Или его манера одеваться исключительно в известные, брендовые марки, всегда подобранные в тон-комплект, безукоризненно выглаженные и один наряд на один выход, дважды на неделе он никогда не повторялся в своих одеждах, даже если это были три выходных дня на природе. Он вообще с каким-то повышенным трепетом относился к вещам и своему внешнему виду. Мог ужасно расстроиться, если сильно помял или невзначай капнул даже простой водой на одежду, не говоря о чем-то более «криминальном».

Ну были, были еще моментики и несколько открывшихся черт характера, неприятно удививших Полю, но на фоне того яркого и замечательного, что проявлял и демонстрировал ей и миру Александр, все они казались настолько незначительными и ерундовыми, что Полина не акцентировала на них внимания, лишь отмечая про себя и не более. Да и не может человек быть безукоризненно прекрасен во всем – только, наверное, уже по пути в рай. А живой человек многогранен, и всякого неприятного добра в каждом из нас хватает.

С первого же дня знакомства они как-то сразу сдружились, Полина с удовольствием посмеивалась над острыми шутками и замечаниями Александра, хохотала над анекдотами, рассказанными им в великолепной артистической манере, заслушивалась его историями или глубокими рассуждениями о хорошо известном ему предмете. И как-то незаметно, за время процесса подбора картин и оформления сотрудничества-договора с художниками, они удивительным образом довольно быстро сблизились.

Александр пригласил ее в дорогой элитный ресторан отметить завершение сделки с Галереей, Полина приняла предложение. Они провели чудесный вечер в шикарном ресторане, долго и с удовольствием растягивая великолепный ужин, закончившийся прогулкой по центру Москвы. Увлекшись, Полина рассказывала Александру об истории домов, мимо которых они проходили, площадей и улиц, по которым шли. Стоял теплый июньский вечер, дул легкий ветерок с Москвы-реки, вдоль которой они неторопливо брели, придумывая и выдвигая разнообразные версии о том, как в этих старинных домах жили люди, что их тревожило и заботило, что радовало…

Плескалась вода, ударяясь в каменные бордюры, расходясь волнами от прошедших по реке катеров, пахло уже отгремевшей буйством роскошного цветения, последней, поздней сиренью и каким-то еще неуловимым, тонко-цветочным ароматом, и Полина, поймав удивительное состояние, когда становится вдруг так уютно, светло и радостно и так спокойно на душе, почувствовала себя совершенно очарованной этим вечером, этой прогулкой и спутником, сопровождавшим ее…

Настолько очарованной, что оказалась у него дома, в его постели.

Так у них начался роман.

Роман, который принято называть гостевым, когда двое живут отдельно, встречаясь несколько раз в неделю то у него, то у нее, зато светские мероприятия, посещения театров, выставок, концертов, друзей-приятелей, выходные за городом – все вместе. И, разумеется, отпуска.

Оба очень много работали, частенько возвращаясь домой ближе к полуночи совершенно измотанными, опустошенными трудным общением с людьми и уставшими, поэтому такой уклад встреч-свиданий и образ жизни был удобен и обоих вполне устраивал. В сентябре они провели потрясающий отпуск вместе, объехав, кроме Англии, практически всю Европу на машине, получив массу впечатлений, радостных, запоминающихся событий, да и вообще – им просто было здорово, комфортно и хорошо вдвоем.

А на Новый год Александр сделал Полине предложение, попросил стать его женой. И сделал это показательно-романтично.

Александр и трое его друзей, скинувшись, сняли на десять дней великолепное, очаровательное шале на одном из альпийских курортов Швейцарии. Просто чудо что за домик, с потрясающим видом на засыпанные снегом горы. Днем – невероятно голубое небо и слепящее солнце, а ночью – словно очерченные карандашом контуры белеющих вершин на фоне черного небосвода, переливающегося мириадами сверкающих звезд. Сплошной романти́к.

Аж дух захватывало смотреть на такую красоту!

Вот под красотой великолепия звездной морозной ночи за окнами, в тепле уютного шале, где потрескивали дрова в большом камине и ломился изысканными деликатесами стол, в первые минуты первого января Александр и устроил свой сюрприз-романти́к. Потребовав тишины и внимания, торжественно опустился на правое колено, протянув Полине открытую коробочку с кольцом, в котором блеснул, не уступая звездам в небе, бриллиант каких-то пугающе больших каратов, под аплодисменты, свист и радостное улюлюканье всей компании.

Полина ужасно не любила и всегда старательно избегала всякой показушности, игры на публику, исполнения никчемных, принятых и навязанных кем-то, как правило, совершенно чуждых нам ритуалов с одной-единственной целью – дабы разрекламировать в первую очередь себя, такого вот замечательного и смелого. Захваченная врасплох предложением Александра, она еле удержалась, чтобы не скривиться от чувства неловкости и досады.

Ей всегда казалось и думалось, что чувства – это материя тонкая, интимная, глубоко личная, не предназначенная для широкой демонстрации и чужих взглядов.

И ее первым естественным порывом было желание немедленно сказать четкое «нет». Наверное, от смущения и неловкости Полина предприняла не самую удачную попытку свести представление к шутке, пролепетав что-то там про «сюрприз-сюрприз». Но по тому, как напрягся стоявший перед ней на колене Александр, как предостерегающе сверкнули его глаза, поняла, что каким-то образом он уловил ее сомнения, душевные метания и чуть было не сорвавшиеся слова отказа. И Полина заторопилась закончить со всей этой историей, чтобы не обидеть возлюбленного мужчину. Ладно, решила она, мы поговорим позже, когда останемся наедине, и приняла кольцо, которое новоявленный миру жених, поднявшись с колена, тут же торжественно надел ей на палец.

Та-дан-н-н… типа сделка состоялась и закреплена.

Как только они закрыли дверь в свою комнату, после всех отмечаний и празднований оставшись наконец наедине, Александр, развернув Полину к себе, заглянул ей в глаза и спросил странно холодным тоном:

– Ты хотела мне отказать?

– Не то чтобы по содержанию предложения, – поспешила успокоить его Полина, – а по форме его изложения.

Она нежно-успокаивающе погладила Александра по щеке ладошкой, на пальце которой предательски сверкнул бриллиант в кольце. И, торопливо отдернув руку, чтобы наглый камень не торчал перед ее глазами, объяснила:

– Ты же знаешь, как я не люблю всякой публичности во всем, что касается личных вопросов и проявления чувств.

– С этим надо что-то делать, это же голимый атавизм, – усмехнулся Александр, заметно расслабившись. – Мы живем в век глобальной открытости во всех сферах жизни, ты не знала? Если не можешь что-то скрыть, то лучше и правильней это демонстрировать первым и самому, тем самым лишая людей возможности излагать свои домыслы. Я тебе много раз это объяснял.

Да, объяснял, еще как! И подкалывал постоянно, подшучивал на тему ее дремучести непроходимой, и объяснял очень доходчиво и популярно, что Полине, как специалисту ее уровня, к тому же человеку, служащему в столь серьезной и известной организации, занимающему не последнее место в ней, жизненно необходимо работать с электоратом через собственную страницу в Сети. Людей интересует в первую очередь твоя личная жизнь, твое отношение к тому или иному вопросу, а тебя в Сети нет.

Ау, Полина Павловна, мы хотим знать, чем ты живешь. Стань для меня супероткрытой, близкой, докажи, что ты такая же, как я, рассмеши, заинтересуй, завлеки каким угодно образом – хоть эпатажем, хоть каким выкрутасом, но убеди, что мы должны непременно посетить твою Галерею и купить какое-нибудь произведение, выставленное в ней.

А она так не могла. Не могла, и все тут.

Нет, разумеется, Полина присутствовала в нескольких профессиональных группах специалистов в сугубо искусствоведческом контенте и, понятное дело, принимала активное участие в сайте и группе самого «Центра» и Галереи. Ну и в семейном чатике и группе близких друзей.

А вот личное… Ну не могла она переступить через себя, через какого-то своего внутреннего цензора. Может, бабушка Анфиса так воспитала, что засело в ней штырем навсегда, на уровне инстинктов это воспитание, а может, ее неприспособленность к вранью и лукавству, неспособность прибрехивать, дуть щеки и что-то там изображать из себя. А ведь именно этим занимается подавляющее большинство в соцсетях, собственно ради этого в них и участвуя и потому вызывая в Полине глухое отторжение плотного общения в интернете.

Да бог знает, разбираться и ломать себя Поля не собиралась, хоть и соглашалась со всеми доводами, приводимыми Александром.

– И все же, – вздохнула Полина, в очередной раз признавая правдивость его замечания, – предпочитаю всем, что касается моей личной жизни и области чувств, делиться только с близким человеком. – И без перехода неожиданно спросила: – Ты думаешь, что нам следует пожениться? По-моему, и так все замечательно, и нам ведь хорошо вдвоем в тех рамках и реалиях, в которых мы встречаемся.

– Значит, ты все-таки сомневаешься, – покачал он утвердительно головой.

– Не то чтобы сомневаюсь… – начиная покрываться румянцем, забормотала невразумительное нечто Полина.

Все-таки Александр был отличный, талантливый менагер и умел вычленять главное в любой проблеме и совершенно виртуозно обращать «в свою веру» даже самых трудных и несговорчивых инвесторов и потенциальных партнеров.

Во-первых, объяснил он, они очень друг другу подходят, поскольку находятся на одном социальном уровне и оба собираются расти, развиваться в своем деле, делать карьеру дальше. Во-вторых… А, собственно, во-вторых, как и в-третьих, и в последующих пунктах, перечислялись лишь дополнения и расширения к пункту первому: одинаковое чувство юмора, любовь к прекрасному, то бишь к искусству, общий круг общения, одинаковые ценности и понимание друг друга…

– Ну и главное… – завершая речь, сделал он многозначительную паузу, дабы добавить особой весомости и чуть-чуть пафоса последующим словам: – У нас отличный секс.

«Да?» – подивилась про себя Полина. А ей казалось, что именно в этом пункте у них как-то не очень…

Ну не то чтобы «не очень», все было совсем неплохо, даже очень неплохо, но… как бы это сказать? С самого начала отношений их близости не хватало чувственности, что ли, огня и страстности.

Да-да, именно – яркой, полыхнувшей страстности. Ну, чтобы как в эротическом романе, прямо ух… пожар!

Да, Александр был прекрасно сложенным, спортивным и весьма сексуальным мужчиной. И да, ей было хорошо с Александром, порой захватывающе хорошо, так, что она улетала… но немного и не окончательно, а так, низенько улетала, скажем так: могла «в полете» подумать о чем-то постороннем или отметить какую-то деталь-мелочь…