Фрагмент второй. Как вырастить нарцисса. Генетика

«Всё же хочу настоять на своём: меня не наказывали в детстве» (это ответ на мое предположение о том, что Владимира в детстве могли наказывать, см. Фрагмент восьмой в главе 2 книги второй). «Помню только один эпизод: приехала бабушка, спрятала от меня шоколад, пока не было матери; когда приехала мать, в отместку я вылил на бабушку горячий чай; так мать всё-таки поставили меня в угол на полчаса. Всё. Больше ничего и никогда. Моя мать была не такая, чтобы кого-то наказывать.

А даже если бы она и попыталась, так отец был бы против: «не цепляй моего пацана». Когда я написал Светлане вот эту фразу – «ты барчонок…» – я имел в виду её лицей и ВУЗ. У неё не было там проблем, её ни психологически, ни физически не прессовали, тогда как я и в школе, и в ВУЗе вынужден был постоянно бороться за свое самоуважение – нравы были дикие, а меня не любили особенно, так как я был всегда «гордостью чего-то», самым любимым для преподов и администрации. Я не мог иметь в виду её родителей, так как они как раз были строгие, не чета моим».

Видимо, Владимир считает родительскую строгость и наказания скорее профилактикой от нарциссизма.

«Меня не наказывали за «неудачи», потому что:

во-первых, «неудач» почти не было (я действительно учился лучше других, и мать гордилась мной; а когда я стал подростком и стал прогуливать, она уже не могла влиять на меня);

во-вторых, я был для матери единственным поздним ребенком, для отца – единственным сыном (он даже настоял, чтобы меня назвали в его честь, поэтому у нас с ним одинаковые имена, мое полное имя Владимир Владимирович)».

Кстати, нарциссы довольно часто любят называть своих детей в свою честь.

«С детства я был очень болезненным и нервным, и пару раз вообще чуть не умер. Мать тряслась надо мной, боялась мне слово лишнее сказать. Какое там наказывать! Я считаю, что мои нарциссические поползновения начались по несколько иным причинам.

Это действительно наследственность. У меня есть старшая сестра по отцу от его прошлого брака. Росли мы порознь, сейчас ей тридцать два. Она такая же: крайне эгоцентричная, истеричная, помешанная на внешности, эксплуатирующая родителей, как и я, не хочет ни детей, ни семьи, «разводит папиков на деньги», все её «папики» как на подбор – бандитского вида, приблатнённые. Прям, как наш общий папик.

Мой отец – патологический фантазер (прямо скажем, лжец). Двадцать пять лет он кормит мать пустыми обещаниями скорой райской жизни «во дворце». Деньги у нас действительно были, но он их как удачно добывал, так и мигом спускал: какие-то авантюры, мутные проекты, друзья с мордами аферистов, кутежи и раздача «друганам» денег в долг, карты, пьянки, кабаки, проститутки.

Лжет настолько, что никто не знал, сколько у него было жен. До недавнего времени я думал, что моя мать – его вторая жена. Выяснилось, что четвертая. Причем, оказывается, его мать – то ли его мать, то ли его мачеха. В общем, даже не знаю, моя ли это бабушка, или нет, и сколько у меня ещё может быть сестер и братьев. В 17 лет отец сбежал из дома, до 24-х его не видели, всё объездил, во всех передрягах побывал, водку любил, ни на одной работе не мог задержаться более, чем на год, сменил кучу бизнесов, и всё ему быстро приедалось. Гигантомания. Отгрохал огромный дом, потому что ему хотелось, чтобы у него был самый большой дом в районе. Стоил он 200 тысяч долларов, а продали мы его потом за 50, потому что отец спустил деньги в очередной авантюре, и нужно было откупаться. Женам всегда изменял, женщин считает «шалавами». При этом сначала может быть очень галантным, что подтверждается матерью. В общем, Вам, как психологу, думаю, ясно, к чему я веду, и какие у отца черты. Такой же эгоцентрик с чертами грандиозности».

Да, признаки нарцисса действительно налицо, включая характерную «предвыборную компанию» с манерами галантного кавалера.

«Мать – „вечная страдалица“, „лучшая мать и лучшая жена“, даже не пробуйте в этом на минуту усомниться и намекнуть ей на какой-то её недостаток – тут же слезы, обиды, оскорбленности, „не было такого и не могло быть“ (многие неприглядные вещи про себя напрочь забывает и не хочет вспоминать)».

Забыть неприятное о себе – это психологический механизм вытеснения, также очень типичный для нарциссов.

«Зато начинает вспоминать все свои обиды с 1990 года (как сошлась с моим отцом), какая она героиня, что его терпела, что меня вырастила. „Мне надо памятник при жизни поставить, что я с тобой жила!“ – это она про отца, прямая цитата. Ну ладно бы один раз, но именно про памятник сказано тысячу раз – по-моему, очень симптоматично».

Согласна, это симптоматично. Подобную фразу – «мне надо памятник поставить за то, что я вас терплю» – уже приходилось слышать от нарциссической свекрови и бабушки, обливавшей грязью всех тех, кто, по ее мысли, должен был ставить ей памятник из чистого золота (см. книга третья, глава 4).

«С 1991 года не работала и сидела со мной, но всё время жаловалась, какая у неё была прекрасная жизнь до 1991 года. „Я была депутатом! У меня были такие кавалеры! Такие возможности! Попался мне твой отец на пути…“ Депрессивная, эмоционально нестабильная. На прямой вопрос, что мешало ей бросить такого деспота, как мой отец, не отвечает толком, а лишь продолжает говорить, какая она жена-героиня. Хотя я не все время был мальчиком. Я уже восемь лет живу отдельно – давно можно было разойтись с таким „невыносимым“ моим отцом. ИМХО: в общем, социопатические черты отца и нарциссическо-депрессивные черты матери-„жертвы“».

Вот как Владимир объясняет матери в своем письме к ней генетическое происхождение своего нарциссизма:

«В итоге – генетика. С обеих сторон – от отца я унаследовал грандиозно-нарциссическую сторону, от тебя – „уязвимо“-нарциссическую. Объединившись в одном человеке, они значительно усилили друг друга – дали синергетический эффект от степени акцентуации до степени психопатии. А также воспитание, окружение, дефицит эмпатии – всё сказалось. Эмоциональная холодность и отчужденность свойственна вам обоим, хоть отцу и больше».

Рецепт воспитания нарцисса от Владимира такой:

«Найдите партнера с нарциссическими чертами, родите от него ребенка; создавайте ребенку стрессовую обстановку, но при этом все ему позволяйте, не устанавливайте никаких границ, пусть делает все что хочет, без конца хвалите его. Я думаю, что это будет как раз вариант „золотого ребенка“ (у нарциссических родителей один ребенок „золотой“, а другой „козел отпущиения“). Так вот, „золотого“ превозносят и все ему спускают, и он чаще вырастает нарциссом».

Хороший рецепт, надежный. Согласна с Владимиром – сработает обязательно, и именно для «золотого ребенка».

А теперь рецепт от меня, как НЕ вырастить нарцисса. Прежде всего, постарайтесь не заводить детей от нарциссов, ищите ненарциссических партнеров. Но если ребенок все-таки родился от нарциссического партнера, следуйте нескольким правилам. Постарайтесь оградить ребенка от стрессовых ситуаций; помните, стресс способствует включению негативных генов и запуску нарциссических программ. Установите для ребенка небольшое количество очень четких правил – что можно делать и чего делать нельзя, и неукоснительно эти правила соблюдайте. Не превозносите ребенка и не сравнивайте его с другими. Сравнивайте ребенка только с самим собой вчерашним: «сегодня у тебя получилось то, что еще не удавалось вчера, молодец!».

Фрагмент третий. Как вырастить нарцисса. Отсутствие эмоционального тепла

Мать Владимира всегда говорит и подчеркивает, что хотела быть самой лучшей матерью, и постоянно повторяет, что ей за ее подвиг матери и жены надо памятник поставить. Она выполняла все свои обязанности по дому, но маленький Вова не чувствовал какой-то крепкой эмоциональной связи. Эмоций она не проявляла, любви, принятия с ее стороны не было. Владимир пишет:

«И когда я пришел в первый раз на прием к психотерапевту (с жалобой на социофобию, которую потом я преодолел), она на первом же сеансе спросила меня:

Она: «Что вы можете рассказать о своей матери?»

Я: «Ну… она любила меня, она всегда готовила, всегда убирала, стирала, водила меня по врачам».

Она: «Хорошо, но вы говорите о заботе, а я спрашиваю несколько о другом: какие у вас эмоциональные связи? Она вас ласкала, лелеяла? Она вас выслушивала, когда вам хотелось рассказать ей что-то важное?»

Я: «Ну…». В общем, не нашел, что ответить. «Не знаю, что вы имеете в виду?»

Она: «Понятно. Скорее всего, ваша мать была заботливой, но эмоционально холодной»

И она права. Моя мать была и остается очень эмоционально зажатым человеком, несмотря на свои истерики».

То есть эмоции у матери есть, но только негативные. Когда Владимир спрашивал её об этом, она отвечала: «А что, я должна была с тобой сюсюкаться? Не в этом любовь проявляется». Владимир с ней согласен, что сюсюкаться не надо, но она действительно проявляла мало эмоций. Вечно занятая, она предоставляла ребенка самому себе почти на весь день. «Огромный дом позволял нам иногда почти не видеться».

Вова ее боялся – боялся и стыдился. Это характерно для жертв скрытых нарциссов. Нарцисс-тихушник, котором и была его мать, не орет, не стыдит, не винит, но все время чувствуешь вину и стыд перед ними.

«Она никогда меня прямо не стыдила, но мне почему-то было стыдно даже сказать, что я люблю её. Стыдно было как-то выражать свои чувства. Я помню, как тяжело мне давалась эта выученная фраза «я люблю тебя, мама» на её день рождения. Меня всего колотило, когда я это говорил – словно я говорил что-то постыдное, унижающее меня.

Также я почти никогда не просил прощения. Не мог, очень было стыдно. Не за сам поступок, а именно просить прощения. Сама она время от времени это говорила… Но этого почти не помню. Редко, и с какой-то скрытой неприязнью. Словно по указке, по обязанности лучшей матери и жены. Она словно боялась проявлять эмоции и «сюсюкаться», стеснялась этого».

Вот что интересно: проявить любовь к матери было для Владимира стыдно. А в дальнейшем и в романтических отношениях тоже стало стыдно проявлять любовь. Если девушка его любила и давала ему тепло, он воспринимал это как проявление ее слабости. Она должна стыдится своей любви-слабости. Что это за сюсюкания?!