Следующим утром Маша поймала Владислава перед уходом на работу. Тот уже подхватил сумку и снял с крючка связку ключей. Услышав ее оклик, он удивленно обернулся:
– Доброе утро. Что это ты встала так рано? На пробежку?
– Ага.
– Ты неважно выглядишь. – Он подошел и с тревогой вгляделся в ее лицо. – Что случилось?
Маша нервно затеребила поясок халата, наброшенного поверх ночной рубашки.
– Плохо спала. Переживала.
– Из-за чего?
– Ты мне так и не сказал, где похоронен отец.
Влад нахмурился и звякнул ключами.
– Не дави на меня, ладно? Я никогда не интересовался этим вопросом. Я все узнаю, но не обещаю, что быстро.
– Постарайся, пожалуйста, поскорее. Для меня это очень важно! – как ни пыталась сдержаться, в голос все равно пробилось волнение.
Он кивнул и чмокнул ее в лоб, как маленькую.
– Обещал – значит, сделаю. А ты не думай о неприятных вещах, – сказал напоследок. – Живи настоящим, Маша, у тебя вся жизнь впереди.
Только губы поджала в ответ. Ну не могла она не думать о прошлом! Жажда мести так крепко вросла в сердце, что не давала спокойно жить. И даже зная, что родной отец умер, она никак не могла найти покоя. Часто думала о том, как сложилась бы судьба матери, не случись с ней этого несчастья; смогла бы она спастись, если бы Маша не появилась на свет?
Семнадцать лет назад
– Кто эта тетя? – Маша тычет пальцем в фотографию в рамке, найденную в ящике тумбочки.
– Это твоя мама – Настя.
– Мама? – Она удивленно поднимает брови. – А где она?
Вероника поджимает губы и отводит взгляд. Некоторое время висит молчание. Она надеется, что девочка забудет о вопросе и переведет разговор на другую тему, но Маша продолжает испытующе смотреть на нее, словно ей не четыре, а двадцать лет, и она уже многое понимает.
– Ее забрали ангелы на небо, – наконец глухо отвечает Вероника и сжимает малышке руку.
– А почему они не забрали меня вместе с ней?
– Потому что… – Ника растерянно замолкает, пытаясь сформулировать мысль так, чтобы она была понятна ребенку, но на ум, как назло, ничего не приходит. И она выпаливает первое, что мелькает в сознании: – Потому что ты еще маленькая.
– Ангелы забирают только больших? – не отступает девочка.
Вопрос остается без ответа.
– Наверное, она была очень хорошей, раз ее забрали ангелы в такое красивое место!
Вероника кивает, достает платок и вытирает глаза.
– А если я тоже буду хорошей, я увижу маму?
– Ты всегда сможешь увидеть ее, потому что она вот здесь, – прижимает маленькие ручонки к детской груди, – в твоем сердце.
Мягкая улыбка озаряет ее лицо, и Маша невольно улыбается в ответ.
…С тех пор она часто смотрела на небо, пытаясь в звездном полотне разглядеть образ матери. Но в Москве, к сожалению, звезд было слишком мало. То ли дело в деревне, куда девочку увозили на лето. На темном покрывале светились миллионы точек, рисуя великолепные узоры, маня в свой загадочный далекий мир. Каждый раз, когда падала звезда, Маша загадывала желание. Ей хотелось, чтобы маме там было хорошо, мечтала увидеть ее во сне, но однажды, узнав правду, стала загадывать только одно желание. Одно-единственное желание.
«Я хочу найти монстра, чтобы отомстить».
***
Влад скрылся за дверью, а Маша постаралась отогнать грустные мысли. Но они все наползали и наползали, как грозовые тучи, затягивая в беспросветный мрак отчаяния.
Ничего, утренняя пробежка и тренировка вернет ее к жизни! Быстро переоделась, закрепила на запястье яркий ремешок спортивных часов, подхватила рюкзак и выскочила из квартиры.
Июнь баловал теплом. Солнце заливало улицу, и Маша сощурилась, выйдя из подъезда. Под голубым прозрачным небом густой высокий лес казался особенно прекрасным. Даже не верилось, что в таком шумном мегаполисе есть такой уголочек, еще и рядом с домом.
Она остановилась, чтобы настроить режим на часах, но не успела. За спиной раздались шаги и бодрый голос:
– Привет!
О нет, только не говорите, что это Питькин явился собственной персоной! Маша медленно обернулась, надеясь, что знакомые интонации ей просто послышались. Но, увы, прямо напротив, сияя голливудской улыбкой, стоял ее оживший кошмар. И вид у него был очень довольный.
С интересом оглядела его рубашку и серые джинсы, задержала взгляд на пиджаке и классических туфлях. Заметила пышный букет цветов, спрятанных за спину. И в таком виде он собирается отправиться с ней в лесопарк на тренировку? Ну-ну, вот смеху-то будет!
– Ну привет, – выдавила Маша. – Меня ждешь?
– Тебя.
– Что хотел?
– Я… – Димка замялся. – Я все-таки последовал твоему совету и прижал к стенке Виталика. Он все рассказал и… я пришел извиниться.
– Извиниться? За него?
– Понимаешь, мы общаемся с самого детства, и ничего подобного за ним никогда не наблюдалось. Обычный парень, работал с юности, чтобы выжить. Честно говоря, когда я узнал, что он хотел сделать… Я был в шоке! Думаю, это влияние плохой компании, с которой он связался.
Маша ухмыльнулась, но ничего не сказала. Поправив лямки рюкзака, уверенно направилась в сторону леса. Димка, как назло, увязался за ней. Правда, молчал, не пытался завязать разговор. Вот и отлично! Если и дальше так пойдет, может, она и забудет о его присутствии. По крайней мере, исчезнет желание огреть его чем-то тяжелым! Однако ее гордое молчание прервал внезапно появившийся велосипедист:
– Машка, привет! Что-то ты сегодня рано!
Рыжеволосый парень притормозил и снял наушники.
– Привет! Да что-то не спалось, решила не тянуть с пробежкой, – ответила она. – А ты уже все, что ли?
– Ага. Мне же сегодня на работу в первую смену. Жаль, не успели поболтать! Вечером выйдешь?
– Конечно!
Парень перевел взгляд на Питькина и приподнял густые брови:
– А он тоже… бегать?
Димка машинально кивнул. Рыжеволосый скользнул взглядом по его костюму, кашлянул в кулак, маскируя смех, и поставил ногу на педаль.
– Ну, увидимся!
Маша махнула знакомому рукой на прощание и свернула на другую тропинку. Когда назойливый собеседник поравнялся с ней, раздраженно сказала:
– Слушай, тебе необязательно идти со мной. Очень мило, что ты извинился за своего друга, но… В общем, все в порядке.
– Я пришел не только для того, чтобы извиниться…
– А зачем?
– Как тебе сказать… – Дмитрий запнулся. Опустил взгляд на ботинки и только теперь понял, насколько неподходяще оделся для такой прогулки. Кто же знал, что она пойдет в лес тренироваться! Маша, казалось, разгадала его мысли – ее губы изогнулись в сардонической улыбке. Сойдя с тропинки в уединенное место, она достала из рюкзака нунчаки2 и начала вращать их, плавно двигаясь из стороны в сторону. А мысленно представляла, с каким наслаждением колотит ими по наглой физиономии бывшего одноклассника… Это, конечно, крайние меры. Слегка мотнула головой, прогоняя видение. И все равно она ему устроит!
– Ого! – восхищенно присвистнул Димка, не в силах отвести от нее взгляда. Он, конечно, не представлял, что его уже мысленно поколотили и отправили в нокаут. Не подозревал, какие коварные мыслишки бродят в этой головушке. Хе-хе, расслабился, а зря…
– Да ладно! Это же легкие нунчаки, тренировочные…
– Я не про них. Ты… такая…
– Какая? – спросила она, сощурив глаза. Сейчас, небось, начнет комплиментами сорить направо и налево. Дон-Жуан недоделанный!
– Ну не знаю… – Парень задумчиво нахмурился, подбирая в уме слова. – Слишком хрупкая для такого спорта. Слишком утонченная для борьбы.
Маша громко хмыкнула, не сдержав улыбку. Раскрыла правую руку и, пока нунчаку продолжало вращение, быстро и крепко захватила другую свободную рукоятку. Бросила на Димку заинтересованный взгляд. И охота ему время на нее тратить? Все равно же ничего не перепадет.
– Только взгляд недоверчивый, – продолжал Питькин. – Ты словно смотришь на мир с опаской, будто живешь в ожидании какого-то подвоха…
Улыбка моментально сползла с лица. Слова ударили по самому больному. Она остановилась, отвернулась, чтобы скрыть слезы, но парень, похоже, уловил ее настроение. Сразу же замолчал, приблизился, коснулся плеча:
– Прости, хотел сказать комплимент, а сказал…
– …правду. – Маша повернулась и внимательно посмотрела на него. – Ты просто сказал правду. Хрупкая девушка действительно хочет защититься.
– От чего?
Она не договорила. Опять нахлынули мысли о прошлом и чуть не пробили броню. Только открывать душу этому нахалу не входило в планы. Взяв эмоции под контроль, Маша продолжила тренироваться. Движения стали уверенными, четкими, сосредоточенными. Именно это и должны видеть в ней люди: непоколебимое спокойствие и холодный ум.
– Знаешь, что бы у тебя ни случилось в прошлом, не переставай верить в людей.
– Да-да, особенно в таких, как твой друг, – съязвила, а про себя добавила: «И ты соответственно».
– Почему бы и нет? Он получил хороший урок, и теперь сто раз подумает, прежде чем обижать девушек.
– Я в этом не уверена.
– А я уверен, потому что знаю его много лет.
Маша резко остановилась и покачала головой:
– Люди не меняются. Чудовище останется чудовищем.
– Чудовище, возможно. А тот, кто оступился, еще может повернуть назад.
– Не пытайся меня переубедить!
– Боже упаси! – Он шутливо выставил ладони. – Разве могу я спорить с девушкой, у которой в руках холодное оружие?!
Шутка разрядила обстановку. Маша спрятала нунчаки обратно в рюкзак и начала отрабатывать ката3. Питькин, присев на бревно, молча наблюдал за ней. Она приняла боевую стойку, сделала шаг вперед и ударила лоу-киком4 по дереву. Удар получился эффектным: ствол пошатнулся, а у Димки рот открылся. Довольная полученным эффектом, улыбнулась.
– Давно ты занимаешься каратэ?
– С одиннадцати лет.
– И что, родители не препятствовали? Не говорили, что это не женское занятие?
– Мама постоянно ворчит, но этим все и ограничивается.
– Наверное, мечтаешь получить черный пояс?
– Он у меня уже есть, – ответила, наблюдая, как его брови удивленно ползут вверх. Ага, контрольный в голову!
– Да ладно?! Серьезно?
– В следующий раз могу показать, если не веришь.
– В следующий раз? – Питькин лукаво прищурился, а Машу вдруг в жар бросило. Попыталась объяснить, что брякнула, не подумав, что не собиралась с ним еще раз встречаться, но этот упрямец ничего не хотел слышать!
– Тогда договорились: встречаемся завтра в это же время, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Чур, не опаздывать!
– Подожди, я…
– Подожду, если дашь наконец-то свой номер телефона.
– Я не уверена, что…
– Жду последние цифры!
Маша шумно вздохнула и закатила глаза. Ну что за человек! Спорить бесполезно! Пришлось уступить.
– Завтра в семь у твоего подъезда, – повторил безапелляционно. – Я еще позвоню!
Он открыл сумку, на которую Маша только сейчас обратила внимание, и вынул ее туфельки.
– До встречи, золушка-каратистка, – подмигнул ей, аккуратно положив обувь на бревно. А рядом оставил цветы.
Ну вот как его можно ненавидеть? Только начинает злиться – он сразу все на «хи-хи» переводит. И такой напористый, что приходится уступать… Как у него это получается?!
Все последующие часы невольно думала о Димке. Конечно же, нормальной тренировки не получилось. Маша вернулась домой совершенно несобранная и рассеянная. И твердо пообещала себе не прийти на встречу.
***
После тренировки в спальню заглянула Вероника:
– Не занята?
Маша, которая уже успела переодеться, замотала головой, отчего несколько непокорных прядей упало ей на лоб. Ника прошла в комнату и устроилась на стуле возле журнального столика.
– Как прошел вчерашний вечер?
– Ничего особенного. Еле дождалась, пока смогу уехать. Туфли натерли такие мозоли, что до сих пор больно. Удивляюсь, как вообще пережила сегодняшнюю тренировку.
– Если бы ты надевала их почаще… Ай, ладно! – Вероника махнула рукой. – Я видела из окна, что тебя сегодня встретил какой-то парень… – Она бросила на дочь взгляд, полный любопытства. – Он тоже каратист?
– Нет.
– А чем занимается?
Маша помедлила с ответом. Опустилась на кровать и задумчиво потерла подбородок. Хм, и правда, а чем он занимается? Где живет? Чем увлекается? О ней он знает достаточно, даже адрес и номер телефона, а она… Даже не сообразила расспросить! Ну не дурында? М-м… В шестом классе ему нравился футбол, кажется, он даже на секцию ходил… Но это же было сто лет назад! Наверняка многое изменилось!
– Я не знаю, – пришлось честно признаться. – Это Димка, одноклассник мой, ну тот, из-за которого я тогда… Помнишь?
Сердце сделало резкий скачок. Лучше бы не вспоминала. Приятное тепло, оставшееся от встречи, моментально исчезло, сменившись щемящей болью в груди. «Он даже не вспомнил о том случае, – ехидно заметил внутренний голос. – Даже не извинился. За друга попросил прощения, а за себя – нет. Что, забыл? Или не считает себя виноватым?»
Едкая горечь разлилась внутри. Подняла глаза на Веронику: та моментально изменилась в лице. Нервно передернула плечами, а пальцы, лежащие на коленях, сложила в замок.
– Ты серьезно? – поймав взгляд дочери, покачала головой. – Я надеюсь, в этот раз ты не будешь рисковать жизнью ради него?
– Конечно, нет! – Маша встала и, поправив футболку, подошла к окну. Яркое солнце щедро заливало улицы, касалось лица теплыми лучами, заставляло щуриться. Летний день мгновенно прогнал осенний сумрак прошлого из мыслей. И убеждая скорее себя, чем мать, она добавила: – Ой, это было так давно! Я уже и забыла почти.
– Но было же!
– Мам, мне уже больше двенадцати, – напомнила с улыбкой. А в ответ получила тяжелый вздох.
– Он хотя бы извинился за тот случай?
– Мы еще не затрагивали эту тему.
Ника поджала губы, но немного смягчилась:
– Ладно. С виду парень вроде бы неплохой. И костюм красивый, только для тренировки не подходит.
Маша прыснула со смеху:
– Думаю, Димка и не предполагал, что она будет! Ждал меня возле дома, хотел впечатление произвести, только зря старался!
– Ну, может, все-таки не зря? – подмигнула Вероника и кивнула на букет, который красовался в вазе на журнальном столике. Неожиданно раздался телефонный звонок. Взглянув на экран, она побледнела.
– Кто звонит? – всполошилась Маша.
Ответа так и не дождалась. Мать устало прикрыла глаза и провела пальцем по сенсору. Через секунду все стало ясно.
– Здравствуй, Андрей.
Маша почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а внутри все сжалось. Отскочив от окна, она нервно прошлась по комнате. Потом все-таки села, скрестив по-турецки ноги. Прислушалась.
– Да, звонила несколько раз, ты не отвечал. Как долетел?
Хоть и понимала, что Андрей – неродной отец, а сердце все равно екнуло, когда услышала его голос. Вероника как раз включила громкую связь.
– Отлично долетел! Слушай, здесь все так поменялось, как будто сто лет прошло, а не двадцать!
– Двадцать с половиной, если быть точной, – мягко поправила Вероника и скосила взгляд на дочь. – Маше сейчас двадцать два.
Девушка напряглась, услышав свое имя. Попыталась представить выражение лица невидимого собеседника, но ничего не получилось: она совсем не помнила Андрея, воображение отказывалось складывать картинку.
– Маша… – послышался вздох. – Как она? Все в порядке? Наверное, такая же умница и красавица, как и Настя?
Значит, он все помнит! Только выйти на связь за столько лет так и не решился. А, может, просто не захотел, что вероятней всего. Наверное, сейчас тоже не горит желанием встретиться. В конце концов, что их связывает? Одни воспоминания да старые документы. Ненужные, бездушные бумажки!
Горло раздирал крик, как же хотелось избавиться от этой боли, но Маша в очередной раз сдержалась. Даже не шевельнулась. Сейчас бы с радостью выплеснула эмоции с помощью каратэ, но такой возможности не было. Поэтому продолжала сидеть на полу и вслушиваться в разговор.
– Еще лучше, – ответила Вероника с напускной беззаботностью. А потом вдруг заявила серьезно и твердо: – Послушай, она очень хочет увидеться с тобой. Что скажешь?
Повисло молчание. Маша забарабанила пальцами по коленке в ожидании ответа. Сердце больно ударило по ребрам, а потом застучало с такой бешеной скоростью, что стало трудно дышать.
– Она знает правду?
Вопрос стегнул, как кнутом. Ощутила этот удар на каком-то физическом уровне и сжала зубы, пытаясь стерпеть боль.
– Знает.
– Как она это приняла?
Вероника внимательно взглянула на дочь: Маша пожала плечами. Если внутри бурлил настоящий вулкан, то снаружи все видели лишь холодную, непроницаемую маску. Потребовались годы упорных тренировок, чтобы научиться так скрывать свои эмоции. Но Ника знала, как тяжело ей слушать этот разговор.
– Непросто. Такое вообще сложно принять. Она хотела бы поговорить с тобой, возможно, ты сможешь рассказать ей что-нибудь о Насте…
– Я мало что помню, – отозвался Андрей, – но постараюсь…
Договорившись о встрече, Вероника спрятала телефон обратно в карман и покачала головой.
– Может все-таки не стоит копаться в прошлом? Только истязаешь себя. Пойми, ты – лучшее, что было у Насти, вспоминай о ней с теплотой. А вся та грязь, которая ее окружала, пусть останется только на страницах ее дневника.
Маша открыла рот от удивления.
– Да-да, дорогая, я знаю, что ты копалась в моих вещах, нашла блокнот и забрала себе.
Отпираться было бессмысленно. На глаза набежали слезы, губы задрожали. Невыносимо жить с этой болью! Она не проходит, наоборот, с годами лишь крепнет и усиливается. Бежит по венам раскаленной лавой, оставляя на сердце безобразные ожоги.
Маша закрыла лицо руками и всхлипнула.
– Я думала, что найду в дневнике все ответы. Но многое все равно осталось непонятным. Например, почему Андрей не защитил ее. Где он был, когда над ней так издевались? Почему он так трусливо сбежал?
Вероника опустилась на пол и обняла ее за плечи. Мягкость, скользнувшая в ее голосе, немного притупила боль:
– Давай я сама расскажу, как все было, а потом ты решишь, надо ехать к Андрею или нет, хорошо?
– Да, давно пора это сделать…
Они переместились на кровать. Вероника взяла дочь за руки и мягко улыбнулась. Маша невольно улыбнулась в ответ. Доверие сближало.
О проекте
О подписке