Читать книгу «Сердце не обманет, сердце не предаст» онлайн полностью📖 — Татьяны Гармаш-Роффе — MyBook.
image

Глава 2
Понедельник. Москва

…Только бы коснуться тебя! Прижаться, провести пальцами по теплой коже. Попробовать ее губами, языком…

Мне ведь так мало нужно, Миша! Мало, – большего все равно никогда не будет.

…Я пришла, Миша, чтобы сказать тебе…

Нет, зачем лишние слова? Он и так увидит, что я пришла. Надо начать прямо: «Миша, я люблю тебя. Я больше не могу это скрывать. Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя!!!»

Он растеряется? Нет, вряд ли. Посмотрит на меня своими понимающими карими глазами и… Обнимет? Боже, сколько месяцев я вижу это во снах!

Или не обнимет… Скажет: женщинам часто кажется, что они влюблены в своих психологов, – такой вот феномен, Люба. Ты просто принимаешь привязанность и дружбу за любовь.

Он часто говорил об этом «феномене»: надеялся, что убережет нас от чувств к нему… Но все девчонки в него влюблены, и плевать им на «феномен»!

Они влюблены. Но одна я, только я люблю его по-настоящему! Он должен это понять!

Я не дам ему произнести свою коронную фразу. Я его просто поцелую. Ему ничего не останется, как ответить на мой поцелуй… Он ведь меня не оттолкнет, нет? Он не сможет… Он добрый…

Он меня не оттолкнет, а я буду его целовать так, что он почувствует… почувствует, что я женщина, влюбленная женщина, готовая на все… Пусть он меня не любит, – пусть лишь ответит на мой поцелуй! А потом, может, и…

Любе пришлось остановиться – у нее закружилась голова от тех сцен, которые теснились в ее воображении.

Миша, я ведь ничего не прошу взамен! Только позволь мне любить тебя, быть с тобой! Коснуться тебя, вдохнуть тебя…

Главное, помешать ему говорить. Иначе он скажет, что ему не дано любить – слышали, знаем! – и что он не имеет права пользоваться моими чувствами…

Если бы только можно было заклеить ему рот пластырем! Люба усмехнулась: тогда я не смогу его целовать.

Надо было раздобыть пистолет. И поцеловать его под дулом пистолета. Вот тогда бы он молчал!

Она горько улыбнулась своим мыслям. Все, что ей остается в этой жизни, – это вымогать любовь под дулом пистолета…

Она уже видела его дом. Еще несколько шагов, и показалось его окно. Открыто настежь – день сегодня солнечный, теплый, летний. Хотя к ночи станет холодно, все-таки календарь успел откусить первый кусок от сентября… Вон Мишин подъезд. Какая-то красивая блондинка вышла – не от Миши ли? Он не умеет любить, ладно, но секс… Нужен ведь ему секс? Есть ли у него партнерша? Это она вышла из подъезда?

Люба замерла. Почему-то раньше ей такая мысль не приходила в голову. Она точно знала: у Миши нет любимой женщины, – не только потому, что он сам так говорил, но и женским чутьем своим, обостренным и ревнивым, она это ощущала. Даже когда он ей рассказал об интересном знакомстве с одной известной журналисткой, она чувствовала: интерес Миши чисто интеллектуальный. А вот про секс почему-то никогда не думала… А вдруг… А если…

Зря она пришла. Не надо ничего Мише говорить. Ему не нужна Люба-Любовь. Ему не нужна любовь, а сексуальные потребности он удовлетворяет с какой-то другой женщиной. С блондинкой, к примеру, что вышла из его подъезда.

Миша, Мишенька… Саднит у меня душа, к тебе рвется… Но не нужна я тебе.

Больно-то как, Миша.

Слезы навернулись на глаза, затуманили мир. Люба бросила прощальный взгляд на окно Миши и уже было повернулась, чтобы уйти. Но тут же резко развернулась обратно, слезы ее мгновенно высохли, глаза широко раскрылись: там, из Мишиного окна, летит… падает что-то вдоль стены… Человек!!! Миша?!

Она кинулась к дому. Подбегая, услышала глухой стук тела о землю. Раздвинув кусты, она ринулась под их плотный свод. Черная водолазка… Темные прямые волосы… Мужчина лежал лицом вниз, примяв собой несколько веток, ноги подвернуты, из заднего кармана джинсов высовывается знакомый смартфон…

Миша.

Миша???

Опустившись на колени, Люба потянула мужчину за плечо на себя…

Лучше бы она этого не делала.

В размозженном лице невозможно было узнать никого, но она не сомневалась: это Миша. Это ее разбитая любовь. В самом прямом и страшном смысле этих слов.

Она отпустила плечо, и тело приняло прежнее положение.

Значит, он все-таки это сделал. Он не хотел жить. А она, идиотка, шла к нему, несла ему свою любовь. Разве нужна любовь человеку, которому не нужна жизнь?

Люба взяла его правую руку – левая оказалась под телом – и прижалась к ней губами. Ей сейчас хотелось окаменеть, превратиться в статую и сидеть так вечно, целуя его руку…

Кто-то резко выбежал из подъезда, хлопнув дверью, кто-то закричал: «Я видела, человек выпал из окна!» Послышался топот: к месту падения бежали люди.

Люба бережно опустила кисть Миши… И вдруг из его пальцев выскользнуло что-то серебристое, цепочка змейкой чиркнула по ее ладони и зацепилась за мизинец, – казалось, Миша вручил ей свой подарок, прощальный подарок! Она схватила маленький предмет, еще теплый, и быстро вынырнула из кустов с противоположной от подъезда стороны. Ей не хотелось присутствовать при оргии праздного соседского любопытства.

Ушла она никем не замеченной, унося в сердце горе, а в кулачке – маленькую серебристую вещицу, хранившую Мишино прикосновение.

Глава 3
Пятница. Москва

Веер остроконечных лучей врезался в щель между тучами, и сразу ярко вспыхнула желтизна в длинных прядях берез – так сверкают седые нити в смоляных волосах цыганки. Березы полны спокойствия и величия, несмотря на то что пришло время умирать. Они похожи на девственниц, которых древнее племя приносит в жертву своему богу. Этот бог жесток. Он оголит их стройные белые тела, будет хлестать дождем, бить их морозом и вьюгой. Но березы знают: это их высокая миссия. Жертва не напрасна: их вознаградят новым рождением. Так бывает каждый год.

Мы, люди, тоже знаем, что сентябрь на дворе. Но живем так, будто осень начнется еще не скоро, а зима вообще не придет. Мы еще пытаемся загорать на слабеющем осеннем солнце, мы еще не убрали на дальние полки летние одежки. Мы не готовимся к предстоящему, – мы ловим уходящее. И потому зима станет для нас в очередной раз неожиданностью – вот уж в самом деле как снег на голову. И будем мерзнуть, поскальзываться, проклинать зиму и звать весну. И с изумлением взирать на белые тела берез, схваченных ледяным холодом, удивляясь их смирению и величию…

Александра посматривала в окно, на небольшой сквер, раскинувшийся между домами, и набрасывала текст для очередной статьи. Сроки уже поджимали, но она никак не могла ее закончить. Материала она собрала предостаточно, да и тема не новая: причины самоубийств. Она прочитала множество умных рассуждений социологов, психологов, но имелся в этой проблеме один странный аспект, формулировка которого ей никак не давалась. Да и как объяснить склонность человеческого сознания верить в чудеса и игнорировать реальность?

Вот так, бросаясь с крыши, подростки не верят, что умрут. Они жаждут отомстить слишком суровым родителям или предмету своей первой неразделенной любви, видя себя (после смерти) в центре внимания тех, кому предназначен их жест. Но все это представляется подросткам, будто в кино, – словно они еще будут живы и сумеют насладиться чувством вины и сожалениями своих обидчиков… Александра с болью думала о том, как мгновенно взрослеют эти дети в последние секунды своей жизни, в те секунды, когда уже поздно, когда ничего не исправить, когда приближается убийственный асфальт или затягивается смертельная петля, – и они вдруг отчетливо понимают: все по-настоящему…

И даже взрослые люди, взбираясь на табуретку, накидывая на шею петлю, не понимают, что жест их необратим. Сколько исповедей спасенных самоубийц Александра прочитала, и во всех (за редким исключением) одно и то же: человек хотел прокричать своим жестом, что ему плохо… и делал себе еще хуже. И сколько душераздирающих криков «спасите, доктор, спасите меня!» слышала она в больнице, куда привозили самоубийц, еще живых… Иные умирали у нее на глазах – с каждым уходящим вздохом моля врачей о помощи, которую уже никто не мог им оказать. А Александре хотелось кричать: о чем ты думал (думала) раньше? Что, травясь серной кислотой, выживешь? Просто накажешь близких за невнимание? А они поймут, раскаются, и вы будете жить долго и счастливо? Увы, ты – нет. Потому что тебя уже нет…

Парадокс: у нас множество знаний, но они не удерживаются в мозгу. Знание – это начало мысли, а мысли утомляют. Поэтому мы всё знаем, – но живем так, будто не знаем. И все время удивляемся. «О, как ты вырос!» – мы потрясены, хотя нам отлично известно, что дети растут, еще с тех пор, как росли мы сами и взрослые донимали нас подобными нудными восклицаниями. «Ой, как он постарел!» – поражаемся мы, увидев знакомого актера на экране. А ты сам – нет, что ли? Ты постарел, все постарели. Но куда там, – удивляемся. Снегу зимой и жаре летом. Ангине после мороженого и похмелью после попойки. Всему. Потому что знание не работает, мысль не работает. Зато верим гадалкам. В кофейную гущу и в черную кошку. Опустевшее место для знаний зарастает в мозгу бурьяном суеверий.

Что это за феномен такой? Как его описать, объяснить? Нужны простые слова, но они никак не давались Александре. И она смотрела в окно на березы, будто прося у них помощи. Хорошо хоть утро сегодня выдалось спокойное, и ничто не мешает ей работать…

Алексей Кисанов, частный детектив, тоже радовался, что утро выдалось спокойным. Жена работала над новой статьей, малыши – их двойняшки, Лиза и Кирюша – гуляли с няней, а сам он долго обсуждал со своим старшим сыном (внебрачным, точнее добрачным) Романом по скайпу идею, которая обоим пришла в голову почти одновременно. Дело в том, что, страстный любитель джаза, Алексей пристрастил к нему и сына, и вот пару дней назад каждого из них спонтанно осенила мысль: было бы еще лучше «медитировать» под джаз, когда играешь сам… Ну, к примеру, на саксофоне.

– Вот, па, я нашел объявления. Есть частный учитель, который обещает быстрое обучение… не знаю, верить ему или это так, для заманки? Есть курсы для детей и начинающих взрослых при музыкальных школах. В общем, предложений уйма. Но я вот о чем подумал: было бы классно ходить на уроки вместе…

Роман сделал паузу, ожидая ответа. Они, отец и сын, не так давно узнали о существовании друг друга, и знакомство их началось, мягко говоря, не лучшим образом. Все утряслось, к счастью, и взаимное прощение поставило точку в той трудной истории[1]. Но отношения их были все еще новыми и свежими, и каждый вел себя с осторожностью и бережностью, боясь что-нибудь невзначай испортить… Так обращаются с дорогим и хрупким подарком.

– Конечно, – согласился Алексей. – Нужно выбрать курсы в таком месте, куда от тебя и от меня удобно добираться.

– Вот, – в голосе молодого человека слышалось удовлетворение, – я об этом тоже подумал и нашел четыре таких точки…

Роман принялся диктовать адреса, но детективу дослушать его не удалось: жена отвлекла.

– Алеша, – отвела она мобильник от уха, – у меня на связи девушка, которая знает, что мой муж – частный детектив, и умоляет тебя взяться за расследование одного путаного дела… Возьмешься?

– Не услышав сути? – удивился Алексей.

– Я тебя прошу. Пожалуйста, скажи «да». Я потом все объясню.

И детектив сказал «да».

Отключившись, она посмотрела на мужа с тем выражением, которое Алексей без труда расшифровывал как «всё очень сложно».

– Начни уж с чего-нибудь, – подбодрил он Александру.

– Погиб один молодой мужчина… Полиция считает, что это убийство. Но Люба…

– Которая тебе звонила?

– Она самая.

– Его подружка?

– Нет, не думаю… Люба убеждена, что это самоубийство. Замаскированное под убийство.

– Погоди-погоди… Как это? Обычно убийство маскируют под самоубийство, а не наоборот! Но ты мне говоришь, что…

– Да, именно так. Этот парень – психиатр, который вел работу с самоубийцами и с наркоманами. Теперь полиция считает, будто его убил кто-то из группы наркоманов с целью ограбления. Но Люба убеждена: он сам ушел из жизни.

– На чем основывается ее мнение?

– Он вроде бы давно хотел это сделать. Но не мог: жалел родителей, особенно мать. Самоубийство вызовет у нее чувство вины, будто она что-то недодала сыну. Кроме того, его родители – верующие, они бы не простили сыну подобного жеста. Его ведь отказались бы отпевать в церкви… Поэтому Михаил – так этого парня звали – предпочел обставить самоубийство как убийство. Так считает Люба.

– Ничего себе! Такого у меня еще не было.

– Люба – его правая рука в работе. И теперь она в панике: полиция трясет пациентов Михаила, особенно наркоманов. Тогда как они, по ее словам, чуть ли не молились на него… Никогда бы не подняли руку на своего учителя-спасителя.

– Ее мнению можно доверять, на твой взгляд?

– Понятия не имею. Я с ней не знакома.

– Так почему она позвонила тебе?

– Слушай. Ты помнишь, в последнее время я собирала материал о самоубийцах для большой статьи. О них немало написано в психологической литературе, но ты меня знаешь: я не люблю опираться на чужие мнения…

О да, Алексей хорошо знал свою жену: она не поддается влиянию никаких устоявшихся клише, предпочитая иметь собственное суждение о предмете. Для чего, понятно, предмет следует изучить. Она серьезная журналистка и, по ее собственному выражению, «отвечает за каждое свое слово».

Статистика свидетельствовала об учащении суицидов, и Александра не могла не обратить на этот факт внимания. Казалось бы, никакой загадки здесь нет: раз люди предпочитают смерть, значит, им плохо жить и они сделали свой выбор. Причем добровольный. Но это казалось только на первый, поверхностный взгляд, который Александру никогда не устраивал. И она взялась исследовать проблему.

На второй взгляд суицид – это крик о помощи. Это крик боли, адресованный окружающим. Исключением являются, пожалуй, пожилые люди. Они не только осознают необратимость своего жеста, но на него и рассчитывают. Они уже видели смерть близких, – они знают, что взяли билет в один конец. Но одиночество вкупе с физическими страданиями иной раз совершенно невыносимы, и люди сознательно выбирают этот путь.

И это тоже нетрудно понять.

Вдумываясь в проблему, Александра нащупала еще один аспект, тот самый, который пока не могла хорошенько сформулировать: о склонности человеческого сознания верить в чудеса и игнорировать реальность.

Но вот что ей никак не удавалось постичь, это самоубийства от одиночества взрослых людей, полных сил. Почему их мучает одиночество? Почему молодой, здоровый человек чувствует себя отверженным? Не уверен в себе? Так найди книжки, их миллион, почитай, воплоти советы в жизнь! Не вышел лицом? Так подойди к зеркалу, присмотрись: так ли уж фатально все? Может, надо просто сходить в спортзал? Или приобрести навыки здорового питания (и вес лишний уйдет, и кожа станет лучше)… Или просто немножко макияжа использовать, изменить прическу? Или всего лишь почаще мыться, а?

Александре казалось, что всё в руках у этих людей – стоит только оторвать филейную часть от стула! – а они почему-то сидят и ноют, себя жалеют… и кончают, в итоге, жизнь самоубийством.

Она долго искала ответ на этот вопрос, снова читала сайты, где обсуждались проблемы и причины суицида, – и не находила. Все описываемые проблемы решались, с ее точки зрения, простым постулатом: действуй!

Но люди не действовали. Люди предпочитали уйти из жизни. Нередко выбирая для этого весьма болезненные способы… И Александра снова и снова задавала себе вопрос: почему???

Однажды она наткнулась на блог под псевдонимом «Микаэль», который ее ошеломил. Там был опубликован один-единственный короткий пост под названием «Дайте мне хоть одну причину жить». Выглядел он так:

«Я отбываю жизнь как повинность. Я не люблю ее. Мне скучно. И это очень утомительно. Я устал. Я хочу уйти. Дайте мне хоть одну причину жить, – может, я что-то не разглядел?»

Комментариев же накопилось почти две тысячи. Микаэль отвечал почти на все.

– Единственное, что вас спасет, – это любовь, – писала некая fortuna.

– Я не умею любить, – отвечал автор блога. – Я забочусь о своих близких, но я никого не люблю.

– Просто вам не встретилась настоящая любовь, – настаивала девушка.

– Я ее никогда не встречу. Я ее не жду, она мне не нужна. Я не умею любить. У меня неправильные гены.

– Парень, у тебя наверняка проблемы с сексом, – писал некто под ником «temnota». – Ты просто полечись, и тогда узнаешь, зачем жить, гы.

– Гы, у меня проблем с сексом нет, – отвечал Микаэль, – а может, и есть, но такая, которая называется гиперсексуальность. Я все время хочу секса, но это скучно. Все равно как все время хотеть жрать. Замаешься.

– Уважаемый Микаэль, – писала Муза, – я, конечно, не специалист в области таких вещей, как желание смерти. Но мне кажется, что вы просто не нашли дела по душе. Такого дела, ради которого стоит жить! Когда думаешь о нем днем и ночью, когда прямо руки чешутся от желания воплотить новый замысел! Я вот недавно начала писать рассказы, и, знаете, моя жизнь так сильно изменилась! Я тоже страдала от одиночества и тоже подумывала о самоубийстве, но теперь я поняла, в чем мое призвание! И я хочу жить, хочу творить! И вам, дорогой Микаэль, нужно просто найти себя! Свою творческую жилку!

– Милая Муза, – отвечал Микаэль, – я не хочу раскрывать свое инкогнито, но, поверьте на слово, я не страдаю ни от одиночества, ни от нереализованности. У меня очень интересная профессия… Интересная с точки зрения общества. Я приношу пользу людям и вполне мог бы чувствовать себя «вторым после бога»… Но у меня нет амбиций, я не тщеславен, да и сердоболен тоже в меру.

– «Вторым после бога»? Я слышала это выражение… Вы – врач, да?

– Допустим.

– Но как же вы можете, Микаэль, не гордиться своей профессией? Вы ведь спасаете людей!

– Возможно, именно поэтому я еще не покинул этот бренный мир. Мне жить неимоверно скучно, но хоть другим польза есть…

В блоге имелось еще немало комментариев от девушек, которые пытались завязать отношения с автором, – он им представлялся этаким Печориным, романтическим героем, уставшим от жизни, но будто бы не совсем всерьез… Не до такой же степени, чтобы и впрямь покончить с собой! При этом Микаэль был стойко любезен, хоть и уклончив; всегда отвечал на комментарии, что разогревало надежду на более близкое знакомство, и девушки охотно поддавались обаянию его загадочной личности.

Однако Микаэль вежливо и аккуратно, никого не обижая, уклонялся от всех явных и скрытых предложений познакомиться поближе. Хоть Александре он и показался изрядным позером, но в одном он, по крайней мере, не солгал: этот блог не служил приманкой для чувствительных девиц.

По мере чтения диалогов Александра все отчетливей понимала, к чему Микаэль клонит: любовь к жизни (соответственно, и к людям) попросту не заложена в его генах, – этакий сбой природы. Что ему ни скажи, ни предложи, всё ему скучно и неинтересно. А виноваты в этом – гены!

Александра не выдержала и написала Микаэлю в личный ящик.

«Мне кажется, что в Ваших словах есть изрядная доля игры, даже кокетства. Я не верю Вам, простите.

Я не поставила вопросительный знак, но все же рассчитываю на Ваш ответ. Он для меня важен. Я журналистка, исследую проблему суицидов.

Александра Касьянова».

Ответ не заставил себя ждать:

«Почитал о Вас в Интернете. Впечатлен. С удовольствием отвечу Вам, но сначала хочу заручиться Вашим обещанием полученную информацию не разглашать».

Александра тут же отбила:

«Можете на меня положиться».

«Спасибо, – ответил Микаэль. – Вы правы, в моих словах есть доля игры. Насчет кокетства не знаю, я в этом деле не силен. Я психиатр, занимаюсь проблемами суицидов среди молодежи. Этот блог важен для меня: таким образом я пытаюсь узнать мнение молодых же людей, их ценности, их взгляды и советы. Возможно, они мне пригодятся для работы с моей группой потенциальных самоубийц.

С уважением, Михаил Козырев».

...
5