2

К обеду приехал Алексей. Его уже ждал накрытый стол – первое, второе, третье и любимые блинчики на десерт. Он вошел в прихожую, оглядел ободранную дверь и присвистнул.

– Надо срочно стричь когти твоей бандитке, иначе она весь дом располосует. Вон, смотри, – он указал на следы когтей на боку дивана. – Не только дверь страдает.

Алла Германовна молча кивала. Спорить с внуком она не любила, но и мучить любимое животное ей тоже не хотелось. Поэтому она предпочла перевести разговор на другую тему.

– Расскажи, как у тебя с работой?

– Как-как, – Алексей кисло усмехнулся и отправился в ванную, мыть руки. – Да никак, – прокричал он секундой позже сквозь шум воды.

– Почему? – забеспокоилась Алла Германовна.

– Потому что денег мало платят, – ответил внук, появляясь на пороге. – Давай не будем об этом. – Он сел за стол и с удовольствием оглядел бабушкину стряпню. –  Ох, красота. Почему мать так не готовит? Глядишь, у них бы с отчимом ссор поменьше было бы.

Алла Германовна молчала, закусив губу. Невестка всегда отличалась бесхозяйственностью, готовить не любила, да и не умела. Сын Гришенька всегда ходил полуголодный, часто забегал к матери на борщи и пироги. Но не в правилах Аллы Германовны кого-то критиковать. Она была очень миролюбивым человеком и считала, что любые недостатки заслуживают снисхождения.

– Кушай, Лешенька, – сказала она, налив в тарелку куриный суп, и ласково погладила внучка по голове. – Кушай, у меня добавка есть.

Алексей с аппетитом принялся работать ложкой.

– Эх, вкуснота! – Он с наслаждением причмокнул. – Ба, ты гений кулинарии! Может, мне переехать к тебе?

– Мяу! – громко вскрикнула Шейла и запрыгнула к хозяйке на колени.

– Смотри-ка, ревнует, – засмеялся Алексей. – Не бойся, киска, я твою еду есть не стану. Мне бабушка другую приготовит. Правда, ба?

– Правда, милый, – с улыбкой согласилась та.

После обеда Алексей прилег вздремнуть на полчасика. Алла Германовна ходила на цыпочках, тихонько мыла посуду и тщательно следила, чтобы Шейла не зашла в комнату и не потревожила внука.

Полчасика обернулись всеми двумя. Когда на пороге кухни появился румяный со сна Алексей, Алла Германовна уже поставила тесто для пирожков.

– Поспал? – Она ласково взглянула на внука.

– Не то слово! Отлично выспался, бабуль. Теперь поработать надо. А потом закажем в интернете новую дверь. Это старье давно пора выкинуть.

– Дорого, поди, – озадачилась Алла Германовна. – Может, как-нибудь починить?

– Можно и починить, да только толку в этом ноль. Твоя фурия снова все раздерет. Лучше купить ламинированную дверь.

– А сколько она стоит? – со страхом поинтересовалась Алла Германовна.

Она знала, что у внука с деньгами туго, зарплату периодически задерживают, стало быть, все расходы по установке новой двери ей придется взять на себя.

Алексей пожал плечами.

– Не знаю, сколько стоит, ба. В крайнем случае можно в кредит взять.

– Нет, только не кредит, – испуганно замахала руками Алла Германовна. – У меня есть немного, отложено на черный день. На них и купим.

– Ну и славно, – обрадовался Алексей. – Ладно, я за комп.

Он скрылся в своей комнате. Алла Германовна принялась раскатывать тесто. Шейла сидела рядом на полу и смотрела, как трудится хозяйка. Ее голова вертелась то вправо, то влево, следуя за направлением рук старушки.

– Эх, Шейлочка, ты умничка, охраняешь квартиру. Но дверь загубила. – Алла Германовна не смогла подавить вздох.

– Мяу, – возмущенно произнесла Шейла.

По ее тону было ясно, что она хотела сказать: мол, при чем тут дверь, когда тебе грозила опасность.

– Да, да, – кротко согласилась Алла Германовна и кинула кошке щепотку говяжьего фарша. – На, угощайся.

Шейла схватила фарш зубами и тут же проглотила. Алла Германовна начинила пирожки и поставила их в духовку. Ей стало скучно, захотелось посмотреть на любимого внука. Она потихоньку приоткрыла дверь комнаты: Алексей сидел за ноутбуком, вид у него был серьезный и сосредоточенный. Он даже не сразу услышал, как кто-то вошел.

– Алешенька! – тихонько окликнула Алла Германовна.

Алексей вздрогнул и обернулся.

– Ба? Ты чего подкрадываешься? Я чуть инфаркт не получил!

– Ну прости меня, дуру старую, – виновато проговорила она. – Я только хотела сказать, что пирожки скоро будут готовы. Пойдем чай пить?

– Конечно, пойдем. – Алексей посмотрел на бабушку с улыбкой. – Я сейчас, сохраню работу и приду. Жди меня на кухне.

Через пятнадцать минут бабушка и внук мило чаевничали за столом, Алексей с приличной скоростью поглощал пирожки с большого круглого блюда и блаженно причмокивал языком.

– Дверь я заказал, завтра мастера приедут и поставят ее. Дадут четыре комплекта ключей.

– Четыре? – удивилась Алла Германовна. – Зачем так много?

– На всякий случай. Дверь-то железная, ее просто так не взломаешь, если что. Придется МЧС вызывать, а это дорого. Так что пусть лежат. А один я себе возьму.

– Конечно, Алешенька, – тут же согласилась Алла Германовна.

3

Попив чаю, Алексей уехал по делам, а Алла Германовна вышла во двор подышать свежим воздухом. На лавочке ее уже ждала подружка, Серафима Ильинична. Алла Германовна тут же поведала ей перипетии минувшей ночи.

– Представляешь, Сима, сон мне приснился вещий. Будто лезет кто-то ко мне в квартиру, а моя Шейла кидается на дверь и шипит. Проснулась – так и есть, дверь расцарапана. Наверное, и правда кто-то хотел забраться, а кисонька моя услышала.

– Ночью, говоришь? – навострила уши Серафима. – В квартиру?

– Да, – испуганно подтвердила Алла Германовна. – А что?

– А то, что я знаю, кто это был! – одним духом выпалила подружка.

– Кто? – ахнула Алла Германовна.

Серафима придвинулась к ней вплотную и жарко зашептала в ухо:

– Сижу я, значит, вчера тут, никого не трогаю. Вдруг пьяницы эти идут, Петро и Захар. Один другого чуть не за шкирку тащит, глаза их бесстыжие. С самого утра наклюкались, аж ноги не держат. Тьфу. – Серафима смачно плюнула на асфальт под лавочкой.

– Ты не отвлекайся, Сима, – попросила Алла Германовна. – Говори, что дальше-то было!

– А дальше, слышу я, Петро говорит Захару: бабосы, говорит, нужны. Трубы горят, мочи нет. Надобно опохмелиться.

Алла Германовна в сердцах покачала головой.

– Вот ироды, прости их господи.

– Да не говори, – с готовностью поддержала ее Серафима и продолжила, слегка повысив голос: – Ну так и вот. Захар-то ему и отвечает: «Где их взять, бабосы?» А Петро-бесстыдник возьми и брякни: «Да в чем проблема! Ночью залезем к кому-нибудь да возьмем, что близко лежит».

– Так и сказал «залезем»? – не поверила Алла Германовна.

– Так и сказал, – подтвердила Серафима.

– Да как же это? Это ж воровство, грабеж! – Она беспомощно всплеснула руками.

– А я про что! – Серафима нагнулась еще ниже к ее уху и, брызгая на нее слюной, забормотала: – А дальше – больше. Стали они гадать, к кому сподручнее вломиться. Вспомнили тебя!

– Меня? – вскрикнула Алла Германовна.

– Тебя. Дверь, говорят, у ней хлипкая, дома никого. Бабка уснет, мы к ней влезем и пенсию заберем.

– Вот паразиты! – Она почувствовала, как на смену страху и беспомощности приходит праведный гнев. Надо же, среди бела дня обсуждать грабеж, совсем совесть пропили, алкаши несчастные! – Вот я их! Я… я… я сейчас полицию вызову! Да их тотчас заберут, вот увидишь.

Серафима с сомнением покачала головой.

– Чем докажешь? Они ведь будут отпираться.

– Как чем? А ты на что? Ты же этот, как его, свидетель.

Лицо Серафимы помрачнело, ее переносицу прорезала глубокая морщина.

– Ты вот что, Германовна… – Старуха замялась на мгновение, а потом решительно продолжила: – Я тебе здесь не помощница.

– Как не помощница? Что ты такое говоришь? – изумилась Алла Германовна.

– А так. Боязно мне. Петро-то уже один раз сидел, ему ничего не стоит человека пришить. Я одна живу, у меня даже внука нет, как у тебя – твоего Алешеньки ненаглядного. Некому будет защитить меня, если что. Прознает Петро, что я на него донесла, да задушит ночью во сне.

– Как же задушит, если его арестуют? – возразила Алла Германовна.

– А если не арестуют, каким-то образом оставят на свободе? Нет, милая, мне еще пожить охота, ты уж прости. – Серафима отодвинулась от Аллы Германовны, поправила косынку на голове и перекрестилась.

Алла поняла, что от Серафимы толку не будет. Однако она уже не могла остановиться, ее распирала бурная жажда деятельности.

– Ты как хочешь, – сказала она соседке, – а я этого так не оставлю.

– В полицию пойдешь? – спросила Серафима.

– Нет. Для начала домой, к Захаровой жене, Кате. Пусть знает, что ее муженек по ночам выкидывает.

Катю знал весь двор. Это была хрупкая женщина, совсем еще молодая, вечно с темным, печальным лицом и глазами, опущенными долу. Жильцы много раз видели, как она тащила бесчувственное тело мужа в подъезд, а затем по лестнице на четвертый этаж. Детей у Кати и Захара не было, и все соседи недоумевали, отчего она с ним не разведется, ведь приличная женщина, симпатичная, образованная. Неужели не найдет себе нормального мужика вместо этого пьянчуги? Но Катя держалась стойко и самоотверженно ухаживала за своим алкоголиком. С соседями она почти не общалась, так, скажет сквозь зубы «здрасте» или «до свиданья» и бежит себе дальше.

– Пойду поговорю с ней. – Алла Германовна решительно встала с лавочки. – Толь-ко бы она дома была.

– Да дома она, – мрачно проговорила Серафима, – я видела, как она недавно из магазина возвращалась, вся пакетами обвешанная. Небось обед готовит любимому муженьку.

– Пожелай мне удачи, – сказала Алла Германовна и поспешила в подъезд.

Она не особенно сердилась на Серафиму: понимала, что в ее словах есть резон, да и в принципе не умела ни на кого злиться.

4

Алла Германовна, кряхтя и задыхаясь, с трудом забралась на четвертый этаж и надавила на кнопку звонка. Она не опасалась того, что дверь откроет сам Захар – наверняка он спит после попойки и лихой, бессонной ночи. Ее расчет оказался верен: послышались быстрые, легкие шаги, дверь распахнулась, и на пороге возникла Катя в коротком домашнем халатике и симпатичном передничке. Вкусно пахнуло борщом. Катя удивленно взирала на непрошеную гостью, в ее глазах читалась тревога.

– Здравствуйте. Зачем пришли? – спросила она у Аллы Германовны.

– Милая, можно я войду? Мне поговорить с вами надо, – как можно вежливей и мягче произнесла та.

– Входите. – Катя посторонилась, пропуская Аллу Германовну в квартиру.

Она никогда прежде не бывала здесь и машинально отметила, что обстановка очень даже симпатичная и аккуратная. На полу плитка, недорогая, но миленькая, стены оклеены белыми однотонными обоями, под потолком модный светодиодный плафон. «Наверное, все сделано и куплено на деньги жены», – подумала Алла Германовна.

– В комнате Захарка спит, – тихо проговорила Катя, – идемте в кухню.

Алла Германовна разулась и пошла по коридору за хозяйкой. Катя привела ее на кухню и усадила за маленький квадратный столик. На плите весело кипел борщ, в духовке за стеклом красиво румянились котлеты. Пахло миром и уютом.

– Чаю? – бесстрастным голосом поинтересовалась Катя.

– Если можно, – скромно согласилась Алла Германовна.

Катя молча налила кипяток в большой цветастый бокал, плеснула туда же заварки из стеклянного чайника и поставила перед гостьей.

– Вот, угощайтесь. – Она достала с полочки вазочку с пастилой.

– Спасибо. – Алла Германовна отхлебнула чай. Он оказался очень вкусным и ароматным, заваренным на травах.

– Так зачем вы пришли? – спросила Катя и села напротив нее за стол.

– Видите ли, дорогая, мне не совсем ловко это говорить, но… – Алла Германовна неловко замялась, но потом собралась с духом и продолжила: – Я пришла поговорить о вашем муже.

– О Захаре? – Катя удивленно вскинула красивые тонкие брови.

– Да. Дело в том, что он… он и его собутыльник Петро из девятнадцатой квартиры сегодня ночью ломились ко мне в дверь.

– Что? – Катя вскочила с табурета. – Что вы такое несете? Чтобы мой Захар лез в чужую квартиру?! Этого не может быть!

– И тем не менее это так, – с грустью проговорила Алла Германовна. – Я вам сейчас все расскажу.

Она поведала Кате о ночном происшествии, о своем сне, о поцарапанной дверной обивке и о разговоре, подслушанном соседкой во дворе. Катя слушала молча, не перебивая, только покусывала губы и хмурилась.

– Вот как-то так, – закончила свое повествование Алла Германовна.

Катя продолжала молчать, глядя в столешницу. Наконец она подняла глаза на гостью.

– Вы теперь заявите в полицию?

– Не скрою, я хотела это сделать. Но сначала решила поговорить с вами.

– А вы уверены, что эта ваша, как ее… Серафима… не ошиблась и говорит правду? Вдруг она все это придумала.

– Зачем ей врать? – мягко возразила Алла Германовна. – Она действительно видела вашего мужа с Петром и слышала, как они обсуждали проникновение ко мне в квартиру.

Катино лицо вдруг сморщилось, ресницы затрепетали, по щекам ее покатились слезы.

– Господи, какой стыд, – прошептала она едва слышно. – Захар, Захар, до чего ты докатился! А ведь какой был парень! – Она всхлипнула и посмотрела на Аллу мокрыми и ясными серыми глазами. – Вы ведь думаете, что он всегда такой был, совсем пропащий. Да? Так и думаете?

Алла Германовна неопределенно пожала плечами.

– Напрасно. – Катя шмыгнула носом и высморкалась в цветастую салфетку. – Мы с Захаром вместе учились в школе, в одном классе. Он был самым популярным мальчиком среди одноклассниц. В него все были влюблены, и я не исключение.

Алла Германовна с удивлением взирала на соседку. Та, словно по мановению волшебной палочки, преобразилась: плечи выпрямились, подбородок гордо поднялся, глаза засияли. Сейчас она выглядела настоящей красавицей.

– Я долго пыталась его отбить у очередной соперницы, – проговорила Катя, и голос ее сделался грудным и мелодичным. – У меня никак не получалось. Захар гулял то с одной, то с другой, а на меня не обращал внимания. Я пекла плюшки и ватрушки, таскала их в школу и тайком подкладывала ему в портфель, прямо как Нелли из фильма «Большая перемена», влюбленная в своего учителя. Захар их находил и преспокойно ел, но продолжал встречаться с другими девчонками. Постепенно я впала в отчаяние. Я настолько упала духом, что перестала печь свои пирожки. Захар не обнаружил их в своем рюкзаке день, другой, третий. А на четвертый он неожиданно подстерег меня на ступеньках школы.

– Эй, Соловьева, – обратился он ко мне. – Ведь это ты пихаешь мне свои обалденные плюшки? Я знаю, что это ты, не отпирайся.

От волнения я не смогла сказать ни слова. Просто стояла и смотрела на его лицо, красивое, как у киноартиста.

– Что молчишь? – Он усмехнулся. – Мука у тебя дома кончилась? Или яйца? – Он уже откровенно смеялся.

Я тоже улыбнулась, сначала несмело, а потом уверенней.

– Ничего не кончилось, – сказала я. – Все есть.

– А если есть, чего тогда перестала печь? У тебя классно получается. Я уже привык.

И тут я почувствовала такой сильный укол ревности, что от боли у меня сердце зашлось.

– Пускай тебе твоя Юлька плюшки печет, – выпалила я и тут же сдулась.

Мне захотелось провалиться под школьную лестницу. Теперь Захар точно уйдет и больше никогда даже не посмотрит в мою сторону. Какая же я дура! Не надо было дерзить ему!

Однако Захар повел себя неожиданно. Он прищурился, уголки его губ приподнялись, а в глазах возникло хитрое выражение.

– Так вот оно что! – процедил он насмешливо. – Ты ревнуешь? Понятно.

– Что тебе понятно? – запинаясь, спроси-ла я.

– Что не видать мне моих любимых плюшек-ватрушек, покуда я гуляю с Юлькой. Так? – Он вдруг глянул мне прямо в глаза.

Меня точно обожгло. Но я выдержала его взгляд и кивнула.

– Так.

– Окей, – произнес он вполне серьезно. – Давай договоримся. Я перестаю встречаться с Юлькой, а ты уже с завтрашнего дня возобновляешь свое пекарное производство. Идет?

Это было пределом моих мечтаний, прекрасным сном, о котором нельзя было и помыслить. Однако я осмелела настолько, что решительно покачала головой.

– Нет. Не идет.

– Нет? – Он удивленно свистнул. – А что тебе еще надо?

– В кино, – умирая от страха, пролепетала я. – Пригласи меня в кино.

Он несколько секунд молча и пристально смотрел на меня.

– А ты ничего, малышка. Не промах. Что-то в тебе есть. – Он взял меня за подбородок и слегка приподнял лицо. Он был высоким, а я совсем маленькой, и моя голова болталась на уровне его груди. – Окей, – повторил он. – Будет тебе кино. Только скажи одну вещь.

– Какую? – все так же заикаясь от волнения, пискнула я.

– Ты кроме пирожков умеешь что-то еще готовить? Суп, например?

Мама моя работала поваром в кафе, и я к своим шестнадцати годам умела готовить множество вкусных и полезных блюд. Я кивнула с радостью и готовностью.

– Умею. Я все умею.

– Отлично. – Он тряхнул своей восхитительной челкой. – Завтра в семь встречаемся у кинотеатра. Билеты я куплю. А ты тащи свои плюшки, да побольше…

Катя прервалась и глотнула чая из кружки. Щеки ее разгорелись, глаза заблестели еще сильнее, чем прежде.

– Вы спросите, зачем я вам все это рассказываю? – проговорила она после паузы. – Захар алкоголик, и это всем известно. Он почти не работает, ничего не приносит в дом. Я не могу родить от него ребенка, потому что у него проблемы с репродуктивной функцией. Он выглядит на все пятьдесят, хотя ему едва за тридцать. И вам неинтересно слушать, каким он был в свои семнадцать.

– Почему же, – возразила Алла Германовна. – Очень даже интересно. Вы, милая, не стесняйтесь, продолжайте. Мне все равно некуда спешить, и чай у вас ну очень вкусный.