Цитаты из книг автора «Тати Блэк»

сейчас девочка созрела, хочет замуж и видимо, внуков мне рожать. – А ты? – А я замуж и рожать точно не хочу.

Знаешь ли ты, как трудно верить людям, когда тебя предают? Когда подло бьют в спину те, от кого и не думал защищаться? И как тяжело после этого встать с колен? Я – знаю. И это, наверное, не твоя вина, но такова жизнь – чем больше бьют, тем тяжелее снова подставить спину. Так вот, я просто не могу больше подставляться. У меня нет на это сил, у меня ничего больше нет…

Иначе я тебя сначала трахну, а потом мы уже поговорим. – Не самое плохое развитие событий. – Вот как? Он устроился так, чтобы ему было удобно опираться одной рукой на пол, другая же скользнула мне под футболку, заставляя вздрогнуть от контрастных ощущений. По телу пронеслась волна жара, а прохладные пальцы дарили совсем иное удовольствие. – Да. – И всё же. Сначала поговорим. Раз уж ты теперь никуда не денешься и не выставишь меня вон. – Ты действительно посчитал, что я с тобой потому, что мне платит дядя? – задала я тот вопрос, который мучил меня больше остальных. – Не буду врать. Да. Я снова беспокойно заёрзала, когда Роберт стащил вниз бюстгальтер и принялся ласкать грудь. То сжимал сосок, оттягивая его, то убирал руку и тогда мне хотелось только одного – умолять его, чтобы он продолжал. – Это ведь не так… – Я знаю. И мне очень жаль, что всё получилось как получилось. Он неожиданно наклонился и впился мне в губы поцелуем, сразу же проталкивая в рот язык. И я ответила, потому что это было единственное, чего мне хотелось в данную минуту. – Ты сказала мне кое-что прежде, чем выставить, – так же внезапно отстранившись, продолжил примирение Роберт. – Да? И что же? – Я думал, ты сама вспомнишь. – Не раньше, чем ты расскажешь мне, что делал у Ани в ту ночь. – Не ошибусь, если и тебе есть что рассказать о том, что ты у неё делала. – Не ошибёшься. Левицкий вдруг резко поднялся, оставив меня лежать распростёртой на полу. Я приподнялась на локтях, наблюдая за тем, что он станет делать дальше. Роберт же подошёл к окну, махнул рукой – очевидно, тем, кто так и дожидался внизу продолжения – после чего плотно закрыл створку и вернулся обратно. Скинул пальто, бросив его бог весть куда, протянул мне руку, давая понять, чтобы я поднялась. И стоило мне только вложить в неё ладонь, дёрнул на себя, беря в кольцо рук. – Она сказала, что у неё есть на тебя компромат. – И ты поехал? – Да. Ты же сказала, что я дурак. В этом случае даже не собираюсь с тобой спорить. Он сделал шаг к дивану, а когда устроился на нём – усадил меня сверху и принялся приподнимать край футболки. – И что было дальше? – Аня что-то подсыпала мне в бокал. – Ещё один повод обрадоваться тому, что твоя жена не она, а я. – Я вообще этому рад безмерно. Он снял с меня футболку, избавился от белья, которое и без того держалось на честном слове, после чего припал ртом к обнажённой груди. Я охнула от накативших чувств, вплела пальцы в волосы на его затылке и притянула голову Роберта к себе как можно ближе. Хотелось просто отдаться ему и тому возбуждению, что прокатывалось по телу десятибалльным штормом. Но мы ещё не всё выяснили до конца. – А ты как там очутилась? – отстраняясь от меня и запрокинув голову, чтобы смотреть на моё лицо, задал вопрос Левицкий, в то время, как его руки поспешно избавляли меня от джинсов. – Я долго тебя ждала. Кстати, в духовке так и стоят каннеллони… Наверное, уже испортились. – Ты приготовила мне каннеллони? – Роберт ссадил меня с колен, но лишь для того, чтобы стащить джинсы и бельё и устроить сверху снова. – Я их обожаю, ты же знаешь. Его пальцы невесомо коснулись внутренней поверхности бедра, и я инстинктивно попыталась свести ноги вместе, что мне в итоге не удалось. Пришлось ухватиться за плечи Роберта – и это было единственным, что у меня сейчас получилось сделать. – Знаю. Я их готовила тебе… ох… Теперь Левицкий ласкал меня между ног, не давая опомниться и начать мыслить здраво. Скользнул по влажному лону вверх и вниз, после чего сразу же вбил в меня два пальца, понуждая вскрикнуть. – Ты мне готовила их… – И звонила каждые пять минут. А ты… ты не… – Что я – не? – Ты не подходил. Большой палец закружил по возбуждённому клитору, и теперь уже я застонала, не сдерживаясь

Скользнул по влажному лону вверх и вниз, после чего сразу же вбил в меня два пальца, понуждая вскрикнуть. – Ты мне готовила их… – И звонила каждые пять минут. А ты… ты не… – Что я – не? – Ты не подходил.

За то время, что я рыдала и изобретала способы снова войти в стадию переговоров, Левицкий успел раздобыть пожарную машину с лестницей, которая и подняла его на нужный этаж. – Ты сорвёшься! – испуганно пискнула я, когда Роберт взялся за подоконник и занёс ногу для того, чтобы перелезть в квартиру. – И не надейся. – Ты сорвёшься! – теперь уже истерично выдохнула и, схватив Левицкого за пальто, потащила на себя.

Но остального это не отменяет, Роберт. Ты так просто ей поверил, обвинил меня во всём, а сейчас что? – А сейчас я хочу, чтобы мы с тобой вместе всё исправили. Только ты и я. – Да? И как же? – Давай всё обсудим. Всё, что случилось с самого начала. Я просто очень хочу услышать, что ты со мной не из-за денег. – Роберт, хватит! – Что значит, хватит? – Хватит уже о своих деньгах! О своих акциях и чёрт знает о чём! Мне это надоело

Во-первых, да, я спал с Хохловой, что ты, по всей видимости, видела сама. Но – и это во-вторых – я ее не трахал. Ощущаешь разницу? – поинтересовался Роберт, пристально вглядываясь в лицо жены в надежде найти там то, что было ему сейчас так необходимо. Ее небезраличие

Кто там? – Открой, – сказал он отрывисто, но ответом ему была полная тишина. И тогда он снова замолотил в дверь, как одержимый и, повысив голос, предупредил: – Таня, открой, иначе я вышибу эту дверь ко всем херам.

хоть знаешь, что она в своей комнате весь день плачет? Мне, конечно, не говорит ничего, но я же все понимаю, не дурак ведь. Так что обувай давай свои дорогущие боты и езжай извиняться! И как хочешь – так и вымаливай прощение! – Ружье снова угрожающе задергалось перед лицом Роберта и тот, решительно обхватив пальцами дуло, отвел его в сторону и сказал: – Я это сделаю. Но только потому, что сам так хочу.

Вместо ее серых глаз на него смотрело черными глазницами дуло ружья. – Я тебя предупреждал, что будет, если девочку мою обидишь? – грозно вопросил Александр Константинович и Левицкий инстинктивно сделал шаг назад, тут же получив следом окрик: – А ну стоя-я-ять!