Глава 2

Валюшка в тот день явилась в начальственный кабинет самочинно, без особого приглашения. Привели её дела важные и неотложные. В руках Валюшка держала объёмистую папку типа «Корона», наполненную бумагами. На верхней обложке папки красовалась этикетка «Центр освоения периферии».

– Когда вы намерены отправиться в Стремовск? – спросила Наина Генриховна, не поднимая лица от бумаг.

Лимонное дерево трепетало, упираясь верхушкой в потолок, на ветвях его весело раскачивались Балдошка и Буланчик.

– Не поеду я в ваш Стремовск! – авторитетно ответила Валюшка – Нет времени! Некогда! Или командируйте на всю неделю или мне некогда торопиться.

Между делом она добавила ещё парочку непечатных слов. Наина Генриховна скривилась.

– Где вы были вчера с часу до трёх в рабочее время? – еще более грозно вопросила она.

– Оплачивала в банке счет за квартиру, там была большая очередь, – незамедлительно ответила Валюшка.

– В Стремовск поедете на следующей неделе и только на три дня. Нечего там всю неделю торчать! Активней надо работать, активней!

Не успела начальственная дама изречь окончание фразы, как папка «Корона», брошенная рукой, раздосадованной Валюшки, взмыл в воздух. Одновременно с папкой в движение пришла Балдошка. Стремительно сорвавшись с ветки и совершив невероятный кульбит в воздухе, Балдошка изящным жестом маленькой ручки изменила траекторию полета папки, и та грохнулась на стол прямо перед носом Наины Генриховны.

– Задолбал этот Стремовск, – мрачно изрекла Валюшка, покидая начальственный кабинет, чтобы в уединении насладить плодами маленькой победы злобы над подобострастием.

– Уж я-то не промахнусь! – заявила Наина Генриховна и в сердцах ударила Балдошку увесистой папкой и разрыдалась.

Балдошка тихонько взвыла, а Буланчик, волоча за собой летающею папку, забился за огромный горшок.

Ангелина Адамовна и Лилия Гиацинтовна составляли ту часть коллектива Солидного учреждения, с которой Наина поддерживала приятельские отношения. Ангелина Адамовна была очаровательна, глаза Лилии Гиацинтовны и верхнюю половину лица её закрывали очки с дымчатыми стеклами в толстой роговой оправе. Ангелина Адамовна была коротко стрижена, пышно взбитая прическа Лилии Гиацинтовны волной ниспадала ей на плечи. Ангелина Адамовна носила строгие костюмы-двойки и блузки неброских расцветок, Лилия же Гиацинтовна предпочитала свободные балахоны расцвеченные яркими принтами, скрывающими недостатки её располневшей фигуры. Ангелина Адамовна всё больше помалкивала, зато Лилия Гиацинтовна говорила без умолку. Тут же в уголке примостились сердитая Валюшка и её старушка-подружка. Изо ртов у всех дам торчали дымящиеся сигареты.

– Всё-то ты знаешь, Лилия, – сверкнув зелёным глазом, изрекла Наина. – С такими глубокими познаниями давно бы уж смогла блестящую карьеру сделать, как, например, сделала её я. Хотя моего уровня невозможно достичь простому человеку, как ты.

«Вот и ехала б сама в свой Стремовск и делала б там карьеру, чертова стерва» – подумала Валюшка, задумчиво улыбаясь в пространство.

– Наина, зачем так сердиться? Может быть Лилечка права? – возразила начальственной даме старушка – Валюшкина подружка низким, прокуренным голосом.

– Что ты можешь понимать?! Или ты забыла о своём статусе? «Птичьи права» – вот название твоего статуса в нашей организации, – продолжала Наина, – поэтому – молчи. Так за умную сойдёшь!

Старушка притихла. Она бы с удовольствием спряталась под столом, если бы условности общепринятых приличий не мешали ей совершить такой эксцентричный поступок. Наина Генриховна, наоборот, приободрилась, наблюдая вокруг только потупленные взгляды и смущенные улыбки.

– И где ты взяла такую кофту? – речь начальственной дамы лилась рекой. – У старьёвщика купила или из ближайшего мусорного контейнера достала? И вообще, худеть тебе надо. Вон брюхо-то отвисло. Высокий служебный статус не позволяет говорить мне всё, что я думаю прямо, а то я открыла глаза на твоё убожество. Ничего, скоро тебе на пенсию – будет время задуматься о смысле жизни, хоть ты и безмозглая.

За дымчатыми стёклами в роговой оправе проскочила огненная искра. Однако на устах Лилии Гиацинтовны играла загадочная улыбка, а тело принимало позы самые вальяжные.

– И вообще, ты уже полчаса здесь сидишь. А работать кто будет? – не унималась Наина. – Смотри, отправят тебя на пенсию! Тогда и мой высокий статус в этой организации не поможет спасти тебя от увольнения. Или надеешься, что кто-то станет за тебя хлопотать? Отправляйся на рабочее место, ведь иногда и работать надо.

В этот момент Ангелина Адамовна, лучезарно улыбаясь, выпустила струйку дыма изо рта.

«Пусть тебя черти возьмут в свою адскую преисподнюю после того, как ты издохнешь в подворотне» – подумала старушка, Валюшкина подружка, сосредоточенно ковыряясь ложкой в кофейной гуще.

– А ты, Валентина, собирайся в Стрёмовск. И, повторяю, не надейся проторчать там целую неделю. И трех дней тебе хватит. Работать надо, работать… – произнеся это, Наина Генриховна глубоко и с облегчением вздохнула, как человек, исполнивший, наконец, свой долг.

Валюшка и её подружка – старушка поднялись со своих мест. Стараясь не терять достоинства в осанке, они удалились из кафетерия.

Между тем, за столом кафетерия неторопливая утренняя беседа продолжалась.

– Наиночка, ты же милая девочка! – щебетала Лилия Гиацинтовна. – Ты такая умница, ты всё знаешь. Скажи, дорогая, где лучше купить хорошее платье подешевле?

– Сначала надо тебе надо похудеть, – авторитетно заявила «милая девочка». – На такую фигуру, как у тебя, хорошее платье купить невозможно в принципе. К тому же в твои годы пора перестать носить дешевки. Со мной уже много лет общаешься, хоть бы обратила внимание, как люди одеваются. Вот и Ангелина тоже со мной согласна.

Ангелина Адамовна помалкивала, выпуская в пространство изо рта и носа колечки и струйки табачного дыма. Она закурила пятую сигаретку.

Лилия же Гиацинтовна, после последнего пассажа Наины, быстро проглотив остатки кофе и ссылаясь на чрезвычайную занятость, удалилась. За дымчатыми стёклами очков скрывались её глаза, но трудолюбивый ротик был на виду и в изобилии исторгал словеса. Не далеко отойдя от дверей кафетерия, Лилия Гиацинтовна сообщила группе потрясённых сослуживцев о своей уверенности в скорой и насильственной смерти Наины Генриховны.

Глава 3

У Валюшки всё валилось из рук. Поездка в «Центр освоения периферии» плохо вписывалась в её жизненные планы, как и любая активная деятельность вообще. Всех жизненных высот она уже достигла в прошлом году. А именно: купила второе норковое манто и получила в подарок к юбилейной дате комплект ювелирных украшений из белого золота с бриллиантами. Таким образом, все Валюшкины мечты осуществились. Тем не менее, Валюшка по-прежнему часто плакала. Плакала она от голода, а голодала потому, что берегла фигуру. Зачем Валюшке в её годы понадобилась идеальная фигура? Ларочке Епискиной так не удалось получить, но фигура у Валюшки была идеальной.

Больше всего на свете (кроме шуб и бриллиантовых украшений) Валюшка любила покой и своего сына Вадимчика Кроликова. И теперь она никак не могла ехать в Стремовск. Вадимчик требовал внимания своей мамы именно сейчас. Точнее не сам Вадимчик, а один из трех его сыновей. Сам Вадимчик не мог уделить внимания ребенку из-за необходимости вновь, уже в который раз, заниматься устройством своей личной жизни.

Валюшка сама познакомила сына с Лилией Гиацинтовной. Такой альянс был выгоден во всех отношениях. С одной стороны, Лилия Гиацинтовна женщина обеспеченная, одинокая и немолодая. Детей уже иметь не может и не хочет. Учитывая плодовитость Вадимчика, который от каждой из своих жен имел по ребёнку, обстоятельство немаловажное. С другой стороны, Лилия Гиацинтовна полюбила Вадимчика крепкой любовью одинокой старящейся женщины, сердечно привязалась к нему и разделила с Валюшкой материнские заботы. К тому же Валюшке удавалось извлечь из этой ситуации и сугубо материальные выгоды для себя лично. Так, например, маме и сыну удалось убедить Лилию Гиацинтовну в том, что оплата Валюшкиных заграничных турне её, Лилии, священная обязанность. Валюшка одинокая женщина, вдова. Кто же поможет ей отремонтировать квартиру, если не дети? Валюшка крепко полюбила Лилечку нежной и бескорыстной любовью. А после переселения Вадимчика на жилплощадь Лилии Гиацинтовны, дружба и любовь двух почтенных дам стала твёрже цемента.

Вот и теперь Лилия Гиацинтовна прямо из кафетерия отправилась следом за Валюшкой в её кабинет, обсудить сложившуюся обстановку.

– Наина строит козни против Ангелины, – заявила Лилия Гиацинтовна, прикрывая дверь Валюшкиного кабинета.

– Мыслимо ли это, лапочка моя! – печальным голосом ответила Валюшка.

– Я знаю это наверняка! – Лилия Гиацинтовна очень гордилась тем, что знала всё и обо всех.

На голубенькие глазки Валюшки набежали хрустальные слезинки.

– Да, да, – пробормотала Лилия Гиацинтовна, – слухами земля полнится! Дурными слухами о Наинке! Говорят, будто с ней работать невозможно! Она…

Лилия Гиацинтовна сделала многозначительную паузу. Она даже обнажила глаза, предоставив Валюшке возможность лицезреть набрякшие мешки под глазами и глубокие, как овраги, носогубные складки.

– … она не чиста на руку! – завершила свою Лилия Гиацинтовна.

«А у меня-то цвет лица куда как лучше!» – подумала Валюшка, а вслух произнесла:

– Как быть? Что делать?

И скорбно вздохнула.

– Надо стерву припугнуть. Но как? Может быть посоветоваться с Ангелиной?

– Ангелиночка – такая милочка, такая лапушка… – начала Валюшка, но вынуждена была замолчать, увидев предостерегающие жесты Лилии Гиацинтовны.

– Тише! Я кажется слышала их голоса! По-моему, Наинка Ангелину Адамовну ведет в свой кабинет!

– Наина Генриховна вынашивает планы! Откровения Ангелины Адамовны она на диктофон записывает! – прошептала Валюшка в самое ухо Лилии Гиацинтовны. – И не только Ангелины!

Между тем, в кабинете напротив заклятые подруги уже начали поверять друг другу сокровенные секреты. Отправив Лилию Гиацинтовну восвояси, Валюшка приникла розовым ушком к двери по другую сторону коридора.

Глава 4

Катерина, дочь Ангелины Адамовны, обладала породистым личиком и крупной, представительной фигурой. Катерина оставалась девушкой трезво и здравомыслящей во многих житейских ситуациях. Вот только в любви Катерине не везло совершенно. В тот день Катерина колесила по городу на своем округленьком, как она сама, «Ситроенчике». Несмотря на пасмурный октябрьский день, глаза Катерины прикрывали черные солнцезащитные очки. Катерина переживала очередную личную драму. Отогнать прочь воспоминания о пережитых недавно унижениях никак не удавалась. Горькие думы вновь и вновь выгоняли из глаз солёные потоки. А тут ещё мама пристала со своими проблемами. На Катиных плечах пять аптек с их персоналом, да ещё их владелец, да ещё Артур.

Об Артуре мама говорила так:

– Я тебе говорила: нормальные мужики не носят розовые брюки! Гони его в шею, это не мужчина!

Но как прогнать, если скоро перевалит на пятый десяток? Ни мужа, ни детей нету даже в проекте. Отсутствие сексуального опыта у давно уже достигшего половой зрелости Артура Катерина объясняла себе его разборчивостью. Ну вот, из глаз опять потоками потекли слёзы. Нет, лучше уж о Наине Убываловой думать.

«Может быть так будет лучше – вдруг подумалось Катерине – Не поедем на выходные в «Розовый поселок». Может быть, за это время Артур сообразит, что должен убраться…».

Вояж за город планировался завтра, в субботу. Заклятые подружки из Солидного учреждения в этот раз собирались на даче Лилии Гиацинтовны. Там будут и эта выжига – Валюшка, и мама с папой, и сама Наина со своим Василием. Конечно, присутствие Катерины было там, как говорится, ни к селу, ни к городу. Но мама так настаивала…. Катерина приняла компромиссное решение: приехать попозже, к шапочному разбору, когда компания станет уже готовиться отойти ко сну.

***

Тем временем Наина Генриховна, в своём уставленном цветочными горшками кабинете, готовилась к встрече с проходимцем Жижиным.

Вот живет человек на свете и неплохо живет, несмотря на странную фамилию. А имя у него такое, что к фамилии Жижин его лучше вовсе не приставлять – ещё хуже получится. Между тем, проходимец Жижин успешно способствовал деловому народонаселению в получении разного сорта распорядительно-разрешительных документов, исторгаемых различными органами исполнительной власти при различных обстоятельствах. Персоналом Жижин себя не обременял. Видеть, подобно Огурцевичу, как подчинённые весело распивают чаи и кофеи, а временами и более крепкие напитки, Жижин не хотел. Поэтому весь его штат состоял из двух курьеров и двух секретарей. Самыми же лучшими своими помощниками Жижин совершенно справедливо считал природную смекалку и благоприобретенную бесцеремонность. При этом Жижин совершено искренне считал: между правдой и неправдой разница столь незначительная, что ею можно пренебречь. Примерно, как между говном и шоколадом. Помимо прочих, истинных и вымышленных, проблем со здоровьем Жижин практически не различал запахов и это обстоятельство значительно упрощало его жизнь. Жижин, как и многие прочие жаждал скорейшего получения документа на голубом бланке с синей печатью в углу и начальственным росчерком посредине. Пару месяцев назад он перечислил на счет Солидного учреждения кругленькую сумму и с нетерпением ждал положительного решения своего важного вопроса. Однако положительного решения всё как-то не случалось.

В тот день Жижин явился к Наине Генриховне, в надежде, что хлопоты его наконец подошли к концу. Однако, вместо вожделенного голубого бланка с начальственным росчерком посредине и синей печатью в углу, Жижин получил от Наины Генриховны из рук в руки машинописный текст объёмом в три листа формата А4. В конце текста стояла подпись Наины Генриховны Убываловой – начальника отдела. Документ содержал полный и окончательный отказ в выдаче документа на голубом бланке с синей печатью в углу.

– И это всё? – поинтересовался Жижин.

– А что ещё вы надеялись получить? – Наина Генриховна насупила брови.

– Я заплатил деньги совсем не за это!

– Какие деньги? – бровки Наины взметнулись вверх.

Жижин, кашлянув, назвал сумму.

– Деньги вы заплатили за экспертизу. Результат экспертизы отрицательный, – сказала Наины Генриховны.

Интонации её были сухи, как прошлогодняя листва. Зеленоватые глаза пристально смотрели на смущенного посетителя поверх очков. Каким жалким виделся ей проходимец! Этот его череп, покрытый жидкой растительностью. Это рыхловатое тело, прикрытое, впрочем, довольно дорогой сорочкой, эти его по-женски целомудренно сомкнутые колени – весь его вид вдруг возбудил в Наине Генриховне чувство, родственное вожделению.

«А мужичок-то ничего себе – подумала она – Может быть его можно ещё использовать по прямому назначению?»

– На устранение недостатков вам понадобится не менее двух месяцев. Если возникнут трудности – приходите, мы вам поможем, – задушевно произнесла Наина Генриховна.

– Через месяц у меня назначен сеанс химиотерапии, – скорбно ответил Жижин.

– Надеюсь, что вы выживете, господин… – тут Наина Генриховна произнесла совершенно не произносимое имя Жижина.

– Я-то выживу, – ответствовал Жижин.

При этом лицо его приобрело такое странное, совершенно неописуемое словами, выражение. Нечто хищное и злое появилось в выражении этого вполне симпатичного, в общем, лица.

– У нас тут работают прекрасные специалисты. Экспертизу проводила моя Валюшка, а она так хорошо разбирается в этих вопросах, как никто другой. Я сама очень вам сочувствую, но раз Валюшка так решила, то и я по-другому не могу. Она – крупный специалист, – щебетала Наина.

– Сейчас я очень тороплюсь. Сначала мне надо в Государственную думу, а потом ещё на Лубянку, в центральный офис ФСБ успеть, но на днях я снова навещу вас.

– Зачем же на днях? – бровки Наины вновь подскочили вверх, и она добавила металла в голос. – Я же сказала: на устранение недостатков вы потратите не менее двух месяцев. Но это в том случае, если вы вообще способны их устранить.

– Не знаю, сколько я протяну на этом свете. Конечно, моим семерым малышам хотелось бы, чтобы их папа пожил подольше, – опечалился Жижин. – Но ваша, мадам, судьба мне ясна, как летний день. Судя по внешнему виду, проблем со здоровьем у вас нет…

– Я не имею привычки обращать внимания на недомогания, – и без того прямые плечи Наины стали при этих словах ещё шире

– Поэтому надеяться, что вы сдохнете на днях от рака или туберкулёза, не приходится, – невозмутимо продолжал Жижин. – Но, может быть, вас пристукнет кто-нибудь или прирежет, или придушит – это уж как придётся. Но скорее всего, вас кто-нибудь банально утопит.

От возмущения Наина Генриховна лишилась дара речи, зеленоватые глаза её вытаращились, пальцы выбивали барабанную дробь по ламинированной столешнице. Тут же в проеме двери возникла мужественная фигура Буланчика, облаченная, как обычно в таких случаях, в шикарную твидовую пару, которую он носил поверх брендовой футболки.