было маленькое: и кисти рук, и пальцы, и то, что находилось ниже живота, но Маргариту ничего не смущало. Правда, когда они слились в единое целое и она ничего не почувствовала, изумилась.

– Значит, так и должно быть.

Это её удел, она смирилась…

***

Всё было в новинку: и запах краски, и разбросанные по комнате засохшие кисточки, и холсты, и картины в рамах, прислонённые к стенке. Из мебели в комнате стояла полутораспальная тахта, шкаф в прихожей, кухонный столик с двумя стульями, навесной шкафчик с посудой над раковиной и холодильник. В совмещённой ванной комнате сидячая ванна, унитаз, раковина и узкая стиральная машина. Жить можно, всё необходимое для жизни есть. Утром, после ухода Владимира в институт, Маргарита часа два валялась на тахте, затем пила кофе с каким-нибудь бутербродом, прибирала квартиру. Первые дни делала генеральную уборку, всё ненужное выкинула, все вещи расставила по своим местам, всё помыла с порошком, отдраила до белизны ванну, унитаз и раковины в ванной и на кухне. Она спускалась на первый этаж в магазин, покупала продукты. Накопления быстро уменьшались в размере. Владимиру на еду деньги давала Элеонора Петровна, его мать. О существовании Маргариты та даже не подозревала.

Огромная волна тошноты с головой накрыла Марго. Потом также внезапно исчезла и больше не возникала.

– Неужели я беременна?

Маргарита даже не пошла покупать полоски: месячных не было второй месяц, грудь набухла, постоянно сосало под ложечкой. Они с Володей решили пожениться и подали заявление в ЗАГС.

– Как жениться? Чего спешить? У тебя защита диплома на носу! Мало тебе, что не поехал во Францию на стажировку, подсидели и отправили по блату сына какого-то бизнесмена, так ты ещё и жениться надумал, такое ярмо на шею вешаешь?! – причитала Элеонора.

– Это не обсуждается, мы подали заявление в ЗАГС, Маргарита беременна, ждёт моего ребёнка, – настаивал на своём решении Владимир.

– Ты уверен, что ребёнок твой?

– Мама, ну что такое ты говоришь! – воскликнул Владимир, но сомнение закралось в его душу, уж очень быстро всё получилось.

– Расписываемся через неделю, нам ускорили регистрацию исходя из сложившейся ситуации.