Цитаты из книг автора «Татьяна Алюшина»

«Слишком много откровенной наготы порождает цинизм и убивает желание», – сказала одна известная японская гейша

Да уж, только попадая в определенные обстоятельства, человек начинает по-настоящему ценить и понимать то, что не замечал раньше, принимая как должное и обыденное.

Глафире же была присуща совершенно особая психосоматика: большую часть времени она находилась в состоянии осознанности, и это каким-то необъяснимым образом заставляло одновременно работать разум и эмоции, будто в ее сознание был встроен какой-то неведомый конвектор – и стоило попасть в него интересной информации, она мгновенно выстраивалась в некий виртуальный ряд и находилась там до момента востребования.

Люди предпочитают понимать тебя так, как им удобно, и трактовать твои поступки и слова через призму своих житейских установок, своих комплексов и своего восприятия жизни.

занять и удерживать достойную позицию в нем и совершенно не волновала проблема соответствия чьим-то чужим ожиданиям – то, через что мучительно, болезненно, в большинстве случаев с потерями и последствиями для психики проходило абсолютное большинство нормальных подростков. А она вот не мучилась и не проходила. В ней просто отсутствовала конфликтность с миром – она всегда находилась там, где хотела, занималась тем, что ей невероятно нравилось и к чему ее натура была расположена. И, не задаваясь мучительными вопросами – туда она двигается или не туда, правильный ли делает выбор или нет, – просто шла в том направлении, которое чувствовала правильным и увлекательным. С детства Глаша обладала богатым внутренним миром, своим особым восприятием окружающих людей и действительности.

С неистребимой мужской пренебрежительностью к таким деталям, как перемены настроения у дамы,

Может, подгребает незаметно эдакая заслуженная одинокая профессорская старость в клубах дыма с элементами самолюбования?

Брильянтово-шелковая, каблучно-голенастая, пластико-хирургически стройная, безморщинная, причесочно-уложенная, и все это в десять непастушкиных часов утра.

Сопротивляйся, Юрий. Только сопротивляйся не женщине той, а темноте в самом себе, за которую она тебя к себе и привязывает. Свою душу чисти и о ней беспокойся.

него на плавках лопнула резиночка, и он одной рукой держит кубок, тяжелый, а другой плавки, и все кренится от тяжести набок, а я снимаю и кренюсь вместе с ним. Потом пришел, ужасно недовольный, сунул мне в руки приз и, так по-стариковски надувшись, сказал: «Позора с тобой, мамочка, не оберешься, купила ты мне плавки дурацкие!» И я все боялась рассмеяться, чтобы он совсем уж не обиделся. Специально по-русски сказал, чтобы никто не понял, обычно он со мной в Лондоне только по-английски говорил.