Часть первая. Виктория

Глава 1

Вероника, или, как ее записали в свидетельстве о рождении, Виктория, родилась в Ленинграде ранним январским утром 1952 года в семье потомственного врача Василия Алексеевича Воронцова.

Его отец, Алексей Петрович, талантливый хирург, руководил кафедрой медицинского института, мать, Екатерина Михайловна, преподавала французский язык. Успешно окончив школу, Василий поступил в медицинский, начав таким образом претворять в жизнь свою самую большую мечту: стать хирургом, как отец. Счастливое время оборвалось через год, в июне сорок первого. Грянула война. Сначала на фронт ушел Алексей Петрович. Он командовал полевым госпиталем и, когда Василия в начале второго курса призвали в армию, попросил определить сына под свое начало.

Екатерина Михайловна уехала из осажденного Ленинграда на Урал, где в небольшом городке жила ее двоюродная сестра. Все долгие военные годы она ждала вестей с фронта. То, что Василий находится рядом с отцом, утешало ее. Ей казалось, что так их сын защищен. Наконец наши войска прорвали блокаду Ленинграда и погнали немцев на запад.

– Пора возвращаться домой, – решила Екатерина Михайловна.

Летом сорок четвертого в тревоге и волнении стояла она перед зданием Московского вокзала в родном городе. Добралась до Сенной площади и пошла торопливо, насколько позволяла тяжесть чемодана, до поворота на Казначейскую улицу, и только убедившись, что все дома целые, облегченно перевела дух. Ни одна бомба не залетела в этот квартал. Она поставила чемодан на тротуар и несколько минут разминала затекшие пальцы. Потом, подхватив свою ношу, Екатерина Михайловна заспешила к своему подъезду. Она так соскучилась по дорогим ее сердцу вещам, напоминавшим ей о счастливой семейной жизни до войны. Однако в квартире ее ожидали большие перемены.

Когда она открыла своим ключом входную дверь, то увидела женщину, которая направлялась в кухню. Незнакомка остановилась и также в недоумении уставилась на Екатерину Михайловну.

– Вы кто? – изумленно спросила Воронцова.

– А вы кто? – вопросом на вопрос ответила женщина.

В это время из комнаты около ванной выскочил мальчик лет девяти.

– Мама, я гулять, – буркнул он и, прошмыгнув мимо Екатерины Михайловны, побежал вниз по лестнице.

– Миша! Чтобы со двора ни шагу! – крикнула ему вслед женщина.

Оказалось, что в квартире, где Воронцовы жили одни до войны, теперь поселились еще две семьи из разбомбленного дома по Садовой улице. Небольшую комнату, рядом с кухней, заняла молодая женщина. Комнату побольше, около ванной, отдали Марии Дмитриевне с девятилетним сыном Мишей, а семье Воронцовых оставили две большие смежные комнаты. Екатерина Михайловна приняла все как данность и только молилась, чтобы живыми и невредимыми вернулись с фронта ее муж и сын. Горе ворвалось к ней ранним утром в декабре сорок четвертого. Она слегка простыла и лежала с небольшой температурой. Раздался звонок в дверь. Екатерина Михайловна услышала шаркающие шаги соседки Марии Дмитриевны, какие-то голоса, звук захлопнувшейся входной двери, и… полная тишина. Екатерина Михайловна даже подумала, что соседка тоже куда-то ушла. Но вот дверь комнаты приоткрылась:

– Екатерина Михайловна, можно?

– Конечно Мария, входи! Что там? Случилось что? – тревожно спросила она.

В глазах соседки была скорбь, а в руках она держала листок. Екатерина Михайловна села на кровати. Болью пронзила ее догадка.

– Похоронка? – глухо спросила она. – Кто?

– Алексей Петрович Воронцов, – с дрожью в голосе прочитала Мария.

– А Василий? – еле слышно задала вопрос Екатерина Михайловна.

– Про Василия ничего нет, – также тихо ответила соседка.

Екатерина Михайловна прошла к шкафу, достала лежавшую икону, установила в углу на столике, поставила рядом канделябр со свечой.

– Я сейчас, я быстро, за спичками, – рванула к дверям Мария Дмитриевна.

– Не надо. У меня есть, – прошептала Екатерина Михайловна.

Она зажгла свечу, встала на колени и начала молиться. Молилась она за упокой души своего горячо любимого мужа и за спасение своего единственного сына.

Мария тихо вышла, чтобы оставить ее наедине с Богом, но дверь не закрыла. Мало ли что…

Вся жизнь Екатерины Михайловны теперь сосредоточилась на сыне. Каждое утро и перед сном молилась она, чтобы Господь вернул его живым. И Господь услышал ее. Василий выжил и пришел с фронта в чине капитана медицинской службы. Отец и война научили его многому. Он стал первоклассным хирургом без диплома.

В пятьдесят первом году сын привел в дом девушку.

– Знакомься, мама. Это Надя. Мы решили расписаться.

Екатерина Михайловна растерялась:

– И когда же?

– В эту субботу, – ответил Василий, восторженно поглядывая на Надежду.

…Свадьбу сыграли более чем скромную: из гостей только свидетели с обеих сторон да соседи. Екатерина Михайловна перешла жить в проходную комнату, свою отдала молодоженам.

Надежда тоже была врачом и работала в одной больнице с Василием. Девушка Екатерине Воронцовой понравилась, хотя чувство ревности все-таки у нее порой возникало. Через год родилась Вероника, и Екатерина Михайловна не могла малышке нарадоваться. Став бабушкой, оставила школу, оформила пенсию и полностью посвятила себя домашним хлопотам. Василий с Надеждой допоздна пропадали в больнице. Возвращались они зачастую, когда дочка уже спала. Воспитанием занималась Екатерина Михайловна.

Вероника росла красивой, смышленой девочкой. С раннего детства она знала, что в стране, в которой растет, не все можно говорить при людях. К семи годам, когда пришло время идти в школу, она благодаря бабушке по-французски говорила так же хорошо, как и по-русски, но только с бабушкой или отцом и когда их не слышат посторонние.

– Не надо, чтобы другие знали, что ты понимаешь другой язык.

– Почему?

– Потому, что другие подумают, что ты умнее их и захотят тебя сослать в неведомые края за кудыкину гору!

– А как же я буду учиться в школе? Я хочу учиться на пятерки. Значит, если я буду умной, меня захотят сослать?

– Нет, дорогая, быть умной не значит быть умнее. Учиться на пятерки – это можно. Это даже очень хорошо. А вот другой язык знать – плохо. Есть такие люди, которые сразу думают: а зачем этот человек знает другой язык? Может, он шпион?

– Ну, какой же я шпион? Мне только шесть лет.

– Тогда они подумают: а кто тебя научил говорить на другом языке? Бабушка? А зачем она тебя научила? Может, она шпионка? И тогда меня заберут и сошлют за кудыкину гору.

– Что ты, бабушка! – испугалась маленькая Вероника. – Я ни за что никому не скажу, что говорю по-французски.

Учиться Веронику отдали в школу, где изучали английский. Учебники, соответствовали какому-то странному адаптированному английскому, на котором не говорил ни один англичанин, и потому в великой стране будущего коммунизма мало кто владел иностранными языками. И действительно, зачем? За границу ездили единицы и только по спецразрешениям, книги иностранных авторов допускались только те, которые были одобрены советской цензурой. Между Советским Союзом и остальным миром был возведен «железный занавес». Руководители государства считали: чем меньше людей владеют другими языками, тем спокойнее. Так жила Страна Советов, и не надо было в ней выделяться особыми талантами. Себе же во вред.

С самого раннего детства Вероника играла в «пациента и доктора». Она лечила своих кукол, подруг, бабушку и папу с мамой. Вопрос о том, куда поступать после школы, не стоял. Она была уверена, что обязательно будет врачом – как дед, которого она не знала, но о котором ей так много рассказывала бабушка, как ее отец и мать, которые очень любили свою профессию и были рады, что дочка выбрала именно этот путь во взрослую жизнь.

В институт Вероника поступила с первого раза. В течение всего десятого класса она усиленно занималась химией, так как этот экзамен страшил ее больше всего. В результате, и химия, и другие вступительные экзамены были сданы на пятерки, и было понятно еще до вывешенных списков, что Виктория Воронцова стала первокурсницей. По этому поводу дома устроили большой семейный праздник.

– В это воскресенье отправимся в Петродворец! – объявил отец.

Вероника любила эти поездки на речном пароходике по Неве в сказочную страну фонтанов. Девочкой она прыгала под детским шуточным аттракционом «Грибок» с другими детьми, ожидая, когда вдруг сверху обрушатся струи воды, и тогда все вместе они с криком разбегались в разные стороны, чтобы не промокнуть до нитки. Она никак не могла понять, почему это фонтан начинал работать только тогда, когда под «грибком» собиралась большая группа ребятни, и прекращал извергать свои струи, когда никого не было? Немного повзрослев, она узнала, что мужчина, мирно сидящий на скамеечке за кустом, и есть тот самый человек, который решал, работать фонтану или нет, нажимая ногой на педаль. Когда она узнала тайну, прыгать под «грибком» стало неинтересно.

В Петродворце они обычно проводили целый день. Каждый раз такая поездка превращалась в праздник. Всей семьей любовались красотой парка и фонтанов, сидели за столиками кафе, установленными прямо на свежем воздухе. Ели бутерброды, которые мама брала с собой, запивали чаем, принесенным официанткой, и лакомились вкусным мороженым. В парке устраивались концерты. Играл духовой оркестр.

Было так и на этот раз. А спустя неделю в дом пришло большое горе. Внезапно умерла бабушка. Она скончалась от сердечной недостаточности на даче, днем, когда никого рядом не было. Отец с матерью с утра уехали на работу в больницу. Уехала и Вероника в институт, где в этот день вывешивались списки поступивших.

Позже девушка вспоминала, как радовалась, увидев свою фамилию, как познакомилась со многими будущими сокурсниками, так же от счастья прыгавшими около доски объявлений (они старались не замечать перевернутые, а подчас и заплаканные лица не прошедших по конкурсу). Пока Вероника возбужденно щебетала и хохотала, как она не могла не почувствовать, что самый близкий ей человек в это время нуждался в помощи! Бабушка была для нее всем! От нее у Вероники не было секретов. Бабушка всегда давала правильный совет. И вот теперь ее не стало. Это было первое горе, которое Вике пришлось пережить. И горе это было неутешным. Тогда же Вероника решила, каким именно она будет врачом. Кардиологом!