ГЛАВА 3. Божественный союз

Зима, уже пятая с тех пор как мы переехали в Японию. На сей раз мы решили также оставить снег, ведь дети с таким восторгом следили за снегопадом у прозрачной стены, отделяющей наше поместье от остального мира.

Сейчас, двадцать пятого марта, уже было не так холодно, мягкие белые хлопья медленно и красиво летели к земле. Мы с мамой, моими любимыми гандхарвами, мистером Санаем и младшими якшаси с умилением следили, как замирают от восторга Алила, Аджая и Кит. Амрит, довольный и сверкающий чёрными глазами, полными азарта, закручивал снежные вихри, делал из снежинок то бабочек, то феек. Сестрички и братик ловили их маленькими ладошками и пищали от восторга. Рядом носились четверо голубых котят – наша плата за последние две вязки Марки.

Сам глава кошачьего семейства сидел на лавочке и с фырканием стряхивал с себя холодные хлопья.

У дочки Арджуна зелёный комбинезончик с драконьим гребешком на спине. Она выглядит так умильно, что мы поминутно утираем слёзы и фотографируем их всех. Наша маленькая якшаси, Алила, таращит серо-голубые глазки, силясь не потерять своего всегдашнего достоинства, но всё равно срывается на довольный писк и бросается вперёд, чтобы словить как можно раньше сестры и брата сверкающую бабочку. Её голубое пальтишко делает её похожей на маленькую Снегурочку. Асоноя её обожает, ведь они так похожи. Хотя Аджая и Кит с Амритом тоже её любимцы.

Кити, наш с Ильясом сын, мой милый и такой нежный мальчик! Он делает то, чего от него ожидают другие. Нет, это не значит, что характера у него нет, он есть. Но он так благороден, что участвует в любых проказах Аджаи. Та заставляет его играть в куклы, наряжать котят в платья и бантики, учить их буквам. Ильяс души в нём не чает, его глаза сияют счастьем. И это лучшая похвала, награда или благодарность за целых полтора года слабости, за ультиматум двум синим «мордам».

– Амри! – со страхом вскричала мама, когда тот поднял сестричек и брата в воздух и закружил в снежном вихре.

– Всё в порядке, якшауни! – успокаивающе накрыл её руку своей Глава. Сейчас и он сиял счастьем и довольством! Надо же! Род умирал, а сейчас у нас четверо малышей! Сильных, талантливых и красивых, – Амри никогда их не обидит. Он сильный бог, он один из Тримурти.

– Ох, да знаю я! Просто… они же такие маленькие…

Не такие уж и маленькие, им осенью по три годика будет. Мои зайки! Прижимать их к себе вечером, перед сном, укладывать в кроватки, петь им колыбельные, ощущая общую, поделенную на всех нас четверых родителей, любовь – это так умиротворяет. Покой, счастье – вот, что я ощущаю все эти годы.

Мы ещё погуляли во дворе, посмотрели на сакуру.

Её исполинских размеров ствол возвышался над нами на добрых восемь метров, а крона раскинулась почти на весь двор. Она так благоухает весной! Цветы ярким, нежно-розовым дождём ложаться на землю, уносятся ветром, летят в мою башню, в классы, на кухню.

Под нею меня нежно целуют, обещая быть со мной до самой смерти мои любимые мужья, а в лунные ночи я летаю над нею на Аиготе.

Пегасов мои эльфы уже выводили с утра. Обе кобылки уже в отношениях с теми двумя жеребцами, которых отвергла Алойша. Поголовье становится всё больше, скоро можно будет дарить самым верным друзьям. Ракшасы сказали, что их четвёрка ждёт с нетерпением кобылок.

Работники позаботились о живности на ферме. Положенное количество продукции ежедневно уезжало на продажу в Юни и Саппоро, а часть доставалась нам. Парное молоко и творожок теперь всегда были у нас на столе. Мы не станем без него даже кушать, да, моя янтарная звёздочка? Аджая стойко перенесла наши с Джуном поцелуи, а потом вывернулась из наших объятий, чтобы вернуться к волшебству брата. Щёчки у неё уже холодные. Кити никогда не мёрз, как и Алила. Пора в дом.

В доме было тепло. Мы переобулись, расселись на диваны, кресла и ковры. Малышня уже раскидала везде игрушки, теперь куклы вспархивали одна за другой, перелетали с места на место, на них надевались платья, просто обматывались шарфы мои или мамы – дочки сильно не заморачивались, чем бы ещё украсить своих леди.

Кит с раскрытым ртом внимал Амри, а тот в облаках иллюзий показывал битвы гандхарвов с нечистью. Суровый Индра на своей сияющей колеснице, Брахма на алом облаке, Шива и Вишну на змее и быке. Откуда он это знает?

– Он знает всё, что знают его отцы, – сказал Арджун и прижал меня к своему боку. Тёмно-сиреневый свитер, который ему связала мама, невероятно пах его сильным, горячим телом. Медовая грива шелковой волной стекала по спине, я утонула в его янтарных глазах. Зажмурилась от удовольствия и улеглась ему на плечо. Ильяс нежно перебирал мои пальцы, его чёрные глаза ласкали моё лицо. Люблю вас…

– Ты больше не видела того типа? – спросил ревниво мой медноволосый принц.

– Нет, – я вдруг ощутила беспокойство при упоминании сереброволосого юноши, который подсматривал за нами в купальне на источниках, – Наверняка он сам не рад был, что увидел нас тогда в таком…

На последних словах я понизила голос, не желая, чтобы младшие или родители знали об этом.

В тот миг, когда мои глаза встретились с пылающими озёрами серебра в обрамлении чёрных ресниц, совершенное нагое тело вдруг окутал туман, и юноша стал… лисом! Только спустя час я отошла от шока и вспомнила, что на его голове заметила два белых уха. Это и есть кицунэ?

Мы перерыли городскую библиотеку, выспросили у наших друзей, кто же это такие.

– Лисы – посланники богини плодородия Инари-но-ками! – сказал важно Никишима-сан, – Они хитры, изворотливы, могут морочить голову путникам. А юным девам… хм, предстают в облике мужчин. Иногда девиц. Парни знают, что ничего хорошего из такой связи не выйдет, но красота лисиц так необычна…

Да уж, необычна… Надо ли говорить, что с тех пор мужья на меня поглядывают многозначительно? Аигот знал благодаря нашей мыслесвязи, что юного лиса я оценила, посчитала очень красивым, но на этом и всё. Так что хоть мой якшаси не устраивал сцен. Арджуну же, похоже, нравилось меня подкалывать. Моё возмущение подогревало его страсть не хуже сомы!

Вот и сейчас он напомнил о том лисе, будто мне больше не о чем думать! Лучше подумаю о моём змее и его холодности…

Аигот уже два дня отсиживается в кабинете, только целует по утрам. Я ловлю его за галстук, пытаясь утащить в свою комнату, но страстный шёпот и горячие поцелуи никак не могут справиться с озабоченностью финансами и нашим благополучием. Он мимоходом притягивает меня к себе, посылает короткое послание, что по-прежнему любит меня, и тут же прижимает к уху телефон для очередного звонка.

Эх! Я скучаю по его рукам, по пронизывающему взгляду, полному и стужи, и лавы одновременно. Ага! Ты всё же слышишь меня! Аигот послал волну любви, едва не расплавившей моё тело. Я жду тебя сегодня!

Спросил, так ли уж я скучала эти дни и ночи? Ну что сказать, Арджун и Ильяс не оставляли меня. Но Аигот ведь мой якшаси. Потребность в его ласке всеобъемлюща, необъятна! А может именно его сдержанность так меня заводит? Вздохнула печально, понимая, что и сегодня мой змей будет далеко от меня – в Токио, в Нагасаки, где недавно открыл ресторан.

Надо отвлечься! Я огляделась. Малыши мирно играют, котята спят, мама с Соломоном Санаем смотрят какой-то фильм и тихо обсуждают отличие в игре японских артистов от европейских.

Ваня и Асоноя сидят рядом, держаться за руки. Их взгляды друг на друга радуют наши сердца – такие нежные, такие юные, оба влюблены, и счастье их такое полное. Им уже по семнадцать лет, взрослые совсем. Сонечка так и зовёт меня мамой теперь. Иногда мы сидим у меня в комнате, обнявшись, и плачем: над камином висит картина, нарисованная Энки, та, где три змея реют над Бездной. Её слова, что папа всегда будет с нами, я воспринимаю не более чем попытку заглушить нашу общую боль.

Арэй, Аидат! Тоска по ним стала меньше, она просто глухой, давней уже болью иногда сдавливает сердце. Соня говорит, что рада тому, что у неё есть я и Ваня, мама и малышня наша. Она всегда была только с отцом, а по сути одна-одинёшенька! Сейчас это сильная, красивая, изящная и нежная леди. Белокурый ангелочек стал красивой девушкой с длинными, серебристыми волосами, серо-голубыми глазами с поволокой. Ваня без ума от неё. И Соня поступает порядочно и верно: несмотря на обилие влюблённых в неё юных японцев, она отдала своё сердце моему брату. Меня это не удивляет – Ваня стал мужественным, высоким блондином, у него добрая душа, мягкий характер, улыбка сердцееда и голубые глаза ангела.

– Мам, Лола! – Ваня встал и подал руку Сонечке, – Мы скоро уезжаем, так что решили отпраздновать помолвку до того, как уедем!

– Ой! Но как же так-то? Мы не готовы… – мама засуетилась, прикидывая, сколько гостей позвать, какие блюда готовить.

– Ну что ты, ма! – обнял её брат, – Только мы будем! Так что или завтра, или послезавтра за столом отметим и всё!

Но маму было не переспорить! Она тут же гневно выпрямилась и стала командовать слугами – якшаси. Были отправлены приглашения мэру, нашим ученикам, друзьям и чиновникам из Юни. Ванька обречённо закатил глаза, Сонечка растерянно глядела своими кроткими глазами на будущую свекровь. Мама восхищала её своей силой, к тому же она внесла немалый вклад в воспитание Сони как будущей жены и матери, рассказывая и показывая, в чём состоит простое женское счастье.

Из огромной, скукоженной от частого использования тетради вытряхнуты старые семейные рецепты тортов, салатов, закусок как холодных, так и горячих. Мама и меня заставила участвовать!

Мы два дня варили овощи, мясо, тушили рыбу, резали, крошили, взбивали кремы, пекли коржи для тортов.

В день помолвки в замок пришли не меньше ста человек! Чинно кланялись, несли подарки и говорили поздравления. Ванька мрачно зыркал по сторонам, но ради Сони он готов был и не на такие муки, так что стойко терпел.

Мы получили послание от ракшасов и подарки для нашей пары – их портрет и изумительную нефритовую статуэтку радужной птицы с расправленными крыльями. Джун и Ильяс сказали, что на ней след сильного колдовства, но вреда она никому не причинит, это просто очень старая вещь и всё. Мы успокоились и запаковали в багаж её тоже.

Энки написал мне письмо… я никому его не показывала, опасаясь ревности. Но похоже, что о нём знали все, просто дали мне свободу в этот раз. Неистовый ракшас писал, что видит меня всюду: в каждой китаянке, в рассветных лучах над горным озером, где они купили дом с Этасом и Эродом, в бликах солнца на потолке.

Я после его послания целый день ходила задумчивой и даже… больной что ли? Потом положила письмо в шкатулку с изображением змея и спрятала куда подальше. Сейчас моя жизнь стала спокойной, без волнений и острых углов: мои любимые небесные воины всё время проводят со мной, сократив даже занятия с учениками, Аигот тоже не оставляет меня надолго.

И вот так запросто взволновать всех тем, что Энки намерен приехать? Я и хочу его видеть, и нет. Он дорог мне как память. Память о посещении мира богов, как часть моей истории. Но он такой… ревнивый, страстный, неистовый! Глупая ворона всё ещё мечтает о несбыточном…

Через четыре дня наша новоиспеченная пара загрузила в машины и один грузовик свои вещи и отбыла в Токио. Там им предстоит пять лет учиться в Университете искусств – Ване на вокальном отделении, а Сонечке – по классу фортепиано. Но они сказали, что ещё будут осваивать живопись. Соня хотела взять одного из котят, но Ваня напомнил, что первый год они практически не будут появляться в своей квартире, так что животное лучше оставить в любящих руках семьи.

Они пообещали нам звонить, писать, слать фотографии и приезжать на каникулы. Мама висла на Ваньке, Соня – на мне и дяде Аиготе. Потом пошли поцелуи с малышами, гладились пегасы, коза Манька, пара получила наставления от Никишима-сана, мол, будьте тихими, скромными, смотрите в оба на дорогах и так далее. Я надела на обоих по амулету с красной бусиной – один из браслетов Брахмы утолщился и превратился в два. Из них я сделала амулеты всем нам.

Приезжал Сеня. Он уже закончил академию, стал пилотом. Его выносливость удивляет врачей и коллег – обычно пилоты, испытывая серьёзные нагрузки, страдают сопутствующими заболеваниями. А у Сени, как у якшаса, железное здоровье, в полном порядке все органы. К тому же он умеет абсолютно точно высчитать координаты, всегда знает, где он, даже без подсказки диспетчера. Это он и рассказал нам в день помолвки. Арджун и Ильяс ревниво зажали меня с двух сторон и не отпускали ни на шаг, пока он не уехал утром, сразу после Сони и Вани.

– Всё уже в прошлом… – заверяла я обоих, но они видели, что я восхищённо замерла, увидев бывшего в военной форме. Она ему идёт невероятно! Стальные волосы, чёрные брови вразлёт, голубые осколки льда вместо глаз, и ровная спина в стильной, серо-чёрной униформе!

Я дала одну алую бусину и ему тоже. Тоска в его глазах полыхнула таким… Я отвернулась, сглатывая слёзы. Нам уже не быть вместе, ты ведь знаешь… Джун после этого обещал ему всякие кары, а я с тоскою в голосе просила оставить Сеню в покое или же поставить себя на его место. Арджун и Ильяс гневно уверили меня, что, в отличие от вероломного якшаса, отказались абсолютно от всего, чтобы быть со мной. Это правда, мои сладкие, мои красавцы… Будет танец?! Сегодня, о-о!! Сеня был забыт тут же.

После отъезда Вани, Сони и Арсэная в путь засобирался и Аигот. Я издала гневный возглас и сбежала в свою комнату. Сколько можно?! Я не вижу тебя уже неделю! Спустя минуты две на мои плечи легли его ладони, а тёплые губы коснулись волос.

– Алойя! Лоли… – тихо прошептал он и обнял меня. Я нежилась в его руках, коснулась его щеки своей, – Мои партнёры… очень важные люди в сфере питания в Японии, хотят увидеть мою семью.

– И что? Ты нас стесняешься?! – неприятно поразилась я.

– Нет! – твёрдо ответил мой якшас, – Но подробности им знать ни к чему, ты согласна? – пришлось кивнуть, что я всё понимаю. Это патриархальная страна, женщины относительно недавно получили фактическую свободу в учёбе или работе, но то отношение к ним, которое тянулось веками, так просто не вытравить. Вот и сейчас Аигот опасался, что наш многонациональный брак шокирует правильных японцев.

– Ладно! Мы снова будем притворяться! Только недолго…

– Всего на один день, – уверил Аигот и снова вытащил телефон.

Он быстро с кем-то переговорил и велел готовить ужин для гостей, прекрасно зная, что в этом вопросе мама и наши помощницы – девы из младших будут на высоте.

– Когда ты едешь? – тихо спросила я и прошлась языком по белоснежной шее якшаса. Судорожный вздох сказал мне, что Аигот на грани. Так ты скучал по мне?

– Завтра! – рыкнул он и понёс меня к кровати.

Мама умудрилась соединить наше застолье с японским, приготовив и их блюда, и традиционные холодцы – вареники. Угощение ждало нас в гостиной, ну а мы ждали гостей у порога.