Глава 3

– Дорогая, как же ты не вовремя! – прошептала сестрица и положила на Лерино плечо холеную руку. Если до этого момента еще где-то и брезжила надежда все решить по-человечески, то сейчас она растаяла на глазах. Это уже была не сестра, не та, которая вместе с ней делила утробу матери, а совершенно посторонняя женщина, хищница, готовая разорвать в любой момент.

– Давайте не будем выяснять отношения на улице, – продолжила как ни в чем не бывало и шагнула к двери. – Здесь так зябко! Любимый, отнеси эти пакеты в мою комнату, а эти оставь в коридоре.

Специально, словно желая причинить ей боль, Лия сделала акцент на словах «любимый» и «в мою комнату». Ясно дала понять, кто теперь здесь хозяйничает.

Илья послушно прошел вперед, за ним – свекровь, Лера засеменила следом. На лестнице споткнулась и чуть не упала. Вцепилась в перила и зажмурилась, пытаясь справиться с внезапным головокружением. Слишком слабая она для этой схватки. Слишком много боли. Не только в душе, но и во всем теле. Сил нет.

Подняла голову и посмотрела на Амелию. Та цвела и пахла, как майская роза, и продолжала раздавать распоряжения. Завидев домработницу, сказала:

– Завари нам чаю.

Затем опустилась в кресло у окна и пригладила волосы. Движения ее были спокойные, размеренные, в противовес состоянию Леры. Она застыла в углу, держась рукой за стенку, хватая ртом воздух, потому что сердце вдруг болезненно сжалось и замедлило стук. Все вокруг тоже будто замедлилось.

– Кира Андреевна, я не хотела вам говорить… – начала Амелия, прикусив губу. – Вернее, никому не хотела признаваться… Вы садитесь, садитесь.

Свекровь молча села рядом и устало откинулась на спинку кресла.

– Эта девушка – моя сестра. Сестра-близнец. Ее зовут Лия.

Лера вздрогнула и ошеломленно уставилась на нее. Так вот что она задумала! Решила и дальше прикрываться ее именем, а взамен отдать свое? Так и хотелось отхлестать ее по щекам, но конечности налились свинцом, а ноги словно приросли к полу. Кажется, такое состояние называется оцепенением.

– Сестра-близнец? – мать Ильи окинула Леру недоверчивым и каким-то испуганным взглядом. – Почему ты молчала?

– Понимаете, она пропала много лет назад… – продолжала врать Лия. Хотя выдумывать ей особо и не пришлось, да и враньем эту историю сложно назвать. Сестра-близнец действительно считалась без вести пропавшей. Но это была не Лера. – Я думала, она уже умерла, потеряла всякую надежду… Господи, сестренка, я так рада, что ты вернулась! – Интриганка вскочила и заключила ее в свои объятия. Да так крепко, что кости чуть не хрустнули. Будь ее воля, так бы и задушила. – Как ты меня нашла?

Оцепенение схлынуло. Собрав остатки сил, оттолкнула ее и сказала:

– Это ты пропала много лет назад! Ты – Лия, а не я. И не рассказывай сказки моей свекрови! Конечно, внешне нас с тобой трудно отличить, но, думаю, она разберется. По-моему, без всяких справок видно, кто из нас двоих только-только родил. Ты не сможешь врать бесконечно, обязательно на чем-то попадешься. Не забывай, что есть вещи, которые знаем только я и она. Например, что случилось прошлой осенью на дне рождении Ильи и почему она потом больше месяца с ним не разговаривала. Ну что ты застыла? Ты ничего не знаешь, что было до того, как заняла мое место. Так что скоро все раскроется – и тебя вышвырнут вон!

– Так кто из вас врет? – Мать Ильи поднялась и встала между ними. Лера успела заметить, как в глазах Амелии вспыхнула злость. Наверное, думала, что и в этот раз ей все легко достанется. Как бы ни так! Если бы одного только мужа отобрала, возможно, еще смогла бы как-то с этим смириться, пережить. Но ребенка, своего родного и любимого сыночка, она отдавать не собирается. Костьми ляжет, но свое защитит!

– Кира Андреевна, пожалуйста, не сердитесь на мою сестру, – залепетала Лия, опустив взгляд. – Она с детства такая: во всем хочет быть похожей на меня. Когда мы были маленькими, часто менялись местами и разыгрывали знакомых. У Амелии уже вошло в привычку называться моим именем. Поймите, она столько лет пропадала неизвестно где и с кем, вдали от родных, давайте не будем заострять внимание на ее словах. К тому же днях мы с ней виделись, я без задней мысли рассказала о своей семье, поделилась переживаниями… Теперь она пытается использовать мою же открытость против меня. Не может смириться, что все сложилось так хорошо, что я счастлива… Пожалуйста, не слушайте ее.

Лера смотрела на нее и не верила своим глазам. Еще минуту назад самоуверенная и надменная сестра неустанно сыпала распоряжениями, а сейчас тихонько всхлипывала и чуть не слезами обливалась. Но не это шокировало. Лера уже привыкла к подобным спектаклям, Лия часто устраивала их перед родителями или друзьями. Хотела таким образом добиться желаемого. И, надо признать, у нее получалось. Ей верили безоговорочно, давали все, о чем просила, поддаваясь ее природному магнетизму. А сам факт того, что сестра задумает занять ее место, вернее, не занять, а присвоить все, что есть, так хладнокровно и подло, – вот что заставило кровь заледенеть от ужаса.

– Даже не знаю, что и думать… – растерянно пробормотала свекровь, на ее лице читалось сомнение.

– Да вас просто пытаются обвести вокруг пальца! – Лера не теряла надежды достучаться до женщины, которую еще совсем недавно называла мамой. – Лешенька – мой ребенок, я его родила! Очнулась – а его забрали. Я не понимаю, зачем тебе это нужно?! – последняя фраза относилась уже к сестре.

– Ты переигрываешь, Лия, – строго отозвалась Амелия. – Всему есть придел. Выпей чаю, приди в себя, поговорим, когда ты успокоишься.

И, подхватив Леру под локоть, буквально заставила ее опуститься в кресло, в котором еще совсем недавно сидела сама. Затем поставила перед ней чашку с дымящимся чаем и пододвинула блюдце с десертом.

– Ты что, издеваешься?! – поднялась так резко, что чуть не опрокинула на пол посуду. – Зачем ты так поступила? Зачем тебе мой ребенок?!

– Это мой ребенок, – спокойно и холодно перебила сестра.

– Нет! Я его родила, я! – закричала так громко, что чуть не оглохла. Крепко зажмурилась, чтобы не видеть это жестокое лицо, эти лживые глаза, больше напоминающие стылый лед, этот взгляд, в котором полыхают искры злорадного торжества.

– Уходи, Лия, – безжалостно бросила Амелия.

– Это ты уходи! Ты здесь чужая, хватит притворяться!

В этот момент из соседней спальни послышался детский плач, и сердце застонало, закровоточило.

– Заканчивайте этот балаган! – раздался голос Ильи. – Лера, иди, помоги мне!

Она бросилась было к малышу, но охранники, появившиеся так не вовремя, грубо оттащили к выходу. Вместо нее в спальню к сыну гордо прошествовала Амелия.

– Лешенька, сыночек мой, ты чего плачешь? – послышался ее медовый голосок.

И эти слова – «сыночек мой» – звучали как приговор. Страшно и необратимо. Ее, Амелии, сыночек, и ничей больше. Именно в эту секунду Лера наконец четко и ясно осознала: у нее больше нет ни мужа, ни сестры. Поняла, что никакие уговоры, никакие слезы и мольбы на них не подействуют. Этих черствых и бездушных монстров нужно бить их же оружием. Бить безжалостно и хладнокровно. И она больше не собиралась терять ни минуты!

– По-моему, ясно, кто из вас двоих рожал! – уперла руки в бока свекровь. – Эй вы, а ну отпустите ее! – обратилась она к охранникам. – Не видите, что девочка еле на ногах держится! Совсем совесть потеряли!

Голос Киры Андреевны доносился как из вакуума. Тиски разжались, перестали сковывать – эти здоровяки все-таки послушались и ее отпустили. Но, не найдя опоры, потеряла равновесие и рухнула на диван. Началась суета, послышались голоса, плач ребенка. Все происходило будто во сне.

– Надо вызвать скорую! – настаивала женщина.

– Я поеду с ней, – продолжала играть роль «любящей» сестрички Амелия. – Ей нельзя одной ехать в таком состоянии!

– Скорую еще ждать надо, лучше я сам ее отвезу, – вызвался Илья.

А потом Лера провалилась в темноту.

…Очнулась уже в салоне машины. Пахло дорогой кожей и парфюмом с нотками смолы, кофе и ладана. Очень узнаваемый аромат. Дымный, тяжелый, с характером. Сразу узнала любимые духи Амелии. Сквозь туман, застилающий глаза, проступали черты ее лица, взгляд, полный злорадного любопытства, ярко накрашенные губы, искаженные ухмылкой, аккуратно уложенные волосы. Придя в себя окончательно, Лера резко подскочила. Настолько резко, что зазвенело в ушах.

– Куда мы едем? – спросила, с трудом ворочая языком.

– Домой, – спокойно пояснила Лия. – Вернее, в твою коммуналку. Илья знает адрес. Тебе надо отдохнуть и прийти в себя, а не бегать, как полоумная, по всему городу.

– Ах, забота в тебе проснулась? – отодвинулась от нее как можно дальше, хотя это движение далось с невероятным трудом. – Где же она была, когда ты украла у меня ребенка?!

– Поосторожней с обвинениями! – пригрозила наманикюренным пальцем Амелия. – Я его не отбирала. Лешенька вернулся домой, к папе. Он в безопасности. Мы его вырастим и воспитаем, как надо. А ты не лезь. Когда успокоишься, возможно, я разрешу тебе видеться с ним на правах тети. Поверь, так будет лучше для всех. Я тебя по-хорошему прошу. Не переходи нам с Ильей дорогу.

– Ты это серьезно? – помотала головой, пытаясь прогнать марево. Но Лия не исчезала. – Я не отдам своего сына! Если ты так хочешь детей, почему сама не родила? Почему не обратилась к суррогатной матери? Зачем такую подлость мне сделала?

– А вот это тебя уже не касается! – рассердилась она и уставилась в окно. Лера тоже умолкла, собираясь с силами. Сердце замирало, отказывалось стучать, обледеневшее, покрытое инеем. Ненавидела себя за свою слабость, за то, что не может вцепиться наглой сестричке в холеное лицо, что не в состоянии отхлестать по щекам мужа-предателя.

– Приехали, – равнодушно бросил Илья и даже не обернулся, чтобы посмотреть на ту, которую растоптал своим дорогим ботинком. Прожгла его кудрявый затылок взглядом, полным ненависти, и схватилась за ручку дверцы. Кончики пальцев кольнуло.

– Значит, женился ты на мне только ради того, чтобы я родила ребенка? – наконец пришла догадка. – Ты все продумал с самого начала: как отберешь сына, как выкинешь меня на помойку, да? Ну, отвечай!

Он даже плечом не повел. Сидел неподвижно и просто смотрел вдаль. Туда, где за стеклом ходили люди, проезжали машины, подмигивали неоновыми вывесками витрины бутиков. Туда, где кипела жизнь, которая для Леры закончилась.

– Предупреждаю еще раз: не стой у нас на пути, – напомнила о себе Лия, – иначе будет хуже. Так за имя свое трясешься? Что ж, я могу тебе его вернуть. Но сначала подпиши эту бумагу. – Она открыла сумочку и вынула оттуда тоненькую стопку каких-то документов. Один из них протянула Лере.

– Что это?

– Заявление об отказе от родительских прав в пользу отца. Просто подпиши. Здесь же отдельным пунктом указано, что ты просишь суд рассмотреть дело без своего участия. Так что никто тебя беспокоить не будет. Поставь подпись – и я верну тебе все документы. Пойми, так будет лучше для всех.

– Я ничего подписывать не буду!

– И чего добьешься? Думаешь, затаскаешь нас по судам? Не смеши меня! Где ты, а где Илья Фролов! Я предлагаю тебе отличную сделку. Леша в надежных руках, он будет расти и развиваться в хороших условиях, что еще нужно?

– Мать. Ему нужна мать!

– Я – его мать. Любое ДНК это подтвердит. И неважно, кто родил. Подпиши, Лерка, и я обещаю: больше никаких проблем у тебя не будет. Ты молодая, родишь еще, а это переживешь и забудешь. Поверь мне, время лечит все.

– Ты, наверное, не поняла. Я. Не. Отдам. Своего. Сына, – нарочно выделила каждое слово, чтобы сказанное точно дошло до ее ушей. Смяла бумагу и бросила комок ей в лицо.

– Вот, значит, как, – она сжала кулаки и тяжело задышала. – Хочешь войну. Что ж, я тебе ее устрою! Ты еще пожалеешь!..

Не стала дослушивать ее угрозы. Выбралась из салона и хлопнула дверью. «Форд», взвизгнув тормозами, рванул вперед и вскоре скрылся за поворотом. А Лера остановилась и согнулась пополам, задыхаясь от той волны боли, что пронзила грудь. Сцепила зубы, пытаясь побороть отчаяние, но оно затягивало в свой бездонный колодец, в черный, жуткий тоннель, в котором не было ни проблеска света. Отказаться от собственного сына! Разве это возможно? Это значит вырезать кусок своей души и существовать лишь с одной половиной. Нет, никогда она не сможет этого сделать. Отказаться от своего ребенка. Война объявлена – и выиграет только сильнейший…

***

На медицинском портале сохранился номер полиса, и на следующий день Лера отправилась к гинекологу. Эта женщина-врач вела ее беременность несколько месяцев, а потом Илья настоял, чтобы она перевелась к другому доктору, как раз из той самой злополучной клиники…

– Вы? – воскликнула женщина и даже привстала от удивления.

– Здравствуйте… – пролепетала, смущенно опустив глаза. Вот что ей сказать? Наврать с три короба, что нужна справка, потому что якобы рожала дома? Вряд ли она поверит. Сама же ей выболтала тогда, что переводится в частную клинику к другому врачу… Но вспомнив о сыне, внезапно почувствовала прилив сил. Ради того, чтобы вернуть его, готова на все! И смогла-таки приврать. Сочинила душещипательную историю и в конечном итоге получила вожделенную справку о рождении малыша.

Только что с ней теперь делать? Документов нет, даже заявление не напишешь в полицию… А оформление новых займет слишком много времени. В любом случае, справка не помешает. Нужно только все распланировать, подумать, как действовать дальше, как привлечь этих аферистов к ответственности.

Однако все надежды рухнули, когда сходила на прием к юристу и созвонилась со знакомым биологом-генетиком. «Невозможно доказать, что ребенок именно ваш, а не сестры-близнеца ввиду генетической идентичности вас и вашей сестры». Эти слова не выходили из головы, вскрывали сердце, как тонкими лезвиями. Одно дело, когда ты просто это знаешь, другое – когда слышишь об этом от компетентных людей.

Ну а юрист только подтвердил, что шанс на победу минимален. «Будет непросто доказать, что сестра присвоила ваше имя и отобрала ребенка. Нужен хороший адвокат, но, сами знаете, цены у них огромные. Да и муж ваш, как я понял, состоятельный человек, а это усложняет дело. Попытайтесь решить этот вопрос мирным путем, договоритесь с сестрой, найдите свидетелей…»

Докажите, найдите, попытайтесь! У Леры не было сил. Она так выдохлась за это время, что каждое движение причиняло боль. Только и могла лежать и смотреть в одну точку, раз за разом выпивая обезболивающее. К сожалению, иногда, вопреки всем планам, организм может дать сбой и тогда волей-неволей приходится подчиняться.

Когда приступ апатии ненадолго отступал, ее спасало шитье, не позволяющее окончательно пасть духом. После замужества, поддавшись уговорам Ильи, оставила место швеи в ателье, о чем уже сто раз пожалела. Но, к счастью, некоторые клиентки вышли на связь, и Лера взяла несколько заказов на дом. Только работа плохо ладилась. Иголка все время дрожала в руках, она исколола себе пальцы, глаза застилали слезы, часто приходилось перешивать. Но все равно продолжала упрямо работать, пытаясь отвлечься и хоть ненадолго забыться.

Да, постепенно становилось чуть легче. Правда, не душевно. Физически. А сердце так и не перестало кровоточить. По-прежнему жила в каком-то аду, из которого не видела выхода. И словно себя в нем замуровала. Задыхалась от отчаяния и будто ходила босыми ногами по углям. А Лия, наверное, все чувствовала и лишь усмехалась своей дьявольской улыбкой. Ждала и ждала, когда у нее окончательно иссякнут силы…

С трудом доковыляв до зеркала, посмотрела на свое отражение. Эта измученная, исхудавшая женщина мало напоминала ту цветущую девушку, которой была еще совсем недавно.

«Ты не Лера», – однажды заявил Илья. И все вокруг теперь смотрят на нее как на Амелию. Даже соседи по коммунальной квартире, хотя Лия здесь никогда не жила. А как еще им смотреть, если «Лера» по-прежнему счастливая супруга, а сейчас еще и молодая мамочка? Когда вернулась сюда, задыхаясь от слез, не смогла рассказать правду и выдала себя за сестру. Не хотела жалости, боялась расспросов. Да и кто поверит в то, что ее ребенка украла сестра-близнец! Как выяснилось, этого практически не докажешь!

Лера села прямо на пол, обхватила колени и стала раскачиваться, как маятник, глядя в одну точку. Снова и снова прокручивала в голове разговор с генетиком, потом – с юристом. В один голос они сказали, что нельзя определить, кто настоящая мама для Лешки. Теперь нет надежды. Ни грамма. И вновь отчаяние, беспросветное, едкое отчаяние!

Робкий стук в дверь прервал безрадостные мысли. Но она не спешила открывать, только устало подняла веки.

Стук повторился.

– Лия, открой, тут такое дело… – послышался растерянный голос соседки.

Что еще случилось? Потек кран? Сломалась стиральная машина? Не все ли равно, когда сердце разрывается на части?!

– Это срочно! – настаивала женщина.

Поднялась с трудом. Ноги были как деревянные, совсем не слушались. Еле добрела до двери, приоткрыла ее.

– Ну, что случилось?

Соседка охнула и отшатнулась, испугавшись ее внешнего вида. Алкоголики, наверное, и то лучше выглядят. Плевать. Сейчас волнует только один вопрос: как долго ее будет так выкручивать? Когда уже сойдет с ума от боли? Сколько осталось терпеть?

Медленно перевела взгляд на незнакомого пожилого мужчину, стоящего чуть поодаль. Еще никогда не было так больно двигать глазами.

– Добрый день, – прокашлялся он и протянул какие-то бумаги. – Собственно, вот…

– Что это? – опешила Лера.

– Свидетельство о собственности на эту комнату, – он указал узловатым пальцем на ее дверь. – Или вы мне тоже не верите, как эта женщина? Можем хоть сейчас пойти к любому нотариусу, он подтвердит, что документ настоящий.

– Я ничего не продавала… – ошеломленно прошептала Лера и непонимающе уткнулась в бумаги. Строчки прыгали перед глазами, не желая собираться в предложения. Наконец, несколько раз прочитав написанное от начала и до конца, она осознала, что мужчина говорит правду. Комнату действительно она продала на днях. Вернее, не она, а Лия. Вбила последний гвоздь в крышку ее гроба. Обещала войну – получите и распишитесь, как говорится. Продала ее комнату! Единственное место, где можно было пожить спокойно, несмотря на соседей.

И снова мозг стегнул вопрос: «На что еще она способна?»

– Так что, идем к нотариусу? – напомнил о себе новый собственник. – Или вы и так все поняли?

– Поняла…

– Странно, что вас не предупредили заранее. Я же сказал этим Фроловым, что въеду сюда через три дня. Они обещали, что проблем не будет.

Конечно, не будет. У них точно. А вот у нее еще какие неприятности! Одна за другой, все сыплются и сыплются на голову благодаря сестре! Впрочем, главную подлость Амелия уже сделала, когда забрала из роддома ее сына. Так что хуже уже точно не будет.

– Что-то это на Леру не похоже… – пробормотала соседка. – Она бы точно предупредила, тем более, ты, Лия, в таком состоянии! Может, просто забыла? Все-таки у нее теперь ребенок маленький…

Стиснула зубы, чтобы не закричать. Любое напоминание о сыне причиняло невыносимую боль, выкручивало, ломало. Лишь титаническим усилием воли удалось скрыть эмоции. Проглотила соленый ком и пошла собирать вещи.