Сходство

На днях я работала адвокатом. Новую профессию пришлось осваивать в личных целях. Я изобретала со всей доступной мне фантазией для себя всяческие оправдания, лишь бы ничего не делать. Только читать. Список дел укоризненно белел на холодильнике, но я отгородилась от него книгой. Сил моих не было оторваться от нее.

В развалинах старого сельского дома найдена мертвая девушка с документами на имя Александры Мэдисон. Приехавшие на место преступления детективы сначала решили, что видят перед собой свою боевую подругу – Кассандру Мэддокс, которая полгода назад перевелась из убойного отдела в «бытовуху». Как выяснилось, Кассандра (Кэсс) жива и здорова. Внешнее сходство с убитой поразило всех. Ну и, конечно, грех было не воспользоваться ситуацией.

Вот самое главное, что вам следует знать об Александре Мэдисон: ее никогда не существовало. Ее придумали мы с Фрэнком Мэки. Придумали давно, одним солнечным летним днем в его пыльном служебном кабинете на Харкорт-стрит. Фрэнку требовался кто-то, кого можно было бы внедрить в сеть наркодилеров, действовавших в Дублинском университете.

Операция закончена, дело закрыто и быльем поросло. Как вдруг появилась эта девушка, которая псевдониму из полицейского архива снова дала жизнь. Кассандра должна войти в ближайшее окружение Александры (Лекси) , благо опыт работы под прикрытием позволяет.

Жизнь Лекси и ее друзей – особый мир, другое измерение, которое не имеет ничего общего с современной жизнью большинства дублинцев.Пять студентов с факультета зарубежной литературы в университете держатся особняком, замкнуты в своем узком круге, молоды и все немного влюблены друг в друга. Вместе они одно целое. Единый живой организм, семья.

Только сейчас до меня дошло, что мне все это напоминает. Семью. Нет, не ту, что бывает в реальной жизни — хотя откуда мне знать? — а такую, какую можно встретить на страницах детских книжек и в старых телепостановках, где все друг друга любят, где никто никогда не стареет (начинаешь невольно задумываться о гормональном уровне актеров). Вот такую семью и составляла наша пятерка. Дэниел — сдержанный, но нежный глава семейства. Джастин и Эбби по очереди исполняли роли заботливой матери и великодушного старшего брата (сестры). Раф выступал в качестве угрюмого среднего сына-подростка. Лекси была капризной младшей сестренкой, которую то баловали, то поддразнивали.

Такое вот доморощенное викторианство, попытка создать свой идеальный мир. В юности еще веришь, что такое возможно. Только много позже приходит понимание, что нет ничего идеального и ничего постоянного. Тем более, если дело касается людей. Появляются в отношениях мелкие трещинки, которые при умелом нажатии на болевые точки дадут разлом и мирок разлетится на куски.

Они живут в загородном доме, который получил в наследство Дэниел от своего дяди Саймона Марча, старого алкоголика, при котором дом был в полном упадке и запущении и ребята медленно приводили его в жилой вид. Изначально он представлял собой «нечто среднее между археологическими раскопками и самыми жуткими страницами Стивена Кинга».

По вечерам меня ждал дом. Мы занимались им практически каждый день, иногда по часу-два, иногда минут по двадцать: отчищали лестничные пролеты, перебирали коробки, где дядя Саймон хранил свой хлам, по очереди залезали на приставную лестницу — заменить перегоревшие лампочки. Самая грязная работа — оттирание пятен с унитазов — делалась с тем же тщанием, что и самая интересная; эти четверо относились к дому, словно то был некий удивительный музыкальный инструмент типа скрипки Страдивари, припрятанный кем-то давным-давно. И вот теперь его наконец обнаружили и реставрировали с тихим восторгом и безграничной любовью. Никогда, наверное, я не видела Дэниела в таком прекрасном расположении духа: лежа на животе на полу кухни, в старых, потерявших вид брюках и шотландской рубашке, он красил плинтус, смеясь над какой-то забавной историей, которую рассказывал Раф, а Эбби, склонившись над ним, невольно щекотала его щеку своим конским хвостиком.

Дом - это еще один член их семьи. Их детище и любовь. Это тот самый родной домашний очаг, даже одна мысль об угрозе которому вызывает ярость и желание выдавить обидчику глаза. Их крепость, которая сама нуждается в защите. А защищаться есть от кого. И они готовы были делать это всеми доступными средствами – от кочерги до старого пистолета, найденного на чердаке.

С каждым днем Кэсс все больше привязывается к своим друзьям, к дому, к их образу жизни. Такая жизнь несет в себе большой соблазн провести в созерцательном блаженстве весь остаток своих дней. Забыть, что ты на задании и сделать эту жизнь своей повседневностью. Остаться с ними навсегда, остаться Лекси. Но микрофон под футболкой не даст забыть кто ты и зачем ты здесь. Необходимо выяснить, кто желал Лекси смерти и будут ли новые жертвы. Но понравится ли ей правда?

Психологию отношений Френч прописала детально и внимательно. А на заднем плане показала повседневную жизнь в Ирландии со многими ее проблемами. Офисное рабство, дорогое жилье, пробки, конфликт городских и сельских жителей.
По своей сути книга очень близка к «Тайной истории» Тартт. Обе хороши. Читала взахлеб, жадно, запоем, и, как следствие, неизбежное болезненное похмелье-расставание. Нет, мертвые, конечно, не возвращаются. В отличие от живых. К этой книге я точно вернусь.

Осталось отметить, что это вторая книга о Кассандре Мэддокс. Не повторяйте моей ошибки, если читать, то по порядку. Хотя связь с первой книгой очень поверхностна, сказывается только в упоминаниях об одной из операций, в которой принимала участие Кэсси. Если нет желания поближе познакомиться с героями, то совершенно спокойно можно читать как отдельную книгу.

Она сожрала меня заживо, эта книга. А ведь по сути нечто подобное я уже переживала, читая "Тайную историю" Донны Тартт. Как будто видела уже эти лица, слышала голоса и скрип лестницы в старом загородном доме, вдыхала аромат свежеприготовленного утреннего кофе и чистой рубашки Дэниела, пахнущей стиральным порошком. Узнавание, от которого мороз по коже, встреча со старыми друзьями в параллельной книжной вселенной, где всё могло бы быть по-другому, но не стало.

Их здесь тоже пятеро. Пятеро юных социопатов, отрешенных от реальности, объявивших свой маленький коллективный бунт против мира с его нормированным рабочим днём, километровыми пробками на дорогах, телевидением и интернетом, съёмными квартирами и ипотечными кредитами. Между ними всё та же прочная эмпатийная связь на уровне понимания друг друга с полуслова, полувзгляда, полужеста. Не друзья, нет, нечто большее. Семья, какой она могла бы быть в идеале. Утопия в чистом виде. И её невозможность. Отношения, обречённые изначально, потому что возведённое в абсолютную степень погружение друг в друга никогда не выдерживает испытания жизнью. Маленькие трещинки обязательно вырастут в разломы, разошедшийся шов ни за что не вернёт свою первозданную чёткость, а крохотная, на первый взгляд, червоточинка со временем сможет поглотить целую вселенную. И спаянные, казалось бы, непостижимым сплавом однажды рассыплются, как пуговицы по полу.

"Мёртвые возвращаются?" — детектив. И главная героиня романа — сотрудник полиции. Но даже она, видевшая и знающая больше, чем все четверо обитателей загородного особняка вместе взятые, не может устоять перед очарованием созданной ими идиллии. Потому что человек — не остров. И каким бы одиноким и неприспособленным к реалиям современного мира он ни был — всегда хочется найти себе подобных, своих по духу, тех, с кем не страшно, тех, с кем всё можно.

В общем-то именно это и попытался сделать Дэниел Марч, собрав вокруг себя группу необычных молодых людей, одиноких и по-своему несчастных, и разделив между всеми право владения старым, доставшимся ему по наследству домом. Вот только, выбирая "единомышленников", Дэниел многого не учёл, а самое главное — проглядел Лекси Мэдисон. Точнее увидел и поверил в неё, как в остальных, а Лекси между тем никогда не существовала. И когда сотрудники полиции нашли её тело в заброшенной сторожке, перед ними встало сразу несколько вопросов — не только, кто убил девушку, а и кто она на самом деле.

В отличие от Донны Тартт, внимание Френч приковано не к проблеме преступления и наказания как такового, её скорее интересуют отношения между персонажами, конфликт характеров, причинно-следственные связи, точки надлома, болевые узлы и то, как они затягиваются до момента, когда развязать уже нельзя — только разрубить. И хотя психологизма здесь хоть отбавляй, "Мёртвые возвращаются?" всё же другой роман, и при ближайшем рассмотрении его расхождение с "Тайной историей" становится очевидным. В какой-то момент он начинает казаться проще и легче "Тайной истории", что, впрочем, не делает его хуже. Просто акценты расставлены иначе, и проблема видится под другим углом.

Мне же теперь не даёт покоя операция "Весталка", надломившая Кэсси Мэддокс, ведь, как ни крути, именно от её последствий она бежала в объятия компании Дэниела, именно с ними пыталась справиться, кутаясь в запахи и звуки старого дома, именно от них лечилась улыбками Эбби, раздражительностью Рафа и смущением Джастина. Именно от них эти четверо и спасли её. Спасли, несмотря на цену, которую пришлось заплатить всем вместе и каждому в отдельности...

Так что и первый роман о Кэсси придётся теперь читать.

«Ад – это другие», цитирует классика один из персонажей, однако фабула этой книги утверждает: «И рай – тоже». Пятеро студентов литературного факультета въезжают в Дом, где создают собственное государство в государстве, страну Утопию, где есть и всегда будет лишь настоящее, а прошлое и будущее – под запретом. На первый взгляд, каждый из них – идейный нонконформист, но все они, в сущности, хотят всего трех вещей: свободы мысли, безопасности и общества друзей. Казалось бы, не так много, но как гласит старинная испанская пословица: «Бери все, что хочешь, говорит Господь, но заплати». Свобода мысли в стереотипном обществе – подрыв устоев и предательство, безопасность и стабильность в условиях социального упадка (и это на фоне экономического подъема) Ирландии – непозволительная роскошь, а в обществе друзей, как и в любом другом, неминуем раскол. Пятерка литературоведов по-настоящему счастлива в своем Доме, но, только приглядевшись, можно увидеть, какие угли бросаются в топку этого счастья, и чем за него приходится платить, ведь «цена — как лесной пожар, она способна меняться до неузнаваемости, и выбор не обязательно останется за вами».

Одну из них, девушку по имени Лекси Мэдисон, находят мертвой. Детективу Кэсси Мэддокс (знакомому читателю по предыдущему роману Френч – «В лесной чаще» ) кажется, что она попала в индийский фильм: убитая похожа на нее как сестра-близнец, которой у нее никогда не было. И что гораздо более странно, никакой Лекси Мэдисон тоже никогда не существовало – это вымышленный образ, придуманный для внедрения Кэсси в студенческую среду во времена ее работы под прикрытием. Та работа давно закончена, но снятая маска словно обрела собственную жизнь, и труп девушки с лицом Кэсси и документами на имя Александры Мэдисон, более чем реален. Бывший начальник предлагает детективу Мэддокс вспомнить былые времена и вновь сыграть роль Лекси, на этот раз, чтобы внедриться в закрытое общество четверых студентов и выяснить, имеют ли они отношение к убийству девушки. У Кэсси прирожденный талант к перевоплощениям, но в какой-то момент прекрасный мираж становится более реальным и куда более желанным, чем мир за окном Уайтторн-Хауса, а четверо еще вчера незнакомых студентов - самыми близкими людьми на планете. Начав жить чужой жизнью, она больше не хочет возвращаться к своей собственной, и, войдя в двери Дома, больше не хочет из него уходить.

Книга и в самом деле похожа на «Тайную историю» Донны Тартт, причем параллели можно проводить бесконечно, но Тана Френч слишком хороша, чтобы возникало желание в чем-то ее упрекнуть. К тому же, там, где у Тартт – психологический триллер, у Френч – то же самое, только с перламутровыми пуговицами самой настоящей прекрасно закрученной детективной интригой. Вопрос здесь не только в том, кто убил Лекси Мэдисон, но и кем она была на самом деле, ведь попытка полиции выяснить ее прошлое разбивается о множество масок. Или все же выражений одного лица? Френч вообще по-своему не уступает в мастерстве психологизма, в конечном счете, оказывается куда интересней «расследовать» характер Лекси, чем непосредственно ее прошлое, вплоть до великолепной финальной метафоры с табунами лошадей. Здесь куда меньше камерности, а тема эскапизма тесно переплетена с ирландскими реалиями. К тому же, там, где у Тартт – преступление и наказание, у Френч – столкновение характеров. У одной распад провоцирует чувство вины, у другой – изначальная несовместимость индивидуальностей, которая постепенно накапливается и неизбежно разрушает тонкий баланс в тесной группе. Каждый из них честно пытается вернуть былое равновесие, но это все равно что стоять на расколовшейся льдине и пытаться удержать руками расходящиеся края. Поначалу кажется, что пятеро студентов – как идеально пригнанные фрагменты одного паззла, но только фотография может навсегда остановить время на том моменте, где улыбающиеся люди абсолютно счастливы, жизнь же в итоге все расставит по-своему.