Глава 3

Не сказать, как трудно далось мне новое полнолуние! Оно случилась дней за десять до бала. Меня неудержимо манили свобода и желание выбраться за пределы замка. Бежать, бежать, бежать, подчиняясь лишь запахам и зову огромной луны. Я с нетерпением дождалась, когда стихнут шорохи, домочадцы, наконец, улягутся, а я смогу переодеться в тайно заказанную одежду. Мне сшили бриджи и куртку из тонкой, но заговоренной кожи, которая не порвется, даже если вздумается лезть на крышу или сигать через забор. Мэсс Валлери избавила меня от объяснений, для каких целей юной девушке требуется мужская одежда. Я давно усвоила истину, что деньги надежно запечатывают рты.

Итак, я распахнула окно и осмотрелась. Ветер принес запахи, и я наслаждалась возможностью различать их. Легко взобравшись на дерево, я перепрыгнула на ограду, на которую в иные дни боялась даже смотреть, и трусцой понеслась в выбранном направлении, а именно туда, где меня ждали холмы, трава по пояс и огромная луна. Приятные ароматы исчезли, когда я миновала центральную площадь с ее роскошными особняками и углубилась в улочки торговцев и ремесленников, которые привели меня к жилью, которое едва ли можно было назвать таковым. Я едва не задохнулась от окружившего меня смрада нищеты, испражнений и болезни. Зажав чувствительный нос, я упустила момент, когда в грязном проулке сделалось многолюдно.

– Кто это у нас бегает по ночам? – дорогу заступил высокий мужчина. Если бы я захотела ударить его головой в лоб (Вито как–то показал и такой прием), здоровяку пришлось бы наклониться.

Цепкие пальцы впились в мое запястье. Рот моментально пересох, а сердце поселилось где–то в горле. Я со всей очевидностью осознала, что животные инстинкты отняли у меня разум и погнали навстречу беде. Я так торопилась поглазеть на огромную луну, что даже не удосужилась взять с собой оружие – растерянное похлопывание по бокам и запоздалое сожаление, отразившееся на моем лице, вызвали смех незнакомца.

– Что, брат, развлечемся? – хриплый голос сзади заставил меня подпрыгнуть от страха. – Тише, тише, кроха…

Твердое тело прижалось к моей спине, а беспокойные руки огладили зад и поднялись к поясу штанов, где как раз и полагалось висеть ножу, ощупали карманы куртки и полезли под нее.

– Если вам нужны деньги, то я дам. Завтра. Встретимся здесь же, – твердым голосом произнесла я, желая не показывать, как мне страшно. Еще мгновение назад я чувствовала себя смелой хищницей, а теперь тряслась, словно заяц.

– Только я приду с папой? – мое заявление вызвало смех у наглеца напротив, стоящий же за спиной рывком вытащил из–под пояса мою рубашку. Шелковая, она жалобно затрещала. Шершавые руки поползли по голой спине, а потом резко разошлись в стороны, чтобы сомкнуться на груди.

Я взвизгнула. Дыхание мужчины сделалось тяжелым, вторая рука медленно поползла вниз и, нащупав пуговицу на штанах, не стала с ней возиться, а просто вырвала с корнем. Штаны из тончайшей кожи немедленно опустились до колен. Под ними на радость застывшему истукану напротив открылись белые панталоны. Полная луна расстаралась. Осветила и мои наполненные слезами глаза, и пупок, которые поглаживал пальцем паршивец за спиной, и красивое кружево панталон.

– А девка хороша–а–а–а! – протянул первый.

Второй, властно похлопав по моему голому животу, подтвердил.

– И ведь совсем не сопротивляется, – его шепот заставил еще больше трястись. – Жаль, что я не люблю совокупляться на улице.

– А если возьмем с собой?

– Что ты! Она же обещала принести деньги, – его губы в смешке обожгли ухо. – Правда же, милая?

– Да–да! Деньги. Много денег. Завтра. На этом же месте.

Тревожную тишину улицы разрезал свист.

– Уходим! – здоровяк кивнул гаду за спиной. – Королевская стража!

– Еще встретимся, – шепнул тот. – Ты обещала. Милая.

И я осталась совершенно одна. На луну как специально наползло облако, и улицу накрыла кромешная тьма.

– Караул! Грабят! – заверещала какая–то женщина.

«Что?! Опять? Сколько же здесь грабителей?» – я заплакала и села в самую грязь. Оперлась спиной о стену. Ноги просто не держали.

– Вот она, вот! – вновь подала голос жертва грабежа. Я разглядела ее, когда из–за поворота показался отряд стражников с факелом. Их было трое. Вполне достаточно, чтобы прогнать разбойников. Впереди воинов, выделяющихся и ростом, и наличием грозного оружия – на плече одного из них лежал арбалет, семенила и тыкала пальцем в мою сторону неопрятно одетая женщина. Когда она присела рядом со мной, от нее пахнуло бражкой и чесноком. Но я была рада и такой компании.

– Кто такая? Что делаешь в темноте? – капитан кивнул, чтобы ближе поднесли факел, и мне пришлось закрыться ладонью от слепящего света.

– Я… Я… На меня напали. Двое.

– Да–да, их было двое. Я видела! – спасительница погладила меня по голове.

– Разберемся, – произнес тот, что держал арбалет. Под его строгим взглядом нищенка стушевалась и отползла в сторону.

– Ограбление? Что взяли? – голос капитана был груб, впрочем, как и его манеры. Он сомкнул пальцы на моем предплечье и рывком поднял. Я зашипела от боли и попыталась вырвать руку.

– Ничего. У нее ничего из ценного не было, – вновь подала голос спасительница. – Я затаилась за углом и все слышала.

Заметив болтающиеся на уровне моих колен штаны, капитан сделал определенный вывод:

– Распутница?

– Нет–нет, я не такая, – я помотала головой и, скособочившись, потянулась к расстегнутому поясу штанов. Было невыносимо стыдно.

Страж, что держал факел, посветил вниз, и все увидели кружево моих панталон. Дорогое кружево. Из Извира. Такое не всякой горожанке по карману.

Хватка на моей руке ослабла, и речь капитана сделалась приветливой.

– Так что будем делать, красавица?

Позже моя подруга Шелли объяснила, что вовсе не кружево решило исход допроса, который мог довести до каталажки. Продажные женщины просто не носят панталон. Штанов тем более. Они им ни к чему.

– Мне надо домой. Меня папа ждет. Вы меня не проводите?

Пуговицы на штанах не оказалось, поэтому всю дорогу до особняка Шелли – моей самой близкой подруги, я придерживала их рукой. Сунуться во дворец в столь странном виде, в компании стражи и пьяной нищенки я не рискнула. Правда, моя спасительница вскоре растворилась в темноте, и я поругала себя за то, что не поблагодарила ее.

Остановившись у кованных дверей, я дернула за крюк колокольчика. Стражники топталась за спиной, дожидаясь, когда мне откроют.

– Леди Ле… – начал заспанный дворецкий, но я перебила его.

– Тише, Мадлен, не надо, чтобы папа знал, что я выходила ночью.

– А я бы рассказал. И розгами угостил, чтобы неповадно было, – кинул через плечо уходящий капитан. Стража выполнила свое дело.

Чужой дворецкий церемонно поклонился и отступил в сторону, пропуская меня вперед.

– Мадлен, что там случилось? – из глубин дома донесся голос хозяина. Тучный лорд Вайрих – от зари до зари казначей его величества, а в остальное время счастливый супруг и отец троих взрослых детей, в халате и ночном колпаке спешил по лестнице вниз. Сзади беспокойно зажимала рукой ворот ночной рубашки леди Вайрих.

– Ваша дочь случилась, – громко отрапортовал дворецкий и закрыл дверь.

***

– Собирайся, – в центре просторного холла застыл Аурелио. Единственное произнесенное им слово было подобно выстрелу из арбалета. Мнимый болт, как страх перед грядущей расправой, крепко засел в моем лбу. Я даже почесала то место, до того свербела несуществующая рана.

– Удачи, – прошептала Шелли и постаралась слиться с одной из колонн, поддерживающих свод второго этажа, откуда широким каскадом шла вниз лестница. Я спускалась неторопливо, отсчитывая ступеньку за ступенькой, выверяя каждый шаг, старательно поддерживая пальцами обеих рук одолженное у Шелли платье, чтобы не запнуться о длинный подол и не скатиться к ногам хмурого брата. Его слишком ранний визит не дал нам хоть как–то подогнать юбку под мой рост.

– Ты почему в таком виде? – он позволил себе упрекнуть меня лишь в карете. Оно и понятно: устраивать допрос на людях не в правилах лорда Аурелио. Он прибьет меня без свидетелей.

Я втянула голову в и без того широкий ворот: Шелли была не только выше меня, но и пышнее. Придумать причину переодевания в чужое платье я не успела, поэтому выдала первое что пришло в голову.

– Молоко на себя опрокинула. Отстирают одежду, вернут.

– А почему не ночевала дома?

– Вы же получили записку, что я останусь у подруги? – я недовольно дернула плечом и отвернулась к окну. Главное, не сбиться на торопливую речь. Не хочу, чтобы Вито решил, что мне есть за что оправдываться. Не за что. Сам виноват. Строгой муштрой и отлучением от светской жизни довел меня до побега. Бедному старику Мадлену пришлось тащиться ночью во дворец, чтобы разбудить моего папочку и огорошить известием, что его дочери нет в кровати.

«Черт, как бы не заколотили окна и не вырубили дикий виноград», – забеспокоилась я. Именно по его плетям я спустилась со второго этажа.

– И ты пошла к Шелли одна? Не слишком ли поздно для визитов? В полночь ты была еще в своей комнате, я точно знаю.

Хотелось спросить «Откуда?», но я закатила глаза. Не стоит сбиваться с намеченной линии, так я еще больше увязну во лжи. А пока она вполне похожа на правду.

– Конечно же меня проводили. Ее братья, – я слышала их голоса, когда перелезала через ограду, поэтому не побоялась приплести Свирга и Готверка к своему алиби. Сделай я десяток шагов в сторону и на самом деле могла бы попросить их об одолжении. Не признаваться же, что я разгуливала в компании пьяной нищенки и трех стражников.

– Насколько я слышал, братья Вайрих не покидали Северное крыло.

«А вот и нет, – хотелось язвительно кинуть мне, – я точно знаю, что они отлучались». Но смолчала, лишь опять нервно передернула плечами.

Плохо дело. В Северном крыле обитает король, а его младший сын водит близкое знакомство о Свиргом и Готверком, они вполне могли просидеть за карточным столом до утра, а сейчас отсыпаются неизвестно где. А мне бы надо успеть предупредить их, чтобы подпели в унисон. Если заартачатся, придется намекнуть, что я в курсе их подвигов. Не зря же мы с Шелли напрягали слух, когда гуляки делились впечатлениями о совместном непотребстве с женой некоего чиновника. Да, мне всего шестнадцать лет, но я многое знаю о нравах, творящихся во дворце и за его пределами. Измены открытые и тайные, постельные игры увядающих дам с юнцами, и стариков с неопытными девами. Чуть ли не каждый месяц придворное общество сотрясают скандалы, и лишь наша семья пока не давала поводов для сплетен. Отец и Аурелио строго блюдут честь рода Сэкхарт.

«Боже, лишь бы никто не узнал, что я бегала ночью по вонючим улочкам города!»

Штаны и панталоны так и не отстирались от въедливой грязи, хотя горничная подруги большая мастерица в выведении пятен.

Родителям Шелли, взволнованным моим поздним визитом, пришлось рассказать слезливую историю, как меня, бедняжку, замучил злой брат, и я вынуждена была тайно, под покровом темноты, пробираться к подруге, лишь бы увидеться с ней. Пока жива. И я сама попросила стражников проводить меня к особняку. А то что воняет как от шелудивого пса – так это я оступилась, когда кралась, и упала в канаву. Мне пришлось пробираться к особняку окольными путями.

Меня еще пожалели и напоили теплым молоком, а растроганная леди Вайрих даже вызвалась собственноручно составить записку, где указала, что именно она уговорила меня переночевать у них дома.

Кстати, злой брат – хорошее объяснение моего побега для лорда Сэкхарта. Оно близко к правде. Я же жаловалась на Вито, а папа говорил: «Потерпи, он же для тебя старается». Вот и сорвалась. Нельзя ребенка держать в черном теле.

Я мстительно улыбнулась Аурелио, который продолжал изучать мое лицо.

Он, не поняв причины веселья, вопросительно выгнул бровь.

Нет, Вито все–таки хорош! Мой названный брат – красавчик, жаль только, что я слишком юна, чтобы привлекать его внимание, а он слишком увлечен моей дрессировкой, чтобы увидеть во мне женщину.

«Боже, что ты несешь, Лети? – одернула я себя, вполне понимая, что во мне еще живы отголоски часа оборотня. Конечно, пережитый страх от встречи с грабителями несколько заглушил зов природы, но не унял его окончательно. – Потерпи! Тебя попустит через пару дней, и ты вновь сделаешься милой девушкой».

Я тряхнула копной нечесаных волос, и серебристые пряди напомнили, что луна еще в силе.

– Ты чего? – я отбила руку Аурелио, тянущуюся к моей голове.

– Странный цвет, – произнес он, все–таки ухватив одну из прядей. – Ни у кого такого не видел.

– Сходи в лавку Бибурта и у тебя будет похожий.

– Ходил. Говорят, серебро месяц как не завозили. Краску, оказывается, не здесь делают.

Я отвернулась к окну и сунула ноготь большого пальца в рот. Дура. Не удосужилась зайти за новым флаконом, выставила в купальне старый, чтобы домочадцы думали, что я опять баловалась с цветом. Прокол на проколе. Так и до резервации недалеко.

К счастью Вито не вернулся к обсуждению чудесных средств из лавки Бибурта, иначе мне пришлось бы туго. Магия лунной пыли действует от силы неделю, и я бы не нашла объяснения, откуда взялся столь дивный цвет локонов. Впору и правда перекрашиваться любой краской ближе к часу волка, чтобы скрыть приметное серебро волос.

Спускаясь с кареты, я сразу сделала плаксивое лицо. Нас встречал дорогой папочка.

Но случилось нечто, что помешало моим планам выставить Аурелио злобным тираном. Подавая мне руку, он так широко улыбнулся, что я почувствовала подвох, а вскоре поняла причину оскала. Он вложил в мою руку пуговицу. Ту самую, которую один из грабителей оторвал от кожаных штанов.

Я подняла на Вито глаза, но лицо его вновь сделалось непроницаемым. А в моей голове в диком вихре закружились мысли одна страннее другой.

Вито нашел пуговицу, или ему ее принесли? Но откуда он узнал, что она моя?

Или, может, беседовал со стражей и побывал на месте преступления, где и нашел пуговицу? Но как он догадался, кого следует допрашивать?

Или…

Я порывисто схватила ладонь Аурелио, провела пальцами по ее тыльной стороне, а потом приложила к своему лицу. Шершавая! Такая же шершавая как и у…

– Ты?! – зашипела я.

Вито непонимающе поднял бровь, но в его глазах плясали бесы.

– Ну довольно, девочка. Не стоит так подлизываться к брату. Мы все, конечно, простим тебя.

А я не замечала, что продолжаю прижимать мужскую ладонь к лицу. Откинула ее так, будто она готовилась меня ужалить.

– Папа, – я утонула в его объятиях, – прости меня! Мне стало так грустно, я почти месяц не видела Шелли, вот и побежала к ней. Столько новостей, у меня только три смены платьев для бала, а поделиться не с кем. Вито в нарядах ничего не понимает.

– Ну отчего же? – не преминул вставить брат. – Очень даже понимаю. Разбираюсь даже в панталонах с кружевом из Извира.

– Аурелио! Перестань смущать девочку. Ее сейчас удар хватит, – папа прижался губами к моему пылающему лбу, не понимая из–за чего я вдруг побагровела. – Ты случайно не заболела?

– Нет, все хорошо. Спать только хочется. Мы полночи с Шелли болтали.

– Иди отдыхай, – милостиво позволил отец.

Но брат и здесь встрял:

– Жду тебя через два часа на площадке для стрельбы из арбалета.

– Мне только отбитого плеча перед балом не хватало, – проворчала я, понимая, что не в силах приступить к изучению стрелкового оружия. Хватит того, что от деревянных кинжалов еще не сошли синяки. – Папа, уйми Вито. Такое впечатление, что он готовит из меня наемного убийцу.

Мы шли по лестнице, ведущей в наши покои. Департаментские служаки, поджидающие отца в холле, тактично отводили глаза, но стоило пройти мимо, как в воздухе плыл шелест разговоров. Я спиной чувствовала изучающие взгляды. Все–таки есть минус в том, что личные покои располагаются так близко к месту службы. Никакой приватности.

– Дорогая, мы с Вито условились, что я не буду вмешиваться в процесс обучения.

И здесь полный провал. Я скривила лицо, вспомнив, что придется выйти на стрельбище через два часа. Не удивлюсь, если Аурелио поставит меня вместо мишени и начнет пытать, по какой причине я выбралась ночью в город.

Зажатая в кулаке пуговица обжигала.

Стыдно–то как! Вито ведь с самого начала знал, что я лгу, а я еще умудрилась приплести братьев Вайрих! Ой, а вдруг он догадался, что на меня действует луна, и к вечеру я окажусь в резервации?

Короче, в свои покои я входила в полном смятении.