Цитаты из книг автора «Татьяна Фишер»

Через боль человек взрослеет. Через боль увеличивается в объемах и крепнет его душа. Проживать боль – важное умение.

Когда у подростка происходит что-то сложное, возможно, постыдное, и он точно знает, что может это сложное принести домой и там его примут и помогут, дадут место его чувствам, не оттолкнут, не придушат окончательно стыдом.

«Я стану любым, каким нужно, только полюби меня, мама».

отрицать иногда щемящей тоски по неодиночеству. Риск идти на максимальную близость. Когда кожа чувствует чужую кожу. Но не слиться, а быть в состоянии сделать шаг назад, выдержать боль чужого неловкого движения. Риск кричать от страха, выть от боли, визжать от счастья, рычать от злости. Риск верить в свои силы и силы Другого. Риск доверять Богу и всему происходящему. Наверное, самый большой риск – вместить вовнутрь весь мир и каждого по отдельности, периодически переживая от этого боль растягивающихся стенок души. Но если не идти вперед, туда, где страшно, туда, где голова говорит «не надо, не получится, не справишься», – то ведь и жизни нет. Скорее ее ожидание, планирование на потом, до лучших времен, до другой встречи, до другого состояния. А так хочется прожить ее всю. До последней ошибки. До последней радости. До последней капли.

Наверное, «прожить жизнь до последней капли» – это всегда идти на риск. Идти на риск быть с Другим уязвимой: иногда наивно верящей, иногда откровенно циничной или честно отстраненной. Риск доверять сердцу и не отказываться от того, что голова наверняка сочтет непрактичным, безумным и маловероятным. Риск быть в моменте и верить вдохновению, не планируя результат. Риск найти силы слышать Другого и пережить его насквозь. Риск сменить в 34 года все: профессию, окружение, реальность. Риск делать первые шаги в той области, где до «настоящего профессионала» еще годы. Риск остаться «только один день трезвой» и так день за днем многие годы, хотя внутри, в самом основании мозга, навсегда лежит соблазнительная коробочка со знанием, «как за 30 минут послать все к черту и получить иллюзию свободы». Риск не быть в маске, не хотеть быть удобной и милой для всех. Риск отпустить и принять чужую правду, когда хочется хватать за грудки и орать: «Нет! Это ошибка!» Риск быть одной, научиться полной автономии, повзрослеть, но не

Тогда вдруг отвержение теряет свою былую притягательность, отвергающий теряет власть, его дыра перестает засасывать и топить. Вдруг оказывается, что можно с благодарностью выйти с поля боя. А вместо страстей, бушевавших в травме, неожиданно начинает хотеться простого человеческого тепла и близости. Тихого бережного танца вместо грохочущего звона лат.

Выстраивать невероятные алхимические внутренние конструкции, допускающие возможность переплавить свинец в золото. Снова и снова. Днями и ночами в поисках волшебства. Логично и научно или дико и идиотично объяснять себе возможность невозможного. Верить в то, что из дыры можно что-то получить, или не верить в дыру, или верить в то, что в

Иногда зона привычного комфорта – совсем не комфортная. Иногда, чтобы не переживать внутреннюю войну, нужно вынести ее наружу.

Нельзя присвоить себе силу, не присвоив бессилия. Бессилия принимать всегда верные решения, бессилия менять другого, бессилия над собственными переживаниями, бессилия перед прошлым, будущим, перед своими и чужими психическими процессами. Бессилия перед ожиданиями и надеждами, ровно как бессилия перед разочарованиями и отчаянием. Бессилия перед потоком жизни. Чтобы признать бессилие, нужна большая отвага. Ведь если не я управляю этим миром, если не я причина всего, то это страшно, отчаянно, горько. Тогда я всего лишь плыву по бурной глубоководной реке в своей маленькой хлипкой лодке и не управляю ни скоростью течения, ни сложностью порогов, не выбираю погоду, ландшафт, температуру воды и то, какое ее количество заливается в лодку при маневрах… Не принимать бессилие помогает вина. Это я виновата, что течение сильное, я виновата, что пороги сложные, я виновата, что в лодке по щиколотку воды. И то, что в ней есть пробоина, полученная на одном из маневров, кстати, тоже исключительно моя вина – я должна была заранее увидеть камень под водой… И вот пока я сижу и виновачу себя в лодке, пока я искренне верю, что я – единственный бог всего происходящего вокруг, мне становится все холоднее, воды внутри все больше, а пороги все опаснее… Тем временем на дне суденышка валяются весла и черпак для воды. Но какой в них смысл, если моя сила должна быть в том, чтобы управлять рекой, а не какой-то дурацкой лодкой…

Одновременно мы так отчаянно стремимся быть увиденными, признанными, оцененными. По сути, тратим всю свою жизнь, чтобы таки отразиться в глазах других… А сам момент отражения категорически не выдерживаем. Так же как стремимся к близости и тут же, переживая в ней стыд, – рушимся или рушим.