Ленинградцы

Утром, едва проснувшись, Валя услышала шум мотора. Она выглянула наружу и поняла, что на станцию кто-то приехал. Обычно все машины оставляли за воротами, было странно видеть огромный внедорожник, к тому же заграничный, в сердце советской научной станции.

Валя встала, оделась и вышла на улицу. Ее соседки все еще спали, хотя было уже семь утра. Взяв зубной порошок и щетку, она пошла к умывальникам, глядя на прибывших незнакомцев. Им помогали разгружаться геологи. Из дверей лаборатории вышел профессор Доценко, и Вале стало стыдно, что он проснулся раньше нее и уже приступил к работе. Она махнула ему рукой, но он не заметил. Артемий Михайлович радушно приветствовал прибывших. Ими оказался высокий седовласый мужчина с птичьим лицом и худая блондинка в ярких желтых штанах, было в ее облике что-то вызывающее. Валя наблюдала, как они обмениваются репликами с профессором Доценко, и что-то в происходящем ей не нравилось. Может, то, как этот чужак по-отечески хлопнул Артемия Михайловича по плечу, или как эта девица в штанах, похожих на два спелых банана, стоит и нагло улыбается ему. Внутри Вали зрело возмущение – как эти чужаки и выскочки могут так обращаться с самим Доценко, с ее профессором? Она яростно чистила зубы, сплевывала в рукомойник и продолжала смотреть на приезжих. Вскоре Доценко широким жестом предложил им пройти в лабораторию, а ребята с кафедры геологии продолжали таскать ящики, которые были внутри внедорожника. «Вот ведь короли какие, сами даже рюкзака не выгрузили», – подумала Валя. Она вернулась в свою комнату и попыталась разбудить соседок, те только ворчали. Она причесалась, переплела косу, накинула ветровку и вышла на улицу. День начинался просто превосходный, словно сошедший с полотен Ивана Шишкина – грудастые облака плыли по густо-синим небесам, верхушки вековых сосен покачивались на ветру, словно передавали друг другу послание о том, что все в мире благополучно. Но у Вали на душе было неспокойно. Она направилась к лаборатории, на информационном стенде висела вчерашняя фотография пискульки. Валя дернула ручку, было заперто. Она подергала, постучала. Спустя пару минут из двери высунулся профессор Доценко.

– Тебе чего, Валя?

– Здравствуйте, Артемий Михайлович! – Валя лучезарно улыбнулась и попыталась войти, но путь ей преградили.

– У тебя что, задания нет, Образцова? – неожиданно сурово спросил Доценко, прикрывая дверь и оставляя в проходе только свою худую шею.

– Но ведь новой птицы нет на стенде… – оробела Валя, не ожидавшая такой отповеди.

– Все там есть. Какая птица висит, на ту и объявлена охота. Все, уходи, и другим скажи, что я занят с гостями из Ленинграда.

– А что это за гости?

Но Доценко даже не стал ей отвечать, просто закрыл дверь перед ее лицом. От такой несправедливости у Вали навернулись слезы. Как же так? Чем она такое заслужила?!

В этот момент она увидела идущих к корпусу лаборатории Сеню и Вадика.

– Пискульку сегодня ищем, – сообщила она.

– Опять? – спросил Вадик.

– У тебя задания нет, Володин? – Валя уперла руки в боки и с прищуром посмотрела на младших лаборантов. Тех как ветром сдуло.

Валя видела, как они плечом к плечу идут по направлению к выходу со станции, и вздохнула почти с завистью при виде их такой честной и крепкой дружбы. Почему же у нее здесь нет друзей? Ей хотелось, чтобы кто-то поддержал ее сейчас и утешил. Она сунула руку в карман, где вчера лежал флакон подаренных профессором духов. Но их там не оказалось. Валя два раза посмотрела во всех карманах – пустота. Мимо прошли ее соседки – насмешницы Таня и Лиза – и, увидев ее отчаянные поиски, поинтересовались:

– Что потеряла, Образцова? Невинность свою? Ну, так мы не брали.

Обе покатились со смеху.

– Это вы духи украли! – выпалила Валя и пошла на них.

– Какие духи? «Ландыш», что ли? Совсем уже с ума сошла! – Таня покрутила пальцем у виска. – Да такая дрянь даром никому не нужна.

– Вы мерзкие! Я скажу комсоргу, что вы режим дня нарушаете!

Они опять рассмеялись и направились к умывальнику, оставив Валю стоять рядом с крыльцом лаборатории. День перестал казаться красивым. Облака превратились в рваные тучи, а небо было мерзкого синего цвета, как стены в тубдиспансере.

Валя взяла мешки для птиц и направилась в тайгу. По дороге она размышляла, что это за гости приехали из Ленинграда. Раньше она их тут не встречала. Конечно, в Ленинграде было много НИИ и ученых с мировым именем. Но чтобы с ними был настолько любезен Доценко, они должны быть по меньшей мере Лауреатами Государственных Премий и Героями труда. Ни один из них внешне их и отдаленно не напоминал. Девица так и вовсе выглядела профурсеткой. Так бабушка звала всех, кто одевается и ведет себя неподобающе. И этот профессор, слишком уж холеный для зоолога. Словно никогда не покидает своего института. А ведь сам Доценко говорил, что нельзя стать настоящим ученым, если не стопчешь десять пар сапогов в экспедициях.

Весь день Валя протаскалась по птичьим ловушкам, но пискулька ей так и не встретилась. Она собрала остальных птиц и вернулась на станцию. День клонился к вечеру. Постучав в лабораторию, она услышала женский смех. Дверь долго не открывали, а потом оттуда высунулся профессор Доценко, от него пахло спиртным.

– Тебе чего?

– Птиц принесла.

– Если живые – неси в отстойник, если мертвые – утилизируй. Сегодня вскрытия делать не будем, – быстро сказал Доценко и захлопнул дверь. Валя простояла еще пару минут на пороге, пытаясь прийти в себя, круто развернулась и сошла с крыльца. Навстречу ей шли Сеня и Вадик. Они несли два мешка с птицами, судя по виду, дохлыми.

– Сегодня в лаборатории работать не будем. Поэтому утилизируем всё, – бесцветным голосом сказала Валя, вручила им свои таежные находки и пошла в свой домик. Там она бросилась на кровать и разрыдалась. Как он мог так поступить с ней? Еще пару дней назад дарил такие трогательные подарки, называл сокровищем, а сейчас даже на порог не пускает? Как это понимать? Что она сделала не так?