Часть 1. Глава 2

Арина довела машину до дома Королёва на автопилоте. В мозгу бились только три слова. Она не сможет. Просто не заставит себя пойти в спальню Романа, где он обязательно даст ей почувствовать, какая она шлюха. Уже дал это сделать тем, как ответил на её вопрос. Задать который, чёрт побери, Арина имела полное право.

Но вопреки этой уверенности, она кивнула на слова босса, что он будет ждать её через час в своей спальне, и снова смогла выдохнуть с облегчением только когда оказалась в своей комнате.

Скинув с себя почти всю одежду и нацепив футболку с дурацким принтом, словно это была точка в решении не идти сегодня к Королёву, Арина устроилась на постели и набила короткое в скайпе:

«Арт, скажи, что ты здесь и можешь созвониться».

Ждать пришлось почти минуту, прежде, чем пришёл ответ:

«Через десять минут, нормально?»

«Да, но не больше».

Она огромным усилием воли гнала от себя мысли о том, что сказал Королёв, но они неизменно возвращались. Значит, он мог заниматься сексом, как здоровые мужчины. Но не собирался делать ничего из того, что претило бы ей. И хоть Арина не была ханжой в этих вопросах, не хотела переходить грань, позволяя делать с собой за деньги то, на что в любом другом случае не решилась бы.

«Малыш, набираю тебя»

На экране сотового показалось заспанное лицо Артура, и Арине стало совестно, что она подняла его из постели.

– Привет, – проговорила извиняющимся тоном. – Если бы это не был вопрос жизни и смерти, я бы не просила со мной поговорить.

– Да забей. Я сам тебя набрать хотел. У тебя всё в порядке?

– И да, и нет.

– Угу, я так и понял. Немного тут пошерудил в сети по поводу твоего босса. Был удивлён.

– Я – не меньше. Но уже начинаю привыкать. Кстати, что с ним случилось?

– Автокатастрофа. По одной из версий – покушение.

– Оу.

– Да. Сейчас шутка про отстрел конкурентов звучит совсем не как шутка.

– Это не самое страшное.

– Что ещё?

– М… под любыми поручениями он имел ввиду секс.

– С ним?

– Боже, Артур. – Она не сдержалась и нервно рассмеялась. Но, видя серьёзное выражение лица на экране, добавила: – С ним. Он может заниматься сексом, несмотря на то… ну…

– Несмотря на то, что инвалид. Так. А ты что?

– А я собираюсь через сорок минут пойти к нему в спальню.

– Ты можешь уехать оттуда в любой момент. Тебя же не держат там насильно?

– Нет. Не держат. И нет – не могу. Ты знаешь это.

– Но он хоть тебе приятен?

– Да.

Она произнесла это слово быстро, будто от скорости, с которым оно сорвалось с её губ, зависело то, насколько правдивым будет озвученное. Но после поняла – Роман действительно был ей приятен. Несмотря на то, что порой вёл себя, как настоящая задница. И этот его голос, который вибрировал на коже, когда он обращался к ней.

– Тогда хорошо. Всегда любил «Красотку».

– Тут всё иначе. Хотя я и чувствую себя порой проституткой.

– Я не это имел ввиду, и тебе это прекрасно известно.

– Да. Знаю. Ладно, спасибо. Кое-что немного уложилось в голове.

– Я рад. И помни про то, что из красотки всегда можно превратиться в сбежавшую невесту. Чмок тебя. Звони мне завтра, как выползешь из постели Королёва.

Он отключился прежде, чем Арина успела бросить ему беззлобное «дурак».

После разговора с Артуром всё действительно стало восприниматься легче. Как будто понимание, что она не одна, придало уверенности в том, что она всё делает правильно.

Арина выключила сотовый, на случай, если действительно задержится в спальне босса до утра, и, вынув из шкафа комплект простого, но красивого белья, отправилась в душ.

Застыв у двери, Арина прислушалась к тому, что происходит в спальне Королёва, но шум в ушах свёл эту попытку на нет. У неё была возможность передумать. В принципе собраться и уехать из этого дома, который сейчас давил на неё со всех сторон, будто понуждал стать меньше и незаметнее. Но она не должна была этого делать.

Набрав в лёгкие порцию кислорода, Арина подняла руку и постучала, почти сразу же толкая перед собой дверь и входя в спальню босса.

Глаза застлало пеленой, потому предметы интерьера слились в сплошное пятно тёмного цвета. Она переступила с ноги на ногу, плотнее запахнула полы лёгкого пеньюра и спросила в никуда:

– Я могу пройти?

– Да.

Одно короткое слово – как выдох. Отрывистый и хриплый, выдающий жадность, с которой ждал. И дрожь предвкушения по телу, отголосок которой, кажется, даже достиг кончиков пальцев, вцепившихся мертвой хваткой в кресло.

Самое обычное кресло – дань былому тщеславию. Потому что так хочется сейчас забыть о своем новом статусе хотя бы на тот миг, что рядом с ним будет женщина, которую хотел. Потому что так хочется притвориться – в который раз – что все также, как до аварии. Что он – все тот же.

Последнее, впрочем, являлось правдой. В жизни Романа Королёва было достаточно того непростого и болезненного, что в итоге сделало его тем, кто он есть. И никакие инвалидные коляски этого изменить уже не смогут никогда.

Он сидел, облаченный после душа в синий атласный халат, с чуть влажными волосами и вчерашней щетиной на лице, и следил за тем, как неловко кутается в пеньюар Арина, будто ожидая, что он набросится на нее немедленно, хотя сделать этого Роман никак не мог. И даже если бы мог – ни за что бы не стал.

Доверие. Вот то, что должно было установиться между ними в первую очередь. Потом – ее желание, когда сама будет умолять о возможности его оседлать. И только затем – он даст ей то, чего будут хотеть они оба.

Но все это будет позже. Не сегодня.

Он молча указал Арине на кресло в противоположном углу, взглядом следуя за каждым ее движением. Единственным источником света в комнате был ночник, стоявший у дальней стены, что позволял теням скапливаться в углах спальни, делая тем самым и его, и Арину чем-то эфемерным, рождая иллюзию скрытости и вместе с тем обостряя до предела другие органы чувств. Он хотел слышать ее голос, когда она будет говорить с ним. Он хотел слышать ее дыхание, когда он позволит ей то, чего она непременно захочет.

– Что ты чувствуешь сейчас, Арина? – спросил Роман, переходя на "ты" и нарушая тем самым границы, которых здесь – в его спальне – между ними не должно было быть. – Боишься меня? Или… предвкушаешь?

Напрасно она думала, что всё может быть совсем иначе. Что Королёв просто использует её, на что она сама дала ему полное право. И в этом своём праве он был бы полновластным хозяином. Но он решил сделать иной ход.

Арина почувствовала, как к страху, который она испытывала, примешалось что-то сладостно-будоражащее. Словно нотки запретно-горького, которые она вдыхала жадно, будто боялась никогда ими не насытиться.

Устраиваясь в кресле, на которое указал коротким жестом её босс, Арина делала глубокие вдох за вдохом, надеясь, что Королёв не сможет понять, что она чувствует.

Запахнув на груди полы пеньюара, сделала вид, что раздумывает, хотя ответ уже был готов сорваться с её губ.

– Вас я не боюсь, – ответила она тихо, зная, что Роман расслышит.

Тишина и полумрак его спальни давили, но одновременно окутывали, даря мнимое ощущение, что Арина в безопасности.

– А предвкушаю ли – сказать трудно. Ещё вчера в столовой, на ужине, который состоялся лишь отчасти, я испытала чувство сродни предвкушению. Сегодня же не знаю, какое ощущение испытываю.

Она сделала паузу, но лишь на долю секунды, и зачем-то спросила, так и не перейдя на «ты», как то сделал Королёв минутой ранее:

– А вы?

– Во-первых, говори мне «ты». И никакого «Романа Дмитриевича». Здесь мы – любовники, свободные от условностей, Арина. – Голос звучал спокойно, но внутреннее Королёв поморщился. Было ли это «выканье» какой-то защитной реакцией с ее стороны или она нарочно воздвигала между ними баррикады из слов, чтобы оттолкнуть? Но ведь он ее здесь не держал. И до насилия опускаться не собирался.

Впрочем, она ведь только что сказала, что вчера все же испытывала предвкушение. И это уже было больше того, на что он рассчитывал.

– Во-вторых, я сам – предвкушаю. Главным образом – то, как тебе будет хорошо. Если ты себе это позволишь.

«И если позволю я» – добавил он про себя, но не стал произносить этих слов вслух. Хотел, чтобы она прежде всего расслабилась. Чтобы из ее позы ушло напряжение, которое будет мешать им обоим в том, чего он хотел и чего заставит желать ее.

– Устройся поудобнее, – сказал он ровным тоном, но умиротворяющий эффект портил проклятый хриплый звук, что вырывался из горла помимо воли. Ещё более неприятный и низкий от попыток говорить негромко. Но ему оставалось только быть благодарным за то, что вообще имеет голос. Голос, который этой ночью собирался активно использовать. – Сегодня я хочу узнать, что тебе нравится. Расскажи мне, – попросил отрывисто и добавил:

– Представь, что меня вообще нет. Что говоришь сама с собой, если так тебе будет легче.

Арина хотела уточнить: «Нравится в сексе? Или в принципе?», но не стала этого делать. Надо быть полной дурой, чтобы считать, что босс спрашивает её о чём-то ином помимо утех в постели. Вряд ли он интересовался тем, что доставляло удовольствие Арине в других сферах. Например, шоколадным мороженым, за которое она была готова душу продать, или запахом нарциссов – маленьких, источающих самый потрясающий в мире аромат.

И она совершенно не могла представить, что Романа здесь нет. Хотя, ей следовало бы сделать это, раз уж босс давал ей такую возможность.

Часть 1. Глава 3

Постепенно глаза привыкли к полумраку и, несмотря на тени в углах спальни, она отчётливо видела силуэт сидящего напротив мужчины. И это порождало внутри обманчивое ощущение, что они одни во всём мире, не только в этой комнате.

– Мне нравится… Мне нравятся долгие прелюдии. Когда мужчина целует меня нежно, неторопливо, как будто этих поцелуев достаточно, чтобы мы оба кончили, – произнесла она, инстинктивно облизывая пересохшие губы.

Арина не понимала, что нужно сделать, чтобы удовлетворить своего босса, но отчётливо осознала, что если бы он просто приказал ей раздеться и лечь перед ним с раздвинутыми ногами, ей было бы не в пример проще.

– Когда он целует меня везде. Спускается губами по шее к груди. Нетерпеливо, в противовес неторопливости, приспускает бельё. Когда его рот смыкается то на одном соске, то на другом. В этот момент я сама развожу ноги и начинаю течь. Нравится, когда он читает каждую мою мысль в этот момент и понимает, как мне нужно ощутить его внутри.

Она произносила все эти слова, и постепенно дрожь, что сквозила в голосе поначалу, исчезла, замещаясь нотками хрипотцы. А сама Арина испытала возбуждение. То, которое контролировать было невозможно, и которое разрасталось с каждой секундой и каждой произнесённой фразой.

– Он вбивается в меня пальцами. Двумя. Грубо, неотвратимо. Разводит их в стороны, растягивая меня. А его язык нежно продолжает обводить мои соски.

Арина задержала дыхание, потому что грудь её стала вздыматься часто от того, что она испытывала.

– Ты хочешь услышать это? Или я говорю что-то не то?

– Да, – снова выдохнул, не пытаясь скрыть того, как невыносимо хрипит голос от набирающего силу возбуждения.

Ему нравилось все, что она говорила. Он ярко представлял перед собой картины, которые так живо рисовало воображение под действием ее слов. Как входит в нее пальцами – резко, до упора, выбивая из горла жадный крик. Как захватывает губами грудь, играя с сосками языком. Как кусает их, напрягшиеся от возбуждения, посасывает, затягивает в рот. Как она течет, умоляя о большем, потому что его пальцев ей становится катастрофически мало.

Ему нравилось, как она это говорила. Как преображался ее голос под влиянием того, что начинала чувствовать. Как сменялись в нем все оттенки желания, от самого робкого до почти откровенного. Каким густым и обволакивающим становился тембр, с которым она произносила то, что он готов был слушать, кажется, вечно.

– Да, – повторил он, ощущая, что от нескольких ее фраз возбудился так, что это становилось почти невыносимым. Крепче вцепился в ручки кресла, удерживаясь от того, чтобы опустить руку на член и погладить, продолжая слушать ее слова, от которых готов был сойти с ума. Или подозвать ее и поставить перед собой на колени, чтобы вбиться в рот, направляя движения собственной рукой, зарытой в ее волосы.

Но не сейчас. Не сейчас, когда она только начинала расслабляться в его присутствии.

– Ты возбуждаешься, когда говоришь это, Арина? – спросил он и почувствовал вдруг, что ему самому стало резко не хватать воздуха. – Ты хотела бы сейчас получить то, о чем говоришь?

Ей бы хотелось думать, что всё это – лишь часть работы, но Арина не могла. Не могла испытывать возбуждение только потому, что ей за это щедро платили. Не могла хотеть повторить то, о чём говорила, потому, что это было частью сделки.

Она действительно возбудилась – так быстро и так необратимо. Чувствовала как внизу живота сладко потягивает, и едва сдерживалась, чтобы не поёрзать и не устроиться удобнее.

– Я уже возбудилась. Кажется, с первых твоих слов, – призналась она, и сделала то, чего совсем не собиралась делать. Продолжила рассказывать. – Ещё мне нравится, когда после прелюдии меня ставят перед собой на колени и надавливают ладонью на лопатки, заставляя опуститься грудью на постель. В этот момент, когда я стою перед мужчиной с широко расставленными ногами и знаю, что он видит, как я открыта для него, я особенно сильно хочу ощутить его внутри. Но он медлит, и мне тоже это нравится. И когда мне начинает казаться, что я готова взмолиться о том, чтобы меня взяли… чтобы трахнули меня как можно грубее и быстрее, он вбивается в меня и начинает двигаться. И не позволяет мне поднять голову. Как будто я должна подчиняться ему, что бы он ни решил со мной сделать.

Арина снова облизала губы. От желания скользнуть пальцами в трусики и хоть немного поласкать себя, тело сводило судорогой. И она обязательно сделает это, как только вернётся в свою комнату. Такого острого возбуждения Арина не испытывала уже очень давно. Простой разговор завёл её сильнее, чем обычные прелюдии.

– Да, я хотела бы сейчас получить то, о чём говорю. И чтобы всё это сделал со мной ты.

Арина осознала, что только что сказала. Поняла, насколько сглупила – ведь говорила о вещах, которые были недоступны её боссу. Но ей ничего не оставалось – только прикусить язык и сидеть, отчаянно ругая себя за глупость, но понимая, что от своих слов она бы всё равно не отказалась.

– Мне нравится, что я в твоих мыслях.

Вот и все, что он способен, похоже, сейчас сказать. Потому что от запредельного возбуждения начало стучать в висках. Потому что он стал настолько твердым, что мог бы, наверно, взорваться от одного ее прикосновения.

Роман ощутил, что дыхание становится прерывистым. Слышит ли это Арина? Знает ли, как безумно он хочет ее? Хочет всего, что она сейчас сказала? Пусть даже многого из этого не способен ей дать. Но он найдет способ заменить эти фантазии новыми, от которых она будет течь ещё сильнее. Для него.

– Я не смогу сделать кое-что из того, о чем ты сказала, – наконец произнес он, поддаваясь слабости и касаясь рукой члена, и это прикосновение даже сквозь атласную ткань было таким острым в присутствии Арины, будто она сама трогала его сейчас. – Но я покажу тебе, как можно получать удовольствие от подчинения и иначе. И ты все же будешь прижиматься грудью к постели, раскрытая для меня, пока я буду входить в тебя в пальцами. Сначала одним, потом, постепенно, добавляя ещё, пока не станешь кричать от невыносимости того, как я растягиваю тебя. Собой. Для себя. Пока не сойдешь с ума настолько, что захочешь меня глубоко внутри. И тогда ты сядешь на меня сверху, вбирая в себя мой член до упора и, стоная от удовольствия, станешь насаживаться, как одержимая. А потом я покажу тебе, как подчиняться. Я возьму тебя за бедра и буду позволять брать меня только так, как сам того захочу. Но все это будет потом, – Роман перевел дыхание и крепче сжал рукой член, готовый кончить от одного этого разговора. – Расстегни пеньюар, – попросил отрывисто. – Я хочу видеть тебя. Хочу видеть, как ты течешь. Хочу, чтобы ты широко развела ноги. Хочу, чтобы поднесла к губам пальцы и облизала их. А потом опустила руку вниз и начала ласкать себя. Сделай это для меня, Арина.