Глава 6

Через час листания фолиантов и невнятного бормотания на всевозможных языках, небесный лорд поднял голову. Нет, на его лице не сияло радостное возбуждение, как того ожидали невольные свидетели княжеских метаний. Наоборот, Лерис сделался хмур.

– Итак, – он ткнул пальцем в закорючку, являющуюся частью клейма, – ее зовут Ева.

Оба небохода, боявшиеся все это время издать хоть звук, кивнули. Они застыли в предвкушении, что сейчас им откроется тайна рисунка, ведь закорючка на нем была не одна, но лорд захлопнул книгу. Звякнул замочками фолианта и произнес:

– На этом все.

– Как все? – Сталко непонимающе оглядел помятый листок. – Тут столько всяких узоров. Неужели они дают только имя?

– Нет, – князь устало откинулся на спинку стула. – Не только имя, но и многое другое. Вот например, вы когда–нибудь задумывались, почему истинная, из какого бы края она ни пришла, чисто говорит на языке мужа?

Небоходы отрицательно помотали головами. Откуда им знать? Среди них лишь князь удостоился приглашения к оракулу. Тир Пикарт добыл жену вовсе не в колодце, а самолично выкрал из отчего дома. Небоходы частенько воровали женщин у боящихся неба. Еще одна причина, почему их не любили. Но у островитян был свой резон – нельзя бесконечно жениться на обитателях княжества. Как бы их ни была велика популяция, нужно время от времени обновлять кровь. Сталко же вовсе не знал любви, а потому даже не задумывался, на каком языке будет говорить его будущая жена.

– Как тогда она догадалась, какой язык следует выучить? – князь небрежно, с долей досады отодвинул последнюю из изучаемых книг. – Стран в Себатре, не считая мелких княжеств, около ста пятидесяти. И везде свой язык или наречие. А суженая начинает говорить, как по писанному.

– И отчего же, милорд? – глаза Сталко горели. Когда бы еще пришлось услышать, как творит магию древний артефакт.

– Магическая стигма несет в себе все необходимые знания. Оракул лишь делает наметки на коже, точно прокладывает канву, а остальное дорисовывает магия колодца.

– Стигма… – завороженно произнес незнакомое слово юный небоход.

Старик легонько пнул мальчишку, чтобы тот не забывался и не перебивал лорда.

– Стоит избранной колодцем женщине попасть в общество, говорящее на другом языке, как в ней просыпается способность понимать чужую речь. Свободно общаться не только устно, но и письменно. То же самое происходит и с женихом. Стигма делает его сведущим.

– И вы не нашли язык, который вдруг сделался для вас понятным? – старик и не сомневался, что князь не найдет. Видел, что на столе собираются книги на разных языках, но даже не подумал останавливать изыскательский порыв милорда. Тот не поверил бы, пока не перекопал бы все источники. Теперь можно и повиниться.

– У меня была надежда, что я уже знаю язык невесты. Я владею восьмью основными языками Себатры, не считая их наречий. Но, но нет. Ни один из них не слышался мне как родной. Отсюда вывод, Ева не живет в нашем мире.

– А где же она живет? – Сталко выпучил глаза. Для него стало невероятным открытием, что мир не ограничивается Себатрой.

– В одном из чужих миров.

– А их сколько? – пытливый юношеский ум не давал покоя.

– Сколько звезд на небе.

– И как же вы найдете Еву?

– А в этом мне поможет тир Пикарт. Неправда ли, капитан? – взгляд переместился на старика, и тот, вздохнув, вытащил трубку изо рта.

– Чистая правда. Ваша истинная не живет в нашем мире. Но я ума не приложу, как вы сможете ее отыскать.

– Расскажи, какая она?

– Красивая, – капитан поймал, как выдохнул князь на этом слове. Не знает, где найти, а уже переживает, не досталась ли ему дурнушка. Оно и понятно, жить с той, что придется не по душе, тяжело. Это как навязанный брак. Терпеть рядом за столом сложно, не то что ложиться в кровать… Нет, тут точно не любовь. Старик сочувствовал тем, кто вынужден получать женщину через колодец. Тут даже раскрасавица может сделаться нежеланной. – Светловолосая и… – тир Пикарто не знал, что еще сказать. – Не толстая вроде. А за ней люди в странных одеждах. И какие–то механизмы. Что–то шипит. Музыка играет не наша. Другая. Непонятная. Мне жаль, милорд, что колодец подсунул вам неизвестно кого.

– Как подсунул, так и ответит за то, что явил.

Князь понялся, одернул ворот рубашки. Так и не оделся толком, торопясь выяснить, что случилось, пока он спал.

– Сталко, направляйся в рубку. Пусть объявят, что к утру все должны прибыть на остров. Ровно в полдень Руб возвращается в Арматорию.

Когда юный небоход убежал, Лерис перевел взгляд на старика.

– Куда ты дел Инху?

Тот аж запнулся. Собирался улизнуть от ответа, но старость не позволила быть таким же расторопным, как Сталко. Пришлось открыться, что бывшая любовница князя томится в темнице.

Услышав о том, Лерис тут же направился к башне Тлена.

– Не ходи за мной, – остановил он старика. – Все, что могли, вы уже сделали.

– Будьте осторожны, мой лорд. Инха уже не та, что была прежде. В ее глазах поселилось безумие, – попытался предостеречь тир Пикарт, но Лерис уже покинул библиотеку. – Скор ты на расправу, князь. А мы ведь хотели как лучше.

Идя по гулкому двору, Лерис прислушивался к окружающим его звукам. Едва слышно гудел мовил. Показалось или нет, что к привычным ноткам его песни прибавилась радость? Неужели почувствовал, что жизнь его брата скоро изменится? Появится хозяйка, а потом и дети. Дети… Князь тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли. Обязательно найдет, и обязательно появятся.

На крепостной стене перекрикивались часовые – время смены поста. Даже будучи в небе, стража не оставляла службу. Дисциплина не раз выручала. Особенно тогда, когда под княжеством находился крупный торговый порт, где мошенников пруд пруди. Чужие на острове не нужны.

Трещали лебедки, поднимающие клети с закупленным товаром. Только с этой стороны острова их было шесть. Ржали лошади, так и не привыкшие к высоте. Им завязывали глаза, чтобы от испуга гривастые не разнесли клеть. Островитяне возвращались. Руб снимется с места один, оставив остальные острова завершить покупки.

«Сколько понадобится времени в Арматории, чтобы уладить проблему? День? Неделя? Месяц?» – спрашивал себя Лерис.

Чужеземка в мыслях князя была именно проблемой. Он столько ждал встречи с ней, а теперь не рад. Винил ее за то, что не протянула руку. Досадовал, что колодец выбрал неподходящий момента. Оракула же вовсе ругал последними словами. Его князь всегда недолюбливал. Чувствовал гнилую душонку, а доказать подлость храмовика не мог. Надеялся, что однажды забудет и о нем, и о храме. А оно вон как вышло. Сейчас сам на поклон пойдет. От этого становилось еще муторнее.

Князь до боли сжал зубы. Не понимал, почему боги так на него обозлились. За что ему такое наказание? Простое действо превратилось в испытание. Одно дело протянуть руку и вытащить ту, что дарована судьбой. Пусть даже дар не придется по душе. Совсем другое застрять у колодца на неопределенный срок, пытаясь поймать призрачную деву.

Дева. Лерис усмехнулся. Какая она? Понравится ли ему? А он ей? Если нет, придется ломать. И ее, и себя. Спать с женщиной можно и с закрытыми глазами. Дети – вот что требовалось от нее прежде всего. Приложится любовь – счастье, нет – и с этим живут. Мало кто из владык верен своей истинной, сонм любовниц тому доказательство. Это только в легендах протягивающие друг другу руки больше никогда не разрывали дарованную магией связь. Смотрели в глаза с нежностью и бесконечной любовью. Ушли те благодатные дни, забылись легенды, осталась лишь повинность. Откажешься от зова, не видать тебе детей. Вот и все счастье. Любви уже никто не ищет.

«Как все не вовремя!»

Княжество прикупило две новые шахты в горах Старосвета, и их нужно начать разрабатывать еще до наступления зимы. На высоте она особо злая, остаться – обречь людей на гибель.

«Шахты – это дело. Они пополнят казну».

А как иначе? Все ради денег. На Агате и Кирде много обветшалых зданий. Такие только сносить. И строить новые, крепкие, по последнему слову техники. Система выпаривания воды тоже требует ремонта, иначе море княжеству не преодолеть. Юг будет заказан. Источники на Бондо трогать нельзя, они целебные. Да и не хватит той воды на всех.

Зимняя консервация старых шахт тоже отнимет и время, и средства.

Слава богам, денег на повседневную жизнь хватало. Острова сами себя обеспечивали основными продуктами, оставалось еще и на обмен. Чем сейчас и занимались люди с Виру–Виру, привезшие в Соломож бычков. Княжеская житница Агат умело торговала зерном и мукой. Оружейникам с Альбо и мастеровым с Годежа тоже было что предложить живущим на суше. Изделия Небесного княжества славились по всей Себатре.

Зиму острова проводили на юге, что и здесь обеспечивало небоходам значительное превосходство. Два, а то и три урожая в год – кому из боящихся неба такое под силу?

– Он мой! Мой!!! – крик встревожил Лериса. Заставил озираться, ища источник.

– Инха! – князь кинулся к лестнице башни Тлена. Едва дождался, когда тюремщик откроет замки. Распахнул дверь и задохнулся. Неужели цветущая девушка за шесть дней могла превратиться в старуху? Или то вовсе не морщины, а подтеки грязи, смешанные с кровью? Сквозь дыры намеренно разодранной рубашки просвечивало нагое тело. Тело, которое он так любил.

– Инха…

Она, легкая, как пушинка, кинулась к нему на руки, обняла лицо ладонями, принялась целовать.

Князь так и вышел с ней на руках. Прошел в свои покои, вызвал служанок, приказывая искупать. Еле отодрал от себя пальцы девушки, не желающей хоть на миг расставаться с любимым.

– Что же ты так, Инха…

Когда искупанная, причесанная она вошла к нему в спальню и еще у порога скинула с себя простыню, Лерис тяжело вздохнул.

– Иди одевайся. Я вызвал твоего отца. Он уже здесь.

Инха скорбно свела брови. Помотала головой, не веря, что с ней так легко можно расстаться. Хотела было кинуться к Лерису, чтобы зацеловать, ласками напомнить, как хорошо им было вместе, но он так нее посмотрел, что ноги сами запнулись. Силы покинули девушку.

– Я всего лишь хотела быть с тобой, – Инха опустилась на ковер, ее влажные глаза искали сочувствия на лице князя, искры той любви, которая их объединяла, но он только крепче сжал зубы. Тут Инха поняла, что не простит. – Что ждет меня? Суша? Или ты приказал отцу убить дочь?

– Будешь жить на Виру–Виру. Сходить с него запрещено до конца твоих дней. И не попадайся, пожалуйста, мне на глаза. Убью.

Инху уже поджидали. Двое подняли ее с пола и увели. Она оглядывалась, тая надежду, но князь упорно смотрел в окно.

– Артистка, однако, – произнес вошедший в комнату тир Пикарт. – Без вас умалишенную изображала, а сейчас, вижу, вполне разумна. На что только бабы не идут, лишь бы мужика рядом удержать. Ведь жалко вам ее стало? Жалко?

Лерис поднялся. Старику пришлось задрать голову. Вроде и не сильно выше его был лорд, но умел показать себя во всей княжеской стати.

– Еще раз женщину закроешь в башне Тлена, самого туда поселю. Вместе со старухой, – произнес и вышел.

Князь до ночи стоял на смотровой площадке. Подставлял лицо ветру. Никто не смел его тревожить. Все слышали, как кричала Инха, когда ее спускали в клети. Хоть и пожалел милорд, все равно ее жизни не позавидуешь. Будет сидеть безвылазно на Виру–Виру. И замуж не возьмут. Даже притронуться не посмеют. И детей ей не родить. Это ли не худшее из худших наказаний? Сто лет одиночества.

– По курсу Арматория.

Князь вышел уже одетый. Проследовал в рубку. Полюбовавшись искрами, рождаемыми солнцем на остроконечных крышах святой обители, велел старшему небоходу:

– Зависни над храмом.

– Надо будет подняться выше, иначе снесем к демонам звезды на шпилях.

– Пусть оракул знает, что я вернулся.

– Почешем Рубу брюшко? – повеселел дежурный.

– Без моего приказа не сдвигаться ни на палец.

Выйдя из рубки, князь решительным шагом проследовал к шахте, что насквозь пробуравливала остров. Там уже поджидали спутники, сопровождавшие его в предыдущий поход в храм, исключая только капитана Виру–Виру. Тот был занят дочерью.

– Ждите сигнала, – велел лорд, осматривая свой небольшой отряд. Малыш Микуш, поймав на себе тяжелый взгляд князя, сглотнул. – Если понадобитесь, пришлю ворона.

Сунув ногу в петлю, Лерис дернул за рычаг спускового механизма и улетел в открывшуюся дыру.

Во дворе храма, устланного такими же слепящими глаз мраморными плитами, собрались напуганные служки. Кто–то, задрав голову и жестикулируя руками, смотрел на остров, темной громадой нависший над белокаменной крепостью, а кто–то корячился в попытке поднять и унести в сторону сбитую днищем Руба звезду. Она была настолько велика, что и десятка человек не хватило. В итоге потащили волоком. От скребущего визга закладывало уши.

Явление князя, что летел по канату вниз, в своем черном плаще похожий на ворона, растопырившего крылья, восприняли со страхом. Прислужники расступились, а то и попрятались в глубоких стенных нишах.

Вытащив ногу из петли и убедившись, что та тут же взмыла вверх, лорд Птородей осмотрелся. Оракул все еще не появился на верху лестницы, где эхо подобострастно преумножало бы его голос до громоподобного. Не дождавшись приглашения или вразумительного приветствия от вжавшихся в стену людей, князь поспешил ко входу.

– Чем обязаны? – оракул спешил по коридору навстречу. По растрепанной одежде, которую глава храма на ходу поправлял, можно было судить, что заявился Лерис весьма рано.

– Я пришел за своим.

– Вы упустили нареченную. Колодец не ответит. Он свою задачу выполнил, – без подведенных бровей и нарисованных стрелок оракул выглядел вполне себе обычным человечком. Бледным, некрасивым, незначительным.

– А это не вам решать, – князь дерзил нарочно. Только нахрапом можно было пробиться к древнему артефакту. Начни он с прошений, и оракул придумал бы тысячу причин, почему Лерису нельзя посетить святое место.

– Не наша вина, что вы были не в состоянии протянуть руку.

– А я еще раз попробую.

– Это нарушение! – оракул покраснел. На его лысине выступили капли пота. – Никто еще не тревожил колодец дважды. Он дал все ответы.

– Разве где–то записано, что просящий не имеет права повторно посетить артефакт? Если да, то покажите, и я, устыдившись, уйду. Если же нет, то уступите дорогу. Колодец тридцать лет играл со мной, пришла моя очередь.

– Он без крови не ответит!

– Пущу сколько потребуется. Пусть захлебнется.

– Я не дам ритуальный нож! Его нельзя применять после того, как стигма сформировалась. Она ведь сформировалась?

– Не слишком ли много оговорок на одно исключение? – Лерис резко остановился, и оракул не ожидавший того, врезался в княжескую спину. Небоход развернулся с таким лицом, что храмовик невольно отступил. – Или у вас всякий раз вода покрывается льдом?

– Ну… нет… подобное случилось впервые…

– Вот и я о чем. Раз что–то пошло не по правилам, не стоит надеяться на обычный ход событий.

– Но магия может наказать!

– А я попробую. Мне терять нечего.

Ставшая знакомой за столько раз посещения храма дорога вывела к нужному проходу. Оракул попытался остановить Птородея перед спуском, перекрыв путь своим телом, но не рассчитал сил. Князь переставил его в сторону, точно деревянную фигурку в игре «черные против белых».

Знакомый зал встретил кромешной тьмой. Ни тебе ярких огней, ни мягкой дорожки под ногами.

«А и хорошо. Значит, никого не ждут».

Лерис переживал, что попадет в храм в тот день, когда какой–нибудь владыка явится испытать судьбу. Но во–первых, владык в Себатре было не так уж много, а во–вторых большинство из них уже нашли свою истинную, поэтому риск оказался невелик.

Поняв, что непрошенного гостя не выставить, глава храма приказал зажечь огни. Не как в праздничный день, конечно, но достаточно, чтобы видеть, как поведет себя колодец. Оракула самого съедало любопытство. Все же за годы его службы в храме подобный случай встречался впервые.