Глава 3. Неравная любовь

Они вернулись домой глубокой ночью. Управляющий – невысокий старик с длинными седыми волосами, более сорока лет служивший семье Берн, – очень обрадовался этому, и мягко выговаривал молодому графу за безрассудство:

– Ваша светлость, вам нельзя выезжать только с одним слугой. Места здесь глухие. Конечно, о разбойниках давно никто не слышал, с последней войны, но ведь и диких зверей полно. Не дай Бог, случится с вами беда, что я скажу вашей матушке…?

– Достаточно, Сильв, – нетерпеливо оборвал его Ральф. – Лучше скажи, есть какие-нибудь новости?

– Да, ваша светлость. От госпожи графини пришло письмо.

Граф вскрыл конверт, запечатанный воском с оттиском большого льва, вставшего на дыбы, – фамильный герб де Бернов. Письмо не было длинным:

«Мой дорогой сын! В столице неспокойно, почти каждый день происходят аресты. Если бы ты знал, как я благодарю Бога, за то, что ты в безопасности. Королева с сыном были вынуждены уехать, скоро и я присоединюсь к моей повелительнице, а, потом, надеюсь, сможешь приехать и ты. Карена сопровождает меня. Эта милая девочка стала настоящей красавицей, думаю, теперь ты её даже не узнаешь. Передаю тебе поклон от неё и от всех твоих друзей. Верю, что разлука не продлится долго, и не позже чем через два месяца мы свидимся. Целую тебя.

Твоя мать, графиня Марьяна де Берн»

Ральф закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Разлука, изгнание… Как странно звучат теперь эти слова. Еще вчера он бы согласился с матерью, но теперь, когда жизнь наполнилась новым смыслом, счастьем, безумной надеждой…

На следующий день он встал рано, ещё до рассвета. Быстро оделся, намеренно выбрав самый простой и удобный костюм для верховой езды и длинный тёмный плащ, который, при необходимости, скрыл бы хозяина от любопытных глаз.

Тони спал, как убитый, и граф не стал его будить. Ему хотелось немного побыть одному.

Ральф, не торопясь, выехал из замка и направился к лесу. Утренние часы – самое подходящее время для охоты. Подстрелив пару куропаток, он свернул с дороги на едва заметную узкую тропку. Впервые граф волновался, отправляясь на свидание. Скромная одежда девушки, её происхождение, простая, даже, более того, бедная обстановка, в которой она жила, ни капли не смущали его: в молодости не придают внимания таким вещам. Тем более, если девушка прекрасна, как принцесса из сказки.

…Азалия стояла, прислонившись спиной к сосне. Услышав стук копыт, она подняла голову и улыбнулась.

– Какое счастливое совпадение! Вы меня ждали, Азалия? – удивился Ральф.

– Я точно знала, что вы приедете, – просто ответила девушка.

Граф протянул ей сумку с дичью:

– Это совсем напрасно, – сказала она, покачав головой. Но Ниэла с радостью приняла подарок и начала хлопотать, чтобы приготовить обед, «какого вы еще в жизни не пробовали».

…Счастливые часы бегут быстро, и вот уже заходящее солнце позолотило верхушки деревьев. Ральф попрощался с Азалией и её матерью, договорившись о встрече на следующий день. Уезжая, он несколько раз оглянулся. Азалия махала рукой ему вслед…

– Какой славный молодой человек, – проговорила Ниэла, не замечая грустного лица девушки, – жаль, что он служит графу де Бёрн, – она осеклась и с опаской покосилась на Азалию, – слышала ли она ее речи?

Но Азалия погрузилась в свои мысли: «До следующего утра еще так долго… А если он не приедет?»

Молодая девушка напрасно расстраивалась. Ральф приезжал так часто, как позволяли приличия. Они быстро привыкли быть вместе. Так прошёл месяц, другой… Ниэла, сначала с радостью встречавшая гостя, начала хмуриться, даже в её простодушном сердце возникли подозрения:

– Ну что ты целый день смотришь в окно, – спросила она как-то в обед, – такой дождь на улице, Ральф не приедет.

Глубокий вздох был ей ответом. Азалия еще ниже склонилась над рукоделием, чтобы Ниэла не увидела ее покрасневших глаз.

– Скажи мне правду, Азалия, он тебе нравится? С того дня, как вы познакомились, ты сама не своя. Послушай меня, дочка, Ральф, конечно, очень хороший, но он – простой охотник и беден…

– А я, – перебила её Азалия, – разве я – не дочь лесника? Значит, мы равны друг другу. Как же ты не понимаешь, мама, разве ты никогда в жизни не любила?

Вся кровь разом отхлынула от смуглых щёк Ниэлы, судорожным движением она прижала руку к сердцу:

– Ничего-то ты не знаешь, дочка. А я – я ничего не могу тебе рассказать, – она поспешно вышла из комнаты.

Девушка проводила её грустным взглядом, потом – наверное, в десятый раз за этот долгий день – посмотрела в окно и вскочила, вскрикнув от радости. К домику подъезжал Ральф, весь мокрый, усталый; вода так и бежала с его плаща и шляпы, но юноша улыбался. Азалия поспешно отворила ему дверь.

– Азалия!

– Ральф! О, Боже мой, как ты только решился приехать в такую погоду?

Он обнял ее и, заглянув в лицо, с серьёзностью ответил:

– Ради тебя я готов ехать хоть на край света!

– А мама говорила, что ты не приедешь… Но я сказала, что ты любишь меня и не заставишь ждать напрасно. Правда, милый?

Ральф отвёл глаза. Несмотря на угрызения совести, он так и не решился рассказать девушке правду о своём происхождении, и вот сейчас ему снова приходиться лгать ей. Он боялся, что узнай Азалия правду, дочь лесника испугается, оттолкнёт его, или, еще хуже – будет держаться с почтением как слуги в замке.

«Во всяком случае, не сейчас. Зачем портить эти волшебные минуты? – подумал он, глядя в большие, полные счастья, глаза девушки, – кто знает, сколько раз мне ещё суждено её увидеть…»

Тяжелое чувство надвигающейся беды вдруг кольнуло его в сердце: войдя в комнату, он поскользнулся на гладком полу, и, пытаясь