Вся эта бодяга с протоколами, вопросами, подписями затянулась больше чем на час, за который Алиса уже сто раз успела пожалеть, что связалась с доблестной полицией, проникнуться неприязнью к старшему лейтенанту, дважды сварить на всю их компанию, исключая соседку, кофе и устать до разболевшейся головы.
– Поменяйте замки, – посоветовал ей, перед тем как выйти за дверь, криминалист.
– Да уж, – поддержал его старлей, – замки-то, Алиса Юрьевна, при переезде люди меняют прежде всего.
И в его ернической интонации отчетливо слышалось недоговоренное «нормальные люди».
– Обязательно, – пообещала она, захлопывая за ним дверь.
Собственно, как сказали полицейские, ничего страшного не случилось – скорее всего, бывшие хозяева вспомнили о своей «заначке», пришли и вытащили ту, не навредив и ничего не тронув у новой хозяйки, только прибирать за собой не стали, но вряд ли придут еще раз, даже для того, чтобы исправить эту оплошность. Так что Алиса Юрьевна смело может спать спокойно.
Но замки все же поменять не мешало бы.
Завтра. Она поменяет их завтра, а сейчас у нее сил не осталось даже на вожделенную ванну, хоть с отваром целебных трав, хоть без него. И на неспешный душ не осталось – так, быстро повозюкала себя мочалкой, кое-как вытерлась – и спать, спать! Рухнула на свой суперматрас и мгновенно отключилась.
Замки она поменяла и стену заделала, вернув на место плинтус. Не сама, понятное дело, а вызванные специалисты: слесарь и строитель, но не на следующий день, а в выходные. А утром, собрав кое-какие вещички, Алиса уехала пожить с бабулей и дедулей несколько дней.
Испытывая навязчивый внутренний дискомфорт при мысли о том, что какой-то посторонний человек свободно так зашел в ее квартиру, трогал и передвигал ее вещи… Неприятный осадочек. А еще она постоянно думала: а что бы делали те хозяева, вернее хозяйка – владелицей этой квартиры долгие годы была женщина. Ну так вот – что бы делала та бывшая хозяйка, обнаружив, что Алиса, как любой нормальный человек, сменила замки сразу же после того, как купила эту недвижимость? Наняла домушников? Или подошла к Алисе и попросила: «Вы знаете, я там небольшой кладик забыла, так, кое-какие вещицы на черный день, вы позволите мне раскурочить теперь уже вашу стену и достать их?»
Или не вещицы, а деньги, документы, ценные бумаги?
Алиса представляла этот дикий разговор и задавала себе вопрос: а что бы она ответила на эту просьбу? И как поступила? Да-да, конечно, пожалуйста – приходите, забирайте! Или что? Послала бы подальше и полицией пригрозила, а сама бы продырявила все стены в поисках клада забывчивой хозяйки, как Киса Воробьянинов стулья?
Что-то в этой истории не давало ей покоя. Что-то тут было не так, нелогично. Ну вот представьте себя на месте той женщины. Вот вы бы могли забыть при переезде нечто настолько ценное, что оно было специально запрятано в стене? Это как-то совсем с головой не дружить…
Правда, в жизни всякое бывает, люди такое порой могут учудить, что только диву даешься. Да и мало ли, какие мысленные процессы у той дамы в голове происходят. Она, кстати, так торопилась продать эту квартиру, прямо как от пожара сбегала, поэтому и цену такую заниженную поставила. Могла и забыть второпях. Хотя Алиса, общаясь с ней, не заметила, чтобы та была чем-то сильно взволнована или нервничала. Наоборот, держалась она спокойно, уверенно и с большим достоинством.
Или просто умеет владеть собой? В таком случае чего можно настолько испугаться, чтобы при столь высоком самоконтроле забыть важные ценности, замурованные в стене? Или кого?… Так, может, не второпях забыла, а от испуга?
На этом месте, как правило, Алиса себя останавливала – ну его, понимаешь, на хрен, так можно до таких страшилок додуматься и так себя накрутить, что впору продавать новое жилье и подыскивать что-то взамен.
Продавать и подыскивать у нее не было никакого желания и сил, да и надобности, в общем-то, тоже не наблюдалось.
А через пару дней горячесть происшествия подостыла и все виделось уже не таким странным и напряженным, а скорее комичным, чему в немалой степени поспособствовало общение с бабулей и дедулей. Особенно, когда они, сидя втроем за столом и попивая чай с бабушкиными пирожками, красочно обсуждали предполагаемую мизансцену, в которой дама вспоминает о своей заначке. И хохотали, подыгрывая друг другу, дополняя деталями эдакую фильму.
Мама жила с Никитой в его новой квартире под предлогом дизайнерского обустройства жилья. Никто и не сомневался вот ни разу, что именно так и будет, и полная сепарация Никитоса от матери – это утопия, в которую никто не верил с самого начала, кроме, понятное дело, самой Эммы, все так же любующейся собой в жертвенной роли, на сей раз роли матери, отрывающей от себя сына, отпуская того в самостоятельную жизнь. Да сейчас, не смешите родню, отпустит она от себя и из-под своего контроля Никиту. А страдания? А Я – Мать? Теперь еще и Мать Великого Артиста.
Но Никитос неожиданно явил маме характер и начало того самого ожидаемого «возмужания» и каким-то образом сумел отправить маман пожить в собственной квартире, узнав о чем, Алиса тут же быстренько собралась и смотала к себе домой.
За неделю история с извлеченным кладом практически забылась, перекочевав из разряда «пугающе и неприятно» в разряд веселых легенд, да и новый замок в двери вкупе с полной ликвидацией дыры в стене действовали успокаивающе. Алиса улетела на два дня на научную конференцию во Владивосток, где делегация от их института представляла большой научный проект. Возвращалась уставшая, но невероятно довольная, все было здорово: удачное представление проекта, общение с коллегами и учеными из других стран, интересные встречи и коллоквиумы за круглым столом. Да они обсуждать и спорить продолжали весь обратный полет и даже в Москве все остановиться не могли, из-за чего, вместо того чтобы разъехаться по домам, зависли в кафе после прилета.
И, поднимаясь в лифте на свой этаж, Алиса мысленно все продолжала нескончаемое обсуждение с коллегами, погрузившись в обдумывание доводов, аргументов и полученной интересной информации.
Но, выйдя из лифта на свою лестничную площадку, замерла, оторопев. Нет, на сей раз не из-за замков, с ними-то как раз все было в порядке. Ну, по крайней мере, визуально, а как на самом деле обстоят дела с запирающими устройствами, работают они исправно или нет, проверить в данный момент у Алисы не имелось никакой возможности, поскольку, опершись на ее дверь спиной, уронив голову на грудь и вытянув ноги, сидел прямо на полу какой-то парень.
– Так, – произнесла от растерянности и замешательства Алиса и повторила, но с другой интонацией, более решительной, подбадривая себя: – Так! – И окликнула сидевшего: – Молодой человек! Ау!
Парень не отозвался, не шевельнулся и никаким иным образом не дал понять, что услышал ее призыв. То ли был пьяный в хлам, то ли обколотый до изумления и зеленых человечков, бог знает. Алиса продвинулась на пару осторожных шагов вперед и принюхалась. Не, ничем таким особенным от него не пахло, по крайней мере, с такого расстояния. Откуда-то тянуло дорогим кофе (уж в кофе-то она разбиралась, безошибочно умея отличить дрянной напиток от качественного), еле уловимо пахло моющими-чистящими средствами… И больше вроде бы ничем. Нет, чуялся еще какой-то странный, непонятный запах, но на алкогольный выхлоп или что-то химическое он точно не походил.
Продвинувшись еще на полшага, Алиса присмотрелась. Прямо скажем, на маргинального вида личность этот парень определенно не походил вот ни разу. Очень дорогие кроссовки из последней коллекции известной фирмы. Никитос ей недавно показывал такие в каталоге и посмеивался, что платят не столько за качество, сколько за бренд. Брюки, кстати, той же фирмы и ценовой категории, да и куртка хоть и другой фирмы, но не менее высокого уровня. И несколько сопутствующих деталей… Например, состояние волос (свисавших сейчас длинной ухоженно-уложенной, стильно подкрашенной челкой, скрывая лицо) и явно дизайнерская стрижка, легкий аромат дорогого парфюма, который с этого расстояния Алиса смогла уловить, даже отполированные, покрытые бесцветным лаком ногти на безвольно лежавшей на ноге ладони – все вкупе говорило о том, что молодой человек со всей очевидностью относится к категории давно и добротно богатых людей.
Алиса, закинув небольшую дорожную сумку на плечо, чтоб не мешалась, подошла к парню и присела перед ним на корточки. И только с этого расстояния, оказавшись совсем близко, она смогла определить, что непонятный запах ей неприятно знаком: терпко-насыщенный, что-то органическое…
– Парень, – позвала Алиса и, не дождавшись никакой реакции, осторожненько потрясла его за плечо. – Эй, мужчина!
А он вдруг как-то неправильно-тяжело, неотвратимо, словно всей массой расслабленного тела, начал заваливаться на правый бок, и его безвольно раскрытая кисть соскользнула с ноги на керамическую плитку пола, издав неприятный костяной звук.
Алиса даже не попыталась его удержать, зацепившись остановившимся взглядом за одну существенную деталь: при падении полы куртки парня распахнулись, и она увидела, что на белоснежной футболке растеклось огромное бурое пятно, успевшее подсохнуть по краям прорези сбоку. Пятно крови.
Медленно, словно боялась спугнуть лежащего человека, Алиса поднялась, непроизвольно отступила назад и уставилась туда, где после его падения стала видна темно-бордовая лужа, натекшая под ягодицы и ноги парня. Смотрела, со всей отчетливостью понимая, что это кровь и что именно ее запах она почувствовала.
– Это что? – охрипшим от шока голосом спросила Алиса. – Ты что тут, помер, что ли, мужчина?
Почему-то он не ответил на ее прямой вопрос.
Четким мышлением ученого, привыкшего мгновенно осмысливать факты, когда того требовала необходимость и ситуация, она осознала сразу же, что этот молчаливый незнакомец окончательно и бесповоротно того, ну о чем она спрашивала…
Нервно, судорожно-громко втянув в себя воздух, словно задыхаясь, Алиса шумно сглотнула и заозиралась по сторонам.
– Так, – соображала она в некоторой легкой панике. – Что надо делать?
Делать, разумеется, надо обязательно, только что? «Звонить!» – обрадованно-облегченно вспомнила Алиса. Ну конечно, звонить, в полицию! А куда же! Нет, можно еще куда-нибудь позвонить, но лучше все-таки в полицию.
И одернула себя строго: не тупи, не паникуй!
Собралась в один момент. Смотреть на лежащего сломанной куклой мертвого парня она не могла – рассматривать с любопытством труп зрелище, прямо скажем, на любителя, к коим Алиса уж точно не относилась, – оттого и отвернулась, торопливо и потому неловко выкорчевывая из кармана куртки смартфон. Руку потряхивало, и аппарат криво-косо все барахтался в пальцах, никак не ухватывался правильно, не переворачивался, как надо, а освободить вторую руку и поставить дорожную сумку на пол она не сообразила.
«Да и на какой пол? – подумала вдруг она. – Туда, где лежит человек?»
В том смысле, что уже не человек? И эта темная лужа под ним…
Нет, не будет она ставить сумку на пол.
– Соседи! – разозлилась внезапно Алиса. – Где вас носит, когда вы нужны? Когда не нужны, так из всех щелей вас несет спросить-познакомиться, на каждом шагу по любопытствующему соседу…
С телефоном она все ж таки справилась: перевернула, активировала, как надо, и код разблокировки ввела… и зависла.
– А куда звонить-то? – тормознула на пару секунд. – Сто двенадцать же!
И искренне обрадовалась: хорошо, что не помню, значит, поводов нет помнить-звонить по экстренному номеру спасения от всего.
В этот раз никто не мурыжил ее по телефону. Стоило Алисе сообщить о трупе, поделившись с дежурным своими умозаключениями о том, что, скорее всего, это убийство, как ее четко, ровно и коротко расспросили по делу и предложили ожидать опергруппу, никуда не отлучаясь с места происшествия.
– Да куда я отлучусь? – устало заметила Алиса, закончив разговор. – За море-окиян, в царство славного Салтана?
После самых первых минут растерянности и легкого шока, нормальных для любого человека, найди тот труп на пороге своего дома, Алиса, привыкшая к разного рода экстремальным случаям и ситуациям, достаточно быстро успокоилась. Спустилась на нижнюю площадку, туда, где между этажами располагалось большое окно, освободилась наконец-таки от сумки, поставив ту на широкий подоконник, и сама уселась рядом, понимая, что надо ловить последние более-менее спокойные минуты.
Она чуть не заснула, посапывала сонно и даже немного кемарить начала, прислонившись плечом и головой к стене. Долгий, многочасовой перелет, жаркие споры с коллегами, смена часовых поясов и шок от обнаружения трупа вымотали ее эмоционально и физически. Может, и заснула бы тут, сидя на подоконнике, но про спокойные минуты она была права: полиция явилась весьма оперативно, минут через десять.
И закрутилась-завертелась следственная деятельность, начались бесконечные вопросы под протокол и без него. Тело убитого парня достаточно быстро увезли, и полицейские позволили Алисе войти в квартиру, куда и потянулись следом за ней, старательно переступая через кровавую лужу на пороге, не спрашивая и не ожидая приглашения хозяйки.
А она так устала, что ей уже было пофиг, кто там шастает по квартире, с ее разрешения или без оного, – Алисе нестерпимо хотелось, чтобы все как можно скорее ушли, оставив ее в покое, и она смогла наконец расслабиться и отдохнуть, насколько это возможно после столь насыщенного событиями дня и такого стресса.
Блин, с «отдохнуть», наверное, так быстро, как хотелось бы, не сложится – лужу эту ужасную никто мыть-удалять не собирается, не оставлять же ее на пороге. Вот ведь засада! Ей же это придется отмывать, сообразила вдруг Алиса! Надо найти дворника или кто там моет их подъезд, может, помогут…
– Что? – переспросила она следователя, задавшего очередной вопрос, зацепивший Алису чем-то настолько, что прервал ход ее невеселых размышлений.
– Я спросил: вы прилетели четыре часа назад и вполне могли оказаться дома в то время, когда произошло убийство, – чуть не по слогам повторил свой вопрос, больше похожий на утверждение, следователь.
На сей раз не какой-то там въедливый старлей, а настоящий следователь из Следственного комитета, кажется, даже майор – он был в штатском, но представился по всем правилам при встрече, и Алиса что-то запомнила, фамилию его точно, потому что она была необычная: Гринец.
Вот этот самый Гринец и задал ей вопрос, с каким-то отчетливо слышимым намеком в тоне.
– А вы точно знаете, когда оно произошло? – уточнила Алиса и, не дождавшись ответа, подтвердила: – Теоретически могла, если время смерти этого человека три, три с половиной часа назад. Но из аэропорта мы с коллегами заехали в кафе, где поужинали вместе. Я вам уже говорила.
– Да, говорили, – подтвердил следователь. – Только это кафе находится в трехстах метрах от вашего дома, и вы вполне могли отлучиться на несколько минут и успеть…
– Что? – перебила его Алиса, усмехнувшись. – Что успеть? Пробежаться до дома, быстренько укокошить неизвестного мне человека у дверей собственной квартиры, вернуться бегом назад и тихо-мирно продолжить дальнейшее общение с коллегами?
– Всякое бывает, – уклончиво заметил майор и пояснил: – Достаточно часто преступниками бывают именно те, кто первым сообщил об убийстве.
Алиса вспомнила вдруг, как зовут следователя: Петр Федорович, вот как! Чем и не преминула воспользоваться.
– Счастлива вас разочаровать, Петр Федорович, но из-за стола я не отлучалась даже в туалет, что подтвердят мои коллеги.
– Проверим, – пообещал следователь.
И протянул ей протокол опроса, указав:
– Вот здесь и здесь напишите: «С моих слов записано верно» – и распишитесь.
Вдумчиво и без спешки Алиса прочитала протокол, написала нужную фразу и оставила свой автограф.
– Из города не уезжайте, – перед выходом из квартиры напутствовал Гринец Алису.
– Что значит – не уезжайте? – холодно поинтересовалась та. – Я, кажется, не давала подписки о невыезде?
– Нет, не давали, – скривился майор. – Это просьба и рекомендация. Пока вы проходите по делу как свидетель, то можете понадобиться следствию в любой момент.
– Я, может, и могу понадобиться следствию, которое без меня, понятное дело, не разберется с убийством гражданина, – разозлилась, устала и оттого язвила Алиса, – только у меня, как и у следственных органов, имеется своя ответственная работа, по надобностям которой мне необходимо покидать столицу. Например, через две недели состоится научный форум в Питере, где я обязательно должна присутствовать. Так что пока я не дала письменного обещания не выезжать из Москвы, выезжать из нее я буду непременно.
– С обязательным уведомлением следователя о своем отъезде и месте проживания вне Москвы, – явно разозлился на ее отповедь Гринец, да и вообще не нравилась ему эта въедливая девица.
– Не премину, – пообещала неласково Алиса.
А потом пришла уборщица, что мыла подъезды их дома, сама пришла, узнав о происшествии. Новость, понятное дело, разлетелась чуть ли не по всему району горячей молнией, и те самые соседи, которых было не видно, не слышно, когда они требовались, потянулись целыми делегациями поглазеть на труп и выспросить детали с горящими от любопытства глазами. Заразы. Так вот, кто-то из соседей и сообщил уборщице, та и прибежала, и сразу же предложила Алисе свою помощь, за что ей великое спасибо. Вдвоем они полтора часа отдраивали и оттирали эту зверскую лужу, замотав шарфами нос-рот, подавляя рвотные рефлексы.
Соседи же мгновенно рассосались по своим норам-квартирам, как только Алиса с Гульнарой взялись мыть, добровольцев им в помощь как-то не нашлось.
Алиса мыла, скребла, засыпала какой-то химией злополучное пятно и снова мыла и думала тревожно: а ведь этот следователь клонит к тому, чтобы свалить убийство на нее. Чуть ли не прямым текстом об этом говорит. Она понятия не имеет, насколько надо быть тупым и не владеть хотя бы зачатками логики, чтобы пытаться найти доказательства и факты там, где их и близко нет и быть не может. Но ведь ей не раз приходилось слышать о случаях, когда неповинных людей обвиняли черт-те в чем и… как это называется? Вешали на них дело. Вот как это называется.
И что-то как-то ей эта мысль сильно не понравилась. Может так быть? Да, еще как может! Вон, практически в каждом детективном фильме «вешают» те самые убийства на кого ни попадя, чтобы закрыть дело и повысить их эту, как ее там? Раскрываемость!
А чем Алиса не подходящая и хорошая раскрываемость?
Быстро мысленно пройдясь по фактам и возможным вариантам их разной трактовки, Алиса почувствовала легкий холодок, пробежавший по спине. Если задаться целью сделать из нее обвиняемую…
Твой же палеозой, как говаривал один бригадир буровиков, когда бур тяжело шел через породу! Так! Ей срочно нужно посоветоваться со специалистами в этой области. Ей нужна помощь и подсказка, как действовать и что предпринять, если все-таки на нее что-то начнут «вешать и шить», и лучше узнать это заранее, чем после того, как ей предъявят обвинение.
Алиса схватила смартфон, открыла записную книжку и принялась листать, пытаясь вспомнить, у кого из друзей и родственников есть связи в полиции. И вдруг вспомнила: так у Лильки же Любавиной папаня!
Торопясь, набрала в поиске первые буквы фамилии бывшей одноклассницы и вдруг зависла от неожиданно пришедшей в голову мысли.
Острой, яркой мысли, ворвавшейся в аналитический процесс по ассоциации с Лилькой, настоль неожиданной, что ее требовалось обдумать.
Алиса посидела замершим, настороженным сурикатом, судорожно-торопливо гоняя эту самую мысль туда-сюда, и вдруг сорвалась с места – собираться-одеваться!
– Денис, открывай! – Алиса нажимала на звонок, одновременно стуча в его дверь. – Открывай, я знаю, что ты дома, я видела свет в твоих окнах!
Открывать он не спешил, и Алиса все продолжала звонить и звонить.
– Ёлкина! – прогремев замком, резким рывком распахнул наконец дверь раздраженный до невозможности Кедров. – Ты с ума сошла, что ты звонишь и тарабанишь?
– Мне срочно нужна твоя помощь! – объяснила, с ее точки зрения, весьма доходчиво и обстоятельно свое поведение Алиса.
О проекте
О подписке