10

Разбудил ее звонкий Любин голос.

– Ну что, приснился тебе Санек?

– При чем тут Санек? – Она сладко зевнула и села на кровати.

– Как же! На новом месте приснись жених невесте! – Люба насмешливо подмигнула.

Она была уже полностью одета и причесана, а кровать застелена.

– Ты слишком долго спишь. Явно у тебя переутомление. Тебе нужно бежать от Столбового.

– Заткнись, – спокойно проговорила Женя и не спеша спустила ноги на коврик.

– Сегодня тридцать первое, – напомнила Люба.

– Знаю.

– В столовой уже елку наряжают. Я ходила смотреть, пока ты тут дрыхла. Огромная, до самого потолка. Я еще с диджеем познакомилась – классный парень.

– Господи, как ты много успела. – Женя улыбнулась и, протянув руку, сняла со спинки стула халатик.

– Кто рано встает, тому бог дает, – гордо процитировала Люба.

– Когда у нас завтрак?

– Через пятнадцать минут. А через час мы уже должны сидеть в автобусе. Так что пошевеливайся, лежебока!

Позавтракав, хористы поехали в город. Открытие фестиваля происходило в зале филармонии. Назначено оно было на двенадцать дня, а с десяти шли акустические репетиции.

Лось заметно волновался. Его обычно добродушное лицо приобрело каменное выражение, он то и дело рявкал на ребят, а на сцене и вовсе осатанел.

– Что вы несете?! – орал он на сопрано. – У вас что, несмыкание связок? Опозориться хотите? «Фа» достать не можете! Нужно было спать, а не лясы точить!

– Мы спали, – обиженно оправдывались девчонки.

– Знаю я, как вы спали! Вон Карцев, тот действительно спал. Оттого басы и звучат.

– Во дает! – шепотом проговорила Женина соседка по партии Света Степанова. – Сам же вчера его крыл, а теперь в пример ставит.

– Так, всё, собрались! Еще раз Верди, с самого начала! И перестаньте сипеть! – Лось взмахнул рукой.

Женя слушала, как сзади поет Карцев. Отчего бы ему вместо почтальона не стать певцом? Хотя нет, пожалуй, певца с такой физиономией публика забросает тухлыми помидорами.

– Ну, хотя бы так, – смягчился Лось, когда они допели до конца.

После репетиции было свободное время. Женя, Люба, Санек и еще пара ребят сидели в артистической, слушая из-за кулис, как репетируют другие хоры. Особенно им понравились новгородки – голосистые и заводные. Репертуар их сплошь состоял из народных песен.

– Да, не чета нам, – завистливо проговорила Люба.

– Почему? – возразил Санек. – Верди у нас тоже неплохо звучит.

– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, – съязвила она.

Ровно в двенадцать начался концерт. Он длился до трех. Публика встречала участников фестиваля искренними и горячими аплодисментами. Лось сиял: коллеги сделали ему кучу комплиментов, назвав коллектив абсолютно профессиональным. После выступления всех наспех погрузили в автобус, отвезли в ресторан на обед, а затем – на другой концерт, в библиотеку.

К вечеру все валились с ног от усталости.

– Ну, молодежь, – обратился к ребятам Лось, – спасибо вам за труды. Можете наряжаться, чистить перышки и отрываться по полной. Смотрите только, чтобы никто не перепил, желательно доставить вас домой в добром здравии.

– Ура! – дружно заорали хористы.

Люба схватила Женю за руку.

– Бежим переодеваться. Я тебе один секрет расскажу.

– Какой секрет?

– Я с таким мальчиком познакомилась! Он из Тулы! Обещал танцевать всю ночь только со мной. Красивый, такой же, как Санек!

Люба залилась счастливым смехом и потащила Женю наверх, в номер.

Одевшись и наведя марафет, девушки спустились в столовую. Роскошная елка переливалась всеми цветами радуги. На ней было целое море игрушек. На стенах и под потолком висели сверкающие гирлянды, пахло бенгальскими огнями.

Часть зала была освобождена для танцев, в другой красовался накрытый стол. В углу налаживал аппаратуру диджей, высокий, худощавый парень с длинными, заплетенными в косу волосами.

– Супер! – оценила антураж Люба.

Подлетела Настя в нарядном шелковом костюме, распространяя ароматное облачко парфюма.

– Девчонки, круто повеселимся! Мне сказали, программа убойная, все будет – и конкурсы, и игры, и танцы до упаду. Здесь всегда так.

Люба и Женя согласно закивали, с интересом оглядывая зал. Подошли другие ребята, все подтянутые, отутюженные. Посыпались шуточки и приколы, кто-то с грохотом взорвал первую хлопушку. И понеслось! Вокруг стояли гвалт и визг, клубился сизый дым, упоительно пахло свежей хвоей, мандаринами, свечами. На потолке вращались огромные, сверкающие разноцветными гранями шары, по разгоряченным, счастливым лицам скользили яркие лучи – синие, красные, оранжевые.

– С наступающим Новым годом! – неслось отовсюду. – С наступающим!

Девчонки окружили Лося, наперебой чмокали его, оставляя на щеках следы губной помады. Тот смеялся, прижимая к груди кипу подарков, которыми его наградили подопечные. Пришла празднично одетая Анна Анатольевна, ее тут же завалили конфетами и шоколадками. Женя тоже вручила дирижеру и концертмейстерше то, что приготовила. Свеча произвела фурор, – Лось торжественно поставил ее на стол рядом с одной из бутылок шампанского.

– Прошу садиться, – объявил в микрофон диджей, он же по совместительству ведущий вечера.

Публика с шумом и криками рванула к столу. Стульев хватило далеко не всем, кто-то устроился на подоконнике с тарелкой и бокалом, кто-то просто на полу, поджав ноги по-турецки.

Женя наконец увидела Карцева. Тот стоял далеко от нее, у самых дверей, рядом со своим соседом по номеру – Сидоренко. «Хорошо хоть пришел, – обрадовалась она. – А то мог бы и на Новый год завалиться спать». Карцев поднял голову и поглядел в ее сторону. Женя улыбнулась и помахала ему рукой. В этот момент она не опасалась Любы и Санька – кто знает, кому она машет в битком набитом зале? На лице у Карцева отразилось недоумение, затем оно словно окаменело. В следующее мгновение он внимательно уставился себе под ноги.

Грянула музыка. Над столом захлопали пробки от шампанского.

– Ура! Да здравствует фестиваль! – крикнули в зале.

Санек разлил шампанское в бокалы.

– Что ж, проводим старый год. Он был не из худших.

– Согласна, – серьезно подтвердила Женя.

– Bay! – Люба звонко чокнулась с ней своим бокалом.

– Пошли танцевать, – попросил Санек, когда Женя допила шампанское.

– Пойдем.

Он увлек ее на середину зала. Верхний свет погас, помещение утонуло в полумраке, по стенам, полу и потолку метались разноцветные лучи. Они танцевали, обнявшись, и вполголоса переговаривались.

– Этот Новый год я надолго запомню, – сказал Санек, слегка наклоняясь к ее лицу.

– Почему? – одними губами спросила она.

– А ты не догадываешься?

Она улыбнулась и покачала головой.

– Потому, что я встречаю его с тобой. Ты лучшая девчонка, которую я когда-либо знал.

– Это признание?

Санек усмехнулся и тесней прижал Женю к себе.

– Если хочешь, считай, что да.

– Лучше я не буду так считать.

По его лицу промелькнула тень разочарования, но он сдержался.

– Ты очень неприступная, Женечка.

– Все дело в том, что я не могу ответить на твои слова.

– Понял. – Санек кивнул. – Ну и не отвечай. Не заморачивайся. Будем просто танцевать. Мне пока и этого достаточно.

– Пока?

– Не цепляйся к словам. Лучше слушай – это моя любимая музыка.

Женя улыбнулась и качнула головой в знак согласия. Боковым зрением она видела Любу – та тоже танцевала с каким-то высоким темноволосым парнем. Вид ее выражал высшую степень блаженства.

«Наверное, это и есть тот самый кадр из Тулы, – догадалась Женя. – Ничего такой, симпатичный».

Они протанцевали еще несколько медляков и вернулись к столу. На круглых настенных часах было без четверти двенадцать. Кто-то притащил здоровенный цветной «Рубин», и все увидели на экране изображение Спасской башни. Потом грянули куранты.

Женю с головы до ног обсыпали конфетти. Она пила шампанское, заедала его шоколадом, кто-то целовал ее, желал счастливого Нового года, она смеялась и чувствовала себя совершенно пьяной. Оглушительно гремела музыка, острил в микрофон диджей. Затем Санек и Люба потащили ее танцевать в огромный общий круг. Женя пробовала отбиться, но они крепко держали ее за обе руки.

Иногда ее мысли прояснялись, и тогда она вновь вспоминала о Карцеве. «Ну и где же ты? – шептала Женя с горькой усмешкой. – Почему не подходишь? Чего ждешь? А Санек, между прочим, неплохой парень. Вот возьму – и влюблюсь в него тебе назло».

Ей казалось, что Женька слышит ее. Он по-прежнему торчал в дальнем углу зала совершенно один, и вид у него был совсем не праздничный – какая-то поношенная рубашка и такие же старые, затертые джинсы.

«Через три танца подойду к нему, – отчаянно решила Женя. – Приглашу сама. Пусть знает, что есть женщины в русских селеньях».

– Жень, скорее! – жарко выдохнул ей в ухо Санек. – Там конкурс на лучшую пару. Приз – бутылка шампанского. Пойдем, поучаствуем!

– Ты что, Саш? Какая мы пара? – воспротивилась было Женя, но тут подоспела Люба.

– Трудно тебе, что ли? Всего-то и нужно станцевать вальс. Ты же умеешь!

– А ты не умеешь?

– Я не так. Иди давай! – Она принялась толкать ее в спину по направлению к диджею.

– Бред какой-то, – бормотала та.

Однако ей не хотелось расстраивать Санька – он смотрел на нее с такой мольбой и надеждой. Они протанцевали вальс, получили обещанную бутылку, которую тут же распили на троих. Женя почувствовала, что ноги больше не держат ее.

«Нет, так нельзя, – приказала она себе. – Я же хотела пригласить Женьку. Кстати, где он там?»

Женя глянула туда, где еще десять минут назад находился Карцев, но его место уже было занято другим. Она еще поискала его глазами, но он бесследно исчез, точно сквозь землю провалился. Женя ощутила, как на нее наваливаются усталость и тоска. Санек и Люба тоже куда-то делись, она стояла одна посреди зала, ослепленная прожекторами и оглушенная ревом колонок. Ей захотелось немедленно уйти, очутиться в темноте и тишине, а главное, в одиночестве. Женя медленно, нетвердо ступая, побрела к выходу. У самых дверей ее догнала Люба.

– Ты куда?

– Пойду отдохну. Я, кажется, перебрала лишку.

– Пошли лучше к Насте. Она в Москве книжку купила офигенную, «Оракул» называется. Предсказания на все случаи жизни, сбываются на сто процентов. Туда все девчонки сейчас придут гадать.

– Любка, я лучше спать лягу. У меня голова кружится.

– Перестань! Я устала не меньше тебя. Но нельзя же в новогоднюю ночь дрыхнуть как сурок. Идем!

Люба повлекла Женю за собой. Та хотела спросить, куда делся Санек, но потом решила, что лучше промолчать: делся и делся, ей же легче, меньше проблем.

В Настином номере уже сидели девчонки, все полупьяные, разгоряченные, с блестящими, шальными глазами. Вещую книгу Настя держала в руках – это был маленький томик в твердом черном переплете. На обложке золотым тиснением шла надпись старославянскими буквами «Оракулъ».

– В очередь, девчонки, – потребовала маленькая конопатая Марина Звягина. – Будете за мной.

– Ладно. – Люба кивнула, устраиваясь на краю одной из кроватей. – А первый кто?

– Нинка. Мы уже начинаем. – Настя зачем-то потрясла книгу, будто в ней затерялись деньги, и произнесла, обращаясь к худенькой востроносой Нине Завьяловой: – Загадывай страницу.

Та наморщила маленький лобик.

– Пятьдесят пятая.

Настя деловито перелистала том.

– Так. Вот оно. «В будущем году вы добьетесь успехов в важном для себя деле. Вам будет сопутствовать успех в соревнованиях».

Нинка охнула и залилась свекольным румянцем. Остальные потрясенно молчали. Все знали, что она учится на модельера, мечтает открыть собственное агентство и недавно послала несколько своих работ на всероссийский конкурс.

– Ой, девочки, неужели сбудется? – прошептала счастливая Нинка, прижимая к щекам ладони.

– Сбудется, не сомневайся, – авторитетно заявила Настя. – Кто дальше?

– Я, – отозвалась Ника Пархоменко.

– Страница.

– Десять.

– «Не знакомьтесь на улице и опасайтесь шатенов с карими глазами. В остальном год ровный, без особенных взлетов и падений». Следующий!

Женя слушала, и ей становилось смешно. Неужели девчонки верят этой ерунде? Бывает, конечно, что предсказания попадают в точку, но ведь ежу ясно, что это чистая случайность. Она задумалась о своем, отключилась и очнулась, лишь когда Люба ткнула ее кулаком в бок.

– Давай, твоя очередь.

– Называй страницу, – велела Настя.

– Семнадцать, – нехотя произнесла Женя.

– Ух ты! – Настя многозначительно улыбнулась и подняла указательный палец. – Это стоит послушать: «Вас ожидает в новом году очень страстная и такая же сложная любовь. Не бойтесь преград на своем пути, у вас есть силы, чтобы их преодолеть».

– Классно! – завистливо проговорила Маринка.

– Женька, это, безусловно, Санек, – хихикнула Ника.

– Точно, Санек, – подтвердила Оля Мищенко. – Он и так с тебя глаз не сводит.

Девчонки весело загалдели. Женя вдруг ощутила странное беспокойство и даже тревогу. Во рту пересохло, в висках гулко запульсировала кровь. Она резко поднялась.

– Уходишь? – пробормотала Люба, скосив глаза на вожделенную книгу. – Подожди меня. Я сейчас, только попробую еще разок.

Женя, ни слова не говоря, пошла к порогу, толкнула дверь и очутилась в темном коридоре. Сердце у нее в груди продолжало учащенно биться, словно после быстрого бега. Она сама не понимала, что ее так взволновало. Неужели глупое пророчество «Оракула»? Да ведь это просто чепуха – как у нее с Саньком может случиться любовь, если он ей до лампочки? Или… это не Санек?

Женя, затаив дыхание, сделала несколько шагов в темноту. Почему-то ей вспомнилось, как когда-то давно они с двоюродной сестрой Катькой гадали в деревне у бабки. Катьке было тринадцать, Жене девять. Сестра заставила ее распустить волосы, сама тоже расплела роскошную пепельную косу, налила в блюдце воды, кинула туда простенькое мельхиоровое колечко, рядом положила зеркальце. Потом обе, обмирая от ужаса и восторга, глядели в зеркальце и шепотом повторяли: «Мой ряженый, мой суженый, приди ко мне, поужинаем». В соседней комнате мирно похрапывала бабка.

Женя нащупала на пальце тонкое серебряное кольцо, подаренное отцом на пятнадцатилетие. Губы сами собой зашевелились, произнося заветные слова. «Мой суженый, мой ряженый…» – тихо приговаривала она и все шла, шла вперед, бесшумно ступая во тьме.

Коридор завернул направо. Черным блеском сверкнуло окно. Женя застыла на месте, напряженно глядя перед собой. Там, у окна, кто-то стоял. На фоне стекла отчетливо вырисовывался силуэт, точно созданный из острых углов. Профиль со слегка выступающим, упрямым подбородком, знакомо спадающая на лоб челка.

Это был Карцев! Точно он и никто иной!

Женя судорожно сглотнула вставший поперек горла ком. Она не знала, как быть. Карцев явно увидел ее. Улизнуть от него обратно за угол – глупо. Подойти и заговорить – еще глупей. Вдруг он подумает, что она нарочно разыскивала его?

Женя решила: будь что будет.

– Привет, – проговорила она негромко, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно.

– Привет, – ответил Карцев.

– Ты что тут делаешь?

– Стою. Башка гудит от этого грохота.

Она поняла, что он имеет в виду музыку, до сих пор доносящуюся из зала.

– А ты что делаешь? – спросил Карцев.

– Ничего. Просто гуляю. Везде духота, а здесь ничего, свежо. – Женя слегка поколебалась и подошла к окну.

Карцев смотрел на нее, как всегда, внимательно и серьезно. Она видела, как блестят в темноте его глаза. Наверное, у нее самой они блестели так же.

– Новый год, – тихо сказала Женя.

– Новый год, – эхом отозвался Карцев, помолчал немного, а потом спросил другим, более живым тоном: – Ты желание-то загадала?

– Какое желание?

– Интересное дело! Ты что, не знаешь, когда бьют куранты, нужно загадывать желание. Тогда потом оно сбывается. Иногда.

Она не увидела, а скорей почувствовала, что он улыбается.

– Да, конечно, я загадала желание. Только это секрет. – Женя врала. Никакого желания она не загадывала, просто не успела. Все время была занята тем, что разыскивала его в зале. А он убежал!

Карцев пожал плечами:

– Я не претендую на чужие секреты.

Они еще помолчали, глядя друг на друга в упор.

– А ты сам загадал желание? – наконец спросила Женя.

– Загадал.

– Тоже секрет?

– Почему? – Он подтянулся и уселся на подоконнике. – Могу сказать.

– Скажи, – почти шепотом попросила Женя.

Карцев наклонился к ней так, что их лбы на секунду соприкоснулись.

– Чтобы одна красивая девушка хоть иногда смотрела в мою сторону.