Глава 3. Розетт Смит

Пенни Уоткинс, родом из Сассекса, была девушкой красивой, но очень самокритичной. С работой у нее никогда не ладилось. И дело не в том, что она слыла неумехой или дурочкой. Все было намного-намного сложней…

Работодателям Пенни нравилась, особенно – мужского пола. Они ее обожали! За доброту, милое личико и пышные округлости там, где они были к месту. Но куда бы она не устроилась, через неделю-две ее стабильно ожидало увольнение.

Как так вышло?

Поскольку Пенни, как было упомянуто выше, особа самокритичная, так случалось, что на очередной новой работе она не переставала критиковать себя – критиковать за малейшую осечку, за собственную неловкость и неточно высказанное слово. Она врывалась в кабинет начальства с красными от слез глазами и отчаянными воплями: «Я не заслуживаю здесь работать! Увольте меня!»

На все попытки успокоить сотрудницу – та только сильнее начинала рыдать, и ни чем её было не успокоить. Владельцу компании приходилось выполнять не укладывающиеся в его голове условия, и отправлять девушку, так сказать, восвояси – наперекор своим эротическим фантазиям.

Пенни Уоткинс возвращалась домой и долго плакалась матери о несправедливости мира. А потом звонила на новое место трудоустройства, и там все начиналось по-новой.

После многолетних попыток найти себя, девушке предложили поработать официанткой в одном прокуренном баре.

Была не была – сказала себе Пенни и не ошиблась. Новую служащую приняли на ура. Впрочем, как и всегда. Грузные потные мужчины в кожаных куртках постоянно хвалили ее, говорили комплименты. И никто из них ни разу не сделал ей замечание, потому что после пары пинт крепкого алкоголя все посетители «Вялой кобылы» – так называлась эта дыра – обычно лежали лицом в своей собственной блевотине, не способные сказать что-либо членораздельное. Пенни была счастлива.

На славу отработав очередной день, девушка поспешила в каморку для работников, чтобы переодеться и собрать вещи.

Она поправляла макияж, когда в дверь постучали.

– Войдите!

Сутулый силуэт владельца заведения протиснулся через приоткрытую дверь.

– Пенни, свет моих очей!

– Да, сэр? Что-то не так? – побледнела та.

– О, нет, нет, все чудесно! – Хозяин «Вялой кобылы» нервно сглотнул и отвел глаза. – Я бы сказал – лучше и быть не может!

– О, боже, не томите! – Девушка закрыла лицо ладонями. – Скажите сразу, что я ужасна! Это будет куда более милостиво с вашей стороны!

Мужчина хлопнул в ладоши и подошел ближе:

– Пенни, милая Пенни, я просто хочу, чтобы ты обслужила одного особенного клиента.

– Правда? – удивилась та.

– Правда-правда!

– Но моя смена кончилась! Я так опоздаю электричку!

– Не переживай, я тебя подвезу! – Начальник стер со лба пот.

– А почему я?

– О, Пенни, прекрасная Пенни! Никто не достоин обслужить такого, – запнулся он и криво улыбнулся, – важ-но-го посетителя! И только ты, ты, Пенни Уоткинс из Сассекса, способна сделать это!

Девушка заискрилась гордостью:

– Я справлюсь! – уверовала она и выскочила в бар.

Владелец облегченно выдохнул, поправил галстук и произнес себе под нос:

– Как же хорошо, что не дошло дело до премиальных! Еще бы чуть-чуть… еще бы чуть-чуть…

За пустой барной стойкой сидел человек. Он внимательно вглядывался в покрытый помехами экран телевизора, который обычно использовали только для просмотра бокса или как мишень для метания забредавших в бар «дохлых сосунков» (то есть всех, чье тело не покрывали необъятные бугры мышц). На посетителе были узкие брюки пыльного цвета из какой-то новомодной ткани похожей на джинсу, зелёный галстук и голубой пиджак с нашивкой на груди: «3.9». Волосы посетителя были неестественно светлые, а зеленый чемодан в его ногах – жутко подозрительным. Так подметила про себя Пенни Уоткинс, смутившись под давлением выглядывающих из импровизационных укрытий испуганных лиц ее коллег.

Она подошла ближе и открыла рот, чтобы сказать: «Добрый вечер, сэр, чего изволите?» Но промолчала.

Человек досадно вздохнул и, не отрываясь от монитора, пробормотал:

– Почему они нашли обломки только одного корабля?

– Простите? – вежливо улыбнулась Пенни, стараясь не думать о бордовом пятне, под которым, вероятно, когда-то была белая рубашка.

– Только один космический корабль! Но ведь я летел прямо за ним! Был у него на хвосте! Он должен быть там. – Человек нервно прикусил губу и ненадолго завис.

– Что вам принести? – после неловкой паузы спросила Пенни.

– Что? – отвлекся тот от телевизора и наконец, обратил на официантку внимание. – Ах, да… простите… Да… эм… Можно мне воды и чего-нибудь поесть?

– Разумеется, – успокоилась девушка. – Чего-нибудь конкретного?

– Я не уверен, что разбираюсь в местной кухне… Что-нибудь на ваш вкус!

Пенни Уоткинс записала в блокноте «Попить и поесть подороже» и побежала на кухню, чтобы отдать заказ напуганному повару.

Для единственного посетителя накрыли целый стол: несколько мясных блюд с душком, тарелка пожухлых фруктов, самые отвратные, но дорогие напитки – ну знаете, из тех, что берут только брендом.

Мужчина молча выпил стакан лимонада со льдом, опустошил одну тарелку с тушеным мясом и овощами и аккуратно, словно не замечая множество глаз, пристально следящих за ним, вытер рот и руки салфеткой.

Пенни Уоткинс, понимая, что трапеза кончилась, воспарила рядом с ним со своей самой ангельской улыбкой, ожидая оплаты и чаевых. Для полноты образа не хватало только нимба.

Человек потянулся к своему зеленому чемодану, на котором были нанесены числовые знаки – те же, что и на его пиджаке.

Работники «Вялой кобылы» задержали дыхание.

К дальнейшему их облегчению, человек всего-навсего достал карту оплаты. Он предоставил ее официантке.

– Что это?

– Галактическая валюта!

– Что?

– Валюта, признанная единой в галактиках разряда X-Zep. То есть, на Земле ее тоже должны принимать.

Пенни Уоткинс посмотрела на мужчину, затем перевела взгляд на закипающих от гнева коллег, покраснела и выбежала вон из бара с криками:

– Я не заслуживаю работать в «Вялой кобыле»!

На следующий день Пенни Уоткинс уволили.

Габриэль дремала на маленьком сером диванчике с пачкой недоеденных хлопьев «Сладкий праздник». Славные пучеглазые хлопья, нарисованные на упаковке, по словам производителей, должны были вызывать у детей умиление и интерес к товару. Не очень хорошая идея, учитывая, что их предназначение – быть переваренными детскими желудками.

Пару часов назад Габриэль распрощалась с Адамом Дэвисоном.

– Высадите меня где-нибудь, где есть устройство для наблюдения за охраняемой зоной, – попросил он, и Габриэль свернула в сторону ближайшего заведения, где имелся телевизор. Им оказалась «Вялая кобыла».

– Спасибо, что подвезли, мисс… Феннис. Так, вроде бы, вас зовут? – уточнил мужчина, вытаскивая зеленый чемодан из машины.

– Можно просто Габриэль, – хлопнула автомобильной дверцей девушка. Она с досадой пощупала вмятину на бампере, прикидывая сколько будет стоить починка машины. От одной мысли о затратах ей стало дурно.

– Ты в порядке? – забеспокоился Адам.

Скрестив руки на груди, Габриэль какое-то время осуждающе глазела на человека, которого сама же сбила и сама же спасла. Тот же, в свою очередь, смотрел на неё абсолютно добропорядочным и благодарным взглядом, лишённым коварства и мук совести.

– Что-то не так? Я должен заплатить? – засуетился тот.

– Адам Дэвисон, значит! – разозлилась Габриэль.

– Да. Приятно… познакомиться?

– Ни черта приятного в нашем знакомстве нет!

– Я чем-то тебя обидел?

– Да, своим существованием! Хватит строить из себя дурака. Я всё знаю! – метала Габариэль ядовитые взгляды.

Адам Дэвисон напрягся. А Габриэль продолжала напирать:

– Ты… – проскрипела она зубами, наступая ему на тень. – Преступник! Какая же я идиотка! Иначе зачем ты представился чужим именем? Ты точно в бегах! Как я сразу этого не поняла? Не надо было тебя спасать!

– Тебе бы не пришлось меня спасать, если бы ты меня не сбила.

Адам никак не хотел задевать чувств девушки, но это все равно случилось.

– Я бы тебя не сбила, если бы ты не прыгнул под колёса!

– Я не…

– Вали отсюда. Просто вали отсюда, – пролепетала Габриэль в болезненно-приподнятом настроении. Она принудила свои губы растянуться в улыбке, не представляя, насколько пугающе выглядит со стороны.

– Но…

– Тш, молчи! Ни слова! Ты казался мне куда приятнее, когда молчал! Можешь снова стать немым, пожалуйста? А теперь, давай, ступай, пока я не сдала тебя властям. У меня вообще-то важная миссия, мне некогда возиться со злоумышленниками.

Габриэль картонно развернулась и засеменила вдоль улицы.

– Куда ты? – крикнул ей в след Адам.

– Спасать мир!

Габриэль неспроста припарковалась на Кловер-стрит, 18. По этому адресу, если ВУС не наделала дел, проживала лучшая подруга Габриэль – Розетт Смит или, как её называли практически все, Роуз.

Роуз – рослая девушка, с волнистыми пепельными волосами, большим ртом и широким лбом. Она находила свое отражение в таких выражениях как «плечо, в которое можно поплакаться» и «рука помощи» – лучше подруги и пожелать нельзя! Они с Габриэль были знакомы, как говорится, с пелёнок. С пелёнок малютки Саманты – кузины Роуз, в семье которой Габриэль долгое время подрабатывала няней.

Итак, если кто-то и заметил странность, то это, наверняка, Роуз. Сказала себе Габриэль, шлепая по асфальту избитыми кедами. И неважно, что это за странность – пришествие Христа или аномально резкий скачек цен в магазине одежды. Ничто не ускользнет от острого глаза Роуз!

Одноэтажные дома в этом районе разили уютом прованса. В отличие от большинства станвеллских зданий, эти – имели желтые и зелёные крыши, что выделяло их на фоне бесцветных дорог и магазинов. Примечательнее всего они смотрелись весной, летом и в начале осени, когда краски природы были особенно колоритны.

Прежде чем зайти на порог, Габриэль прозондировала обстановку внутри дома через окна. Свет был погашен во всех комнатах, и из-за стен не исходило ни звука.

Габриэль постучала раз, постучала второй, но, как она и думала, приветствовать её никто не спешил.

Тогда девушка поискала номер Розетт в телефоне и позвонила. Звонок тоже остался без ответа: «Охайо, это Роуз. Оставьте своё сообщение после звукового сигнала: Буп».

«Привет, Роуз, это Габб. Не пугайся, я позависаю у тебя дома, пока ты не придёшь. Мне нужно с тобой обсудить кое-что важное. И да, сгоняй в магазин, я с утра ничего не ела и собираю опустошить твой холодильник! Люблю. Целую».

– Что ж, Роззи, – хмыкнула она, обнаружив под предверным ковриком ключ, – по крайней мере, твое чувство безопасности по-прежнему на высшем уровне.

По-хозяйски осушив полбутылки газировки, стянув неначатую пачку медовых хлопьев из шкафчика на кухне, девушка уселась в гостиной. Там она и задремала.

Ей снилось, что она идет по пустой дороге Уиллоубрука, и стволы, точно обожженные ноги, маршируют во тьме. Гомон их шагов заставлял землю вздрагивать, но почему-то во сне это не сильно беспокоило. Габриэль с черепашьей скоростью плыла вперед, утопая кедами в густом тумане. Призрачные белые рыбки выныривали в воздух и вновь исчезали, сплетаясь между собой, как завитки сигаретного дыма.

– Габриэль! – Кто-то позвал её по имени. Габриэль знала этот голос – раскатистый и звонкий, полный любви к жизни. Если бы у улыбки был голос, то он звучал бы именно так.

– Тётя Мэй! – обрадовалась она, и как только произнесла это, белый туман закопошился и воплотил в себе фигуру – высокую и плечистую, с короткой стрижкой, но явно женскую. На ней была та же одежда, в какой запомнила её Габриэль: широкие лоснящиеся брюки цвета бордо с высокой талией, шёлковая блузка приглушённого бежевого оттенка и многочисленные браслеты на запястьях.

Габриэль! Ты опять надела эту сатанинскую футболку! – покачала головой тётя Мэй. Её лицо уже почти сформировалось, и Габриэль увидела, как губы, смачно разрисованные вишневой помадой, разомкнулись. – Тебе не идёт такой стиль одежды, тебе же не четырнадцать лет! Неудивительно, что тебя никто не воспринимает в серьёз. Под «никто», дорогая, я подразумеваю людей мужского пола.

Габриэль стояла с полураскрытым ртом, наполовину улыбающимся, наполовину – искривленным. Несмотря на двоякое чувство, закравшееся в её сердце, Габриэль совершенно искренне набросилась на тетушку с объятиями:

– Ох, тётя Мэй! На какой-то короткий миг я подумала, что ты умерла. Но вот ты здесь, передо мной – живая и здоровая.

– Я всегда с тобой, Габриэль. Ни в это мире – так в том, ни в том – так в этом.

В памяти будто щелкнул переключатель. Габриэль в смятении разглядывала туман за спиной тётушки, который всё сгущался, и сгущался, поднявшись уже до колен, и никак не могла растолковать – что здесь не так?

– Прощай, Габриэль, – сказала тетя Мэй, отлепляя племянницу от себя. Она держала ладони на плечах Габриэль и улыбалась одними глазами.

– Ты уже уходишь? Та скоро?

– К сожалению, мне пора.

– Снова этот Говард? – нахмурилась Габриэль. – Побудь ещё немного, прошу! Мне почему-то кажется, что мы с тобой нескоро увидимся, а даже если и увидимся, то… неправильно.

Но тётя Мэй уже начала исчезать, выцветая и растворяясь в белом тумане. Последней исчезла её улыбка.

Габриэль затопталась на месте, ощущая, какой зыбкой становится её сила воли теперь, когда она снова одна, в безликой ночи, где не слышно ничего, кроме гула марширующих деревьев.

Внезапно у неё над макушкой воссиял лунный диск. Он осветил ее, как огромная настольная лампа. Габриэль подняла голову к небу и увидела, как из света возникают черные силуэты, похожие на обезьян. Это была не луна, а летающая тарелка, точно сошедшая с киноленты 80-х.

Пришельцы столпились вокруг заблудшей души, и на их плоских мазутных мордах вспыхнул звериный оскал. Они все наступали и наступали, сверкая слюнявыми клыками и облизываясь длинными лягушачьими языками.

Габриэль попыталась сорваться с места, но туман стал плотнее и теперь больше походил на белое болото.

Звон.

Со всех сторон взвились цепи. Они извивались перед лицом Габриэль, свистели у нее в ушах, закручиваясь вокруг шеи и конечностей пришельцев, плясали в безумном кровавом танце и с ненавистью бились об асфальт, поднимая в небо пыль и пепел дороги.

Габриэль проснулась в холодном поту и услышала разговор на пороге дома Роуз:

– Дорогой, звони в полицию! – тревожно воскликнула какая-то женщина. – Кажется, в нашем доме кто-то есть!

Воспоминания сегодняшнего дня ворвались в память Габриэль, как ураган. Ужас охватил ее нутро. Как же она не подумала?! О, этот самоназванный Адам Дэвисон с его сломанными костями и зеленым чемоданом! (Хотя причём здесь он?) Она так зациклилась на воскрешении тети Мэй, что совсем не подумала о феномене смерти. Если один в этом мире воскрес, почему бы кому-то другому не умереть? На обновленной Земле Розетт Смит здесь не живёт. Возможно, она вообще больше не живёт. Нигде. Ни в этом доме. Ни на плане Земля.

Габриэль бросила пачку хлопьев и, спотыкаясь, побежала к выходу на задний двор. Она ловко перепрыгнула стол с матовой вазой неприятного поросячьего цвета, открыла стеклянную дверь и оказалась на террасе. В этот момент свет в гостиной включился и полноватая женщина, обнаружив на полу «готовый завтрак», заорала что есть мочи:

– Вор! Люк, у нас украли еду!

Габриэль Феннис не бежала – она скакала короткими тропами прочь, словно подстреленная лань. Пожалуй, последний раз ей приходилось так бегать в детстве на физкультуре, когда девочка отчаянно пыталась скрыться от надзирательного взгляда учителя где-нибудь в тени парка с книгой в руках.

Огромный ком страшного предчувствия пульсировал в груди Габриэль. Она согнулась, уперлась руками в колени и, жадно хватая воздух, огляделась. Ноги притащили ее в узких переулок, до которого почти не добирался скудный предзакатный свет. Кирпичные стены были расписаны граффити. На одном из таких рисунков художник изобразил перечеркнутую летающую тарелку и красную надпись: «Смерть Неопознанным Летающим Объектам!».

Телефон в кармане Габриэль запищал. Когда-то давно она поставила на звонок главную музыкальную тему из фильма «Убить Билла» и сейчас особенно жалела об этом, поскольку побег и неприветливый ночной переулок совсем не располагали к подобному сочетанию.

На экране засветился знакомый номер, по которому она уже звонила сегодня.

– Да! Роуз! Это я – Габриэль!

Из динамика раздался заплаканный голос пожилой женщины:

– Да как тебе не стыдно? По-твоему, это смешно? О, моя бедная девочка! – плакала она. – Не думай, что тебе повезёт дважды, мерзавка! Я упеку тебя, если не за решётку, то в психушку, уж наверняка, Габриэль Остин Феннис!

Габриэль в панике бросила трубку. Она еще долго смотрела в экран и дрожала. Это всё не взаправду. Она до сих пор в кошмаре, нужно просто разбудить свой мозг! Габриэль ущипнула себя за локоть – не помогло. Смачно хлестнула себя по щеке – нет, все еще спит. Тогда она попробовала технику, которую вычитала в каком-то развлекательном журнале. Если это действительно сон, то количество пальцев на ее руке будет искажаться при подсчете.

Она подняла правую руку – хм, вроде пять… А ну, еще раз – один, два, три, четыре, а это еще что за… один, два, три, четыре, семь, да сколько же вас?

Габриэль отвлеклась от пересчета пальцев и начала считать движущиеся к ней тени.

Люди в черных худи вошли в переулок. Плоские мазутные лица и злобные ухмылки, прямо как в недавнем сне, наступали со всех сторон. Габриэль попыталась бежать, но один человек из компании грубо прижал ее к стене.

– Смерть Неопознанным Летающим Объектам! – прошипел он ей в лицо.

Габриэль вскрикнула, больно ударившись спиной:

– Но я не неопознанная! Я – человек!

– Я тебя не знаю. Для меня ты неопознана, – серьезно ответил тот.

Фигуры одобряюще загудели.

– Ладно. Справедливо. Но! Я точно уж не летаю! Ха! Как вам такой аргумент?!

– О, если будешь действовать мне на нервы, то, поверь мне, полетишь вон в те помои, словно птичка! – заржал человек.

Габриэль скисла – аргументы кончились.

– Еще возражения?

Девушка задумалась.

– Да… пожалуй, имеется еще одно…

– Ну? – Негодяй нетерпеливо вдавил жертву в стену.

Габриэль перенесла всю свою силу в правую ногу и пнула его прямо в мужское достоинство, тем самым высвободившись из хватки.

– Ха! Как тебе такой аргумент? Достаточно весомый? – Она метнулась в сторону, но ее тут же оцепили две новые пары рук. Габриэль сопротивлялась несколько минут, пинаясь, брыкаясь и кусаясь, как дикарка из джунглей.

Пыл ее остудил вид перочинного ножа, который достал из кармана третий нападающий.

Сбитый с ног главарь банды «Смерть НЛО» встал, сопровождая свои движения проклятьями и угрозами.

– Реж ей горло! – гаркнул он.

Человек с ножом сплюнул, давая понять предводителю, что понял его.

Габриэль затрясло.