– На неделю, милая. Мы будем на связи, ты не беспокойся! Я понимаю, что ты не оставалась одна уже много лет, и теперь тебе не по себе, – мама пересела с Алилой ко мне. Я обняла их обоих, поцеловала маму в щёку, дочку в беленькую шейку. Она засмеялась от щекотки и завертелась. Моя прелесть…

Арджун и Ильяс тоже едут на неделю в другой город, другую префектуру, то есть округ. Никишима – сан уверил, что присмотрит за домом и мной тоже. Ну да, присмотрит как же! Он сам уже засыпает где ни попадя! Приходится укрывать его пледом то на диване, то на татами в комнате для гостей. Нет, он ещё бодр и полон сил, ведь наши божественные эманации с сыном позволяют людям рядом с нами долго быть молодыми, здоровыми, но он сам несколько расслабился. Как он сказал, что раньше он то мёл двор, то ходил в Юни, чтобы помолиться у святилища Инари. Теперь же молиться можно было непосредственно дома, у алтаря в своей комнате, а двор сам собою очищался от листьев ежедневно.

– Хорошо! – мужественно загнала я своё беспокойство куда подальше, улыбнулась ободряюще всей своей семье, – Я жду от вас сувениры и угощение!

В Японии все привозят друг другу именно кулинарные подарки. Это могут быть и кондитерские изделия, и мороженное со вкусом васаби, это может быть необычный соус. Разумеется, мои близкие привезут шоколад, ведь я его люблю. Дети получат каких – нибудь зверят, будут долго ими сражаться, а потом расплавят просто в воздухе и слепят что-то знакомое – Марки, например. Однажды они сделали его скульптуру в саду. Так Никишима – сан долго гладил голубой лёд, замаскированный под живого любимца, потом только Амрит сжалился и сказал правду. Посмеялись тогда все.

Суббота наступила внезапно. Как ни цеплялась я за руки любимых, как не висела на их могучих шеях, не желая отпускать от себя, но потухшие глаза учеников, понимающих, что моя воля может сломить сопротивление учителей, отрезвили и заставили собрать своё достоинство в кучку. Я выпрямилась, вскинула подбородок, сжала губы сурово. Потом у меня дрогнул уголок губ – оба гандхарва уверили мысленно, что такой я их вообще невероятно возбуждаю.

– Лёгкой дороги, мои дорогие!

Ученики подпрыгнули и шмыгнули по машинам, обрадовавшись, что на этих соревнованиях им таки быть. Арджун бряцал железками в багажнике, Ильяс приматывал шесты на крышу. А мама с якшасом виновато прошмыгнули к серебристой машине главы. Я закатила глаза к небу. Неужели я так их пугаю? Амрит коснулся моей руки, я с улыбкой взяла его ладошку в свою. Ты всегда меня понимаешь, правда, милый?

– Да, я знаю, что ты рада за них. И тебе стыдно за то, что они так боятся твоего гнева.

– Амри… – выдохнула я и погладила его кудри. Густые, мягкие, антрацитово-черные. Наверное, если бы у меня и Энки был сын, то у него тоже такие же были бы. Тьфу ты! Не накликать бы…

Дверцы машин захлопнулись, последние гудки нам, и они скрылись за холмами.

– Скоро ты перестанешь грустить! – лукаво улыбался мой маленький бог. Я выгнула бровь, показывая, что вся внимание, – Папы…

– А вот и мы! – выдохнул мне в шею наглый синий любитель спящих дев!!!!!!

– Ты такая грустная, моя звёздочка! Хочешь, мы сделаем тебя счастливой? – мурлыкал мартовским котом Вишну на другое ухо. Я покраснела от злости, рванула руку у Шивы, чтобы треснуть наглую синюю морду, но наткнулась на взгляд Амри, полный страдания. Он хотел, чтобы его отец, то есть отцы, жили мирно с его мамой. Только ради тебя, милый!

– Вы оставили миры, чтобы скрасить моё одиночество? – собрав всё своё терпение, я ответила абсолютно спокойно. Жадные губы и руки на своём теле я будто не замечала вовсе.

– Амри нам сказал, что ты волнуешься…

Амри, значит. Сын получил полный осуждения взгляд, но понял, что я уже не сержусь, подлетел к моему лицу, расцеловал в щёки и со счастливым смехом убежал в дом.

– Мы ненадолго, – уверил меня Шива, – Мы хотели бы остаться на пару месяцев…

– Ощутить твоё тепло… – выдохнул в мои губы Вишну, ласково и как-то несмело коснулся своими устами моих.

– Но для этого мы вынуждены взять силу сына. Поэтому уйдём завтра на рассвете.

Счастье теперь такое полное! Кажется, я их огорчила таким отношением. Но они меня также огорчают! Мы прошли в дом, боги обласкали моих детей, удивляясь тому, какие они ладные, красивые и талантливые. «Славно потрудились!» – сказали они, а потом рассмеялись, глядя на мои широко распахнутые глаза.

– Мы дали вам силу, помнишь? – конечно, я помню! Восстановив моё здоровье после рождения Амри, оба ненасытно любили меня пару часов, то возводя в ранг богини, то опуская едва не дворовой девки. Мои стоны, крики, моя злая страсть и обида на них жгли нас троих в медленном огне.

– Помню… Спасибо! – всё же поблагодарила я. Радость моих мужей стоила всего, что пришлось пройти на пути к нашему счастью.

– Скоро ты будешь ещё больше благодарна нам, сладость моя…

Я не обратила внимания на слова Шивы. Возможно он имеет в виду, что этой ночью они доставят мне неземное удовольствие? А что? В то, что оба уйдут, не вкусив моего молодого тела, я не верю. Уже сейчас оба так близко, что между нами нет ни одного миллиметра свободного расстояния. Их руки касались волос, рук, ног, плеч, они обжигали сквозь одежду, я ощущала их на коже, в своей сути, их сила соединяла нас, не глядя на согласие-несогласие, на людские, божеские законы. Обоим было плевать на тех, кого они оставили в Алаке, сейчас они признавались, что я в их жизни заняла центральное место. Я и Амрит.

– Разве… – начала я и сглотнула от пристального, напряжённого взгляда Вишну, – Другая не могла бы…

Родить Амри, хотела сказать я.

– Нет. Мы знаем точно, – ответил на мой невысказанный вопрос Шива.

– Ты нас ненавидишь? – прямой вопрос от такого непрямого парня как Вишну.

– Нет, – я встала с дивана и отошла к окну. Прохлада весеннего полудня остудила горящие щёки, – Но… Вы женаты! А значит… чужие!

– Смотри… – сильная ладонь Шивы поднялась на уровень моих глаз. На ней маленьким солнцем сверкало кольцо.

– Кулеба прислал? Мне? – засияла я. Колечко было в форме змея, в пасти он держал большой белый шарик. В шарике мерцали… галактики! – Какая красота!

– Нравится? – Вишну довольно улыбался, но странное напряжение в его глазах мне не нравилось, – Это подарок.

– От кого? – подозрительно отодвинулась я от божественной ладони.

Шива повернул голову к брату, сурово глянул на него, от чего Вишну сразу же сбросил маску балагура. Оба впились в меня своими чёрными глазищами.

– Это то, что мы должны тебе, Алойя! Это твоя судьба, твоя награда за наш обман. Да, мы знаем, что ты до сих пор не простила нас!

Я отвернулась и скрыла злые слёзы. Да! Я всё ещё не простила вас! За Лакшми, за боль от кары Кали, за вашу силу, что гнёт к земле, за то, что брутально наставили рога моим мужьям! Да за всё! Но у тебя есть Амри! Есть Алила, Аджая и маленький Кит! Я призналась себе, что злость уступает… огромной благодарности, удивлению, что оба бога-отца так почтительны со мной, что плюют на своих гадюк и приходят, жертвуя колоссальными силами, чтобы увидеть меня и сына. Хотя могли бы – я знаю! – забрать его в Алаку, и только его и видели!

– Вы… уже одарили меня сверх меры, Шива, – кивнула я на детей.

– Ты не представляешь, как я рад это слышать! – выдохнул он и прижал мою руку к своей щеке.

– Луна коварна, помни… – шептал Шива, глядя в мои глаза.

– Не всегда предают, предавая… – подхватил эстафету непонятных пророчеств Вишну.

– Ладно, ладно! – я отодвинула их от себя, а то уже сидела на подоконнике, притиснутая сильными телами с однозначными намерениями, – Я всё поняла! Идём к детям!

Оба удивили меня покорностью. Мы мирно играли то в куклы, то в прятки. Да они даже лошадками побыли! Я давилась от смеха, наблюдая дивную картину: оба бога, накинув на спины красные накидки с дивана, изображали бравых жеребцов и возили детей на себе добрых полчаса.

Мой смех облетел весь замок, наверно. В глазах обоих я видела неподдельную радость и… счастье? Ласково поцеловав напоследок девочек и Кита, боги стали опрашивать единственного свидетеля моей жизни, то есть Амрита.

Сын взахлёб делился своими маленькими радостями: тренировки с гандхварвами, полёты с сестрами и братом, рыбалка с Никишимой -саном, кулинария с мамой, с бабушкой, изучение языков, путешествия по галактикам с помощью Взора. Я поражённо внимала сыну. А почему мне не говорил? Боялся за меня? Что стану беспокоиться? Правильно боялся! А ну как пропадёшь там со своими взорами?

– Алойя! – смех богов бархатом и неслабой ментальной волной удовольствия прошёлся по организму. Оба напомнили в очередной раз глупой вороне, что не ей тягаться с ними. Им по такой туче лет, что я младенец по сравнению с ними. Обида полоснула сердце. Что за? Мне так важно их мнение?!

– Прекрати, махатма! Ты – наша супруга, ты мать нашего сына…

– Суп… М-м-м!!! – возмущённо, – Ум-ум-м-м… – расслабленно и со всё возрастающим желанием. Умеют же они меня так отвлечь, что забываю обо всём.

– Да! Не сомневайся больше в нас. Кали ушла в миры по Небесному мосту, Лакшми, когда вернётся… я поговорю с нею сам. Я так виноват перед тобой! Никогда так не страшился я: битвы и смерть не пугали так, как твоя возможная гибель, – каялся Вишну и ласкал моё лицо своими ладонями, – Пески времени показали твою боль, звезда моя… Никому не позволю сделать тебе больно!

И так страшно прозвучали эти слова, что я даже вздрогнула. Сейчас это был гнев во плоти, это была кара, суровая и безжалостная. Но его ладони ласкали мои щёки, спустились на волосы, он прижал меня к себе, будто я его желанное дитя, глупое, но любимое. Сейчас только я смогла поверить… что они дорожат мною.

– Мне не нужен этот статус, Вишну. Мне достаточно вашей помощи, что вы дали мне Амрита, – уверяла я их.

– Если ты нас отвергнешь… Значит, мы столь ненавистны тебе…

– Н-нет… я не… ты специально, да? – нет. Шива серьёзно глядит из-под широких бровей-стрел. Вишну тоже застыл у моего левого плеча. Парни… Ну зачем всё усложнять? – Зачем?

Вечер закончился тем, что я уложила малышню, спела им две колыбельные. Мне показалось, или боги наслаждались концертом? Алила уже сопит тихо, Джая морщит носик и не отпускает мой палец, Кит обнял Амри и уже мирно спит. Амри то открывает, то закрывает глаза. Ну да, кто же из детей спит, когда взрослые так жаждут остаться одни?

– Мы присмотрим за ними! – пообещали прислужницы, и я успокоенная ушла из детской в свою комнату.

– Если ты скажешь нет, мы больше не придём. Амрит сам нас найдёт, когда станет ходить по мирам, – сказал Шива. Он сел в кресло, скрестил на груди две пары рук. На лбу снова появился пугающий глаз с ярким светом внутри. Изящный, стройный, женственный, он тем не менее излучал силу и мощь.

Вишну стоял напротив картины с якшаси, обернулся и кинул на меня странный взгляд. Я не знала, что делать, что сказать. Сейчас, уже по прошествии пяти с лишним лет, моя обида несколько улеглась, сгладилась, ведь наша семья такая крепкая, без ревности, без обид. Мы понимаем друг друга, принимаем всё, что составляет нашу суть. Но что будет, когда я соглашусь на это? Этим двоим что? Уйдут себе в Алаку или в другие миры, а я стану с беспокойством думать, где они, что делают?

– Я не знаю… Я странно себя чувствую с вами. Будто стоит мне сказать то, чего вы так добиваетесь, и вас точно ветром сдует! – прошла к столику и вытащила шкатулку, – Энки написал, что не забыл меня. Ему я также что-то должна?

– Если бы в тебе не было того, что дало нам надежду, мы не стали бы…

– Вы… знаете? – я покраснела и отвернулась. Ну конечно они знают! Чтобы всесильные боги и не поняли, не высмотрели во мне…

– Скажи…

Да! Вы оба меня волнуете! Довольны? Ваши руки, охватывающие ласками всё тело, ваши голоса, вы шепчете, но будто кричит сам мир… что я ваша, что я дарю вам Вселенную, дарю счастье, силу и желание жить снова. Я чем-то буду обязана?

– Только этим…

Мягкий, длинноворсный ковёр, укрывающий пол моей комнаты, стал нашим ложем. В мои глаза смотрела бездна из глаз Шивы, спина была обласкана Вишной. Решив дать согласие на союз с ними, я впускаю обоих в свой круг, в свою жизнь. Мою нежность, мою ласку и страсть оба встретили жадно, радостно. Вишну дышал прерывисто, всё всматривался в мои глаза, ожидая отказа. Иди ко мне! Полюбовалась на сильное тело, нагое и уже готовое к любви, коснулась его естества. Снова миры и вселенные, снова он пьет моё дыхание, шепчет на языке богов, во мне бушует океан силы, отданной мне любовником-сотворителем миров. Уложил меня на себя, сзади прижался Шива. Горячие уста обожгли плечо. Да, я жду вас… а-ах! Обоих… Я схожу с ума, я теряюсь, я парю над этим миром, над домом, над полом. Нежные, такие неспешные движения, они заставляют выгибаться и молить продолжить эту пытку. Я кричу, молю, я грожу карой, если сейчас, в этот миг оба не наполнят меня… С грозными рыками они кусают меня: Шива за плечо, Вишну мою руку, которой я вцепилась в его волосы, оба рвутся в меня, всё сильнее, все быстрее.

Я лежу на груди Вишну и всхлипываю. Это было потрясающе! Нас так тряхнуло! Это что было-то? Это и был союз? Союз богов, мы разделили силы, эмоции, судьбы. Не нужны больше слова: я знаю, что они не будут настаивать на моём переезде в Алаку, на верности лишь им двоим, они примут всё от меня и даже больше.

– Мы даём тебе то, чего ты так жаждешь, Алойя! – загадочно прошептал Шива, – Ты поймёшь скоро…

– Подарки внизу, – я непонимающе посмотрела на Вишну, – От всех остальных.

Едва сдержала любопытство, так хотелось сбегать вниз и посмотреть на подарки наших друзей-богов. Что же принесли мои божественные супруги? Эта мысль понравилась синим богам так, что оба требовали назвать их так вслух.

– Супруги… мои… – дальше уже не до разговоров было. Я думала, что после невероятного, сумасшедшего оргазма уже не смогу захотеть их снова. Но осторожные и нежные касания Вишну отдались болезненной тянущей болью внутри, я закрыла глаза, отдавшись во власть его рук. На живот и грудь легла шёлковая грива Шивы – разве мог он стоять в стороне, когда брат уже почти заставил меня молить о большем?

Утром папы дружно прошагали в детскую, обласкали Амрита, наказав тому быть самым серьёзным, ответственным и так далее братом, смотреть за младшими, за мамой. Я прижалась спиной к двери и слушала, как они говорят сыну, что он должен быть осторожнее с силой, путешествиями в мирах, что любят его и меня, что мы для них всё.

– Уже? – печально спросила я. Сейчас я так хотела, чтобы они остались.

– Мы всегда с вами…

Я знаю, я ощущаю вас где-то внутри. Сейчас о том, что я согласилась на их предложение, уже знают и Аигот, и Ильяс с Джуном. Несогласных нет, а гандхарвы так и вовсе горды моим возвышением.

Последний поцелуй, я замираю в их руках, снова шёпот, снова клятвы и признания, а затем их силуэты стали размываться. То ли от моих слёз, то ли они уже перешли грань миров. Я тоже… я тоже буду ждать вас! И любить… синие, невыносимые, такие преданные и настойчивые.