Глава 3
Дело, задуманное у восточного окна, обнаружилось

Свернув туда же, куда и отец с сыном, я огляделась по сторонам и увидела, что ко мне быстрым шагом направляется девушка в белом платье. Прищурившись, я долго всматривалась вперед. С удовлетворением обнаружила, что сегодняшнему дню суждено стать впечатляющим и фантастическим.

Девушка шла довольно быстро, несмотря на больших размеров живот, весь ее облик был полон легкости и изящества. Я снова достала веер Разгоняющий Облака и, взвесив его в руке, некоторое время размышляла, получится ли одним взмахом перебросить эту особу из Восточного моря в Северное? Но, взглянув на ее живот, я все же решила проявить милосердие и убрала веер.

Приблизившись ко мне, она рухнула на колени. Я попятилась, не желая принимать ее поклон. Девушка в замешательстве посмотрела на меня и поползла ко мне, не поднимаясь с колен. Мне пришлось остановиться. Подняв голову, она обратила взор на меня. Ее глаза были полны слез. Девушка почти не изменилась, лишь щеки стали круглее, чем были пятьдесят тысяч лет назад. Я задумалась: интересно, для нынешних небожителей красотой является худоба или они считают образцом пышнотелых красавиц? Вспомнив о прекрасной, по общему мнению, принцессе Люй Сю, ее изящной и хрупкой фигурке, я поняла, что все-таки красивыми считаются стройные девушки.

У меня есть дурная привычка: когда мне встречаются те, кто мне не нравится, я не могу удержаться, чтобы не высказать им все, что о них думаю. Остается только ущипнуть себя и тихонько напомнить: не стоит ничего говорить о ее телосложении. Нам с ней не доводилось встречаться уже несколько десятков тысяч лет, и, хотя я и испытываю к ней неприязнь, все-таки я старше. Поскольку она соблюдает церемонии, мне также не следует забывать о хороших манерах и говорить неподобающие вещи.

Она все еще смотрела на меня блестящими глазами, в которых стояли слезы. По моей спине пробежал холодок. Девушка вытерла лицо и, задыхаясь от плача, жалобно произнесла:

– Тетушка!

Тут самообладание покинуло меня, и я выпалила:

– Шао Синь, что с тобой? Почему ты так располнела?

Девушка остолбенела, ее щеки залил стыдливый румянец, в полном замешательстве поглаживая правой рукой выпирающий живот, она неуверенно промямлила:

– Я… Я…

Девушка бормотала что-то, пока наконец не поняла, что мои слова были лишь своеобразным приветствием, а не попыткой выяснить, по какой причине она приобрела столь пышные формы. Поспешив прижаться к земле и отвесив поклон, она промолвила:

– Только что… только что в саду разразилась буря, течение морских вод обратилось вспять, и я… я подумала, что, может статься, это веер Разгоняющий Облака, а значит, тетушка здесь. Я со всех ног бросилась сюда, и действительно, действительно…

Пока она говорила, слезы текли по ее щекам. Я не понимала причины ее слез, но они не вызывали во мне никакого отвращения. А ведь когда-то именно я преподнесла ей веер в качестве игрушки. Она тогда выздоравливала после тяжелого ранения и не чувствовала себя в безопасности. Я отдала ей веер Разгоняющий Облака, чтобы хоть как-то поддержать ее: «Если кто-нибудь осмелится обидеть тебя, взмахни веером, и твоего обидчика вышвырнет из Цинцю».

Она ни разу не воспользовалась силой веера, но относилась к нему как к драгоценности и всегда держала при себе. Однако, покидая Лисью пещеру, она почему-то не взяла его с собой. Когда змейка из Змеиного клана занимается культивацией, то, обретая человеческий облик, она становится невероятно прекрасной и храброй. Но Шао Синь оказалась исключением из правил. Скорее всего, потому, что ее жестоко обижали в детстве. Даже после того как ее выходили в Цинцю, она оставалась довольно пугливой. В то время во всем Цинцю никто, кроме меня и Четвертого брата, не мог подойти к ней ближе, чем на два чжана. Даже всеобщий любимец, старик Ми Гу: когда он пытался поговорить с нею, она убегала прочь.

Эта маленькая змейка воспылала нежными чувствами к Четвертому брату и сшила ему мешочек для благовоний в знак своей искренней любви. Но мой братец Бай Чжэнь, чурбан неотесанный, взял и передарил этот мешочек Чжэ Яню. Вернувшись, брат нарочно отыскал Шао Синь и сказал ей, что Чжэ Яню понравился узор, вышитый на мешочке, но цвет пришелся не по вкусу, так что не могла бы она расшить мешочек сиреневым? После этих слов Шао Синь чуть не расплакалась, ее глаза заблестели от непролитых слез. Удивительно, но позже она все-таки вышила сиреневый узор для Чжэ Яня. Однако после произошедшего стала еще более робкой и настороженной.

Позже Шао Синь сбежала со своим возлюбленным, Сан Цзи, который разорвал нашу с ним помолвку. Для меня по сей день остается загадкой, как эта маленькая трусливая змейка, никого не подпускавшая к себе, совершенно не испугалась Сан Цзи, да еще и согласилась убежать с ним?

Четвертый брат сказал, что нечего и думать об этом. Скорее всего, Сан Цзи, увидев молодую красивую девушку и воспылав к ней нежными чувствами, взял дубинку и тюкнул Шао Синь по голове, затем положил ее бесчувственное тело в холщовый мешок и сбежал.

В то время Четвертый брат вместе с Чжэ Янем работал над серией книг под названием «Исследование величайших любовных историй древних богов со времен сотворения мира». Основной мыслью этого написанного от руки трактата было то, что настоящая любовь всегда начинается с похищения.

Поразмышляв об этом, я решила, что, в конце концов, данный вывод был сделан благодаря накопленным за века знаниям. Хоть я и сомневалась, но все-таки пришлось поверить. Мне хотелось развернуться и уйти, но жалкий вид Шао Синь не позволял мне это сделать. Я увидела неподалеку каменную скамью. Глубоко вздохнув, я присела и обратилась к Шао Синь:

– Я не покидала Цинцю уже много тысячелетий. И никак не ожидала, что, оставив дом, сразу же встречу старую подругу. Без дела в храм не входят. Шао Синь, ты прекрасно знаешь о моем нежелании встречаться с тобой. Но вот ты здесь, стоишь передо мной на коленях. Наверняка тебе от меня что-то нужно. Мы уже давно знакомы, я твоя госпожа, а ты моя служанка. Когда ты выходила замуж, я даже не приготовила для тебя приданого. Что ж, самое время наверстать упущенное. Поэтому я выполню одно твое желание. Говори, чего ты хочешь?

Она с изумлением посмотрела на меня и произнесла:

– Я предвидела, что вы можете разгневаться на меня, но почему же не желаете видеть?

Я была немало удивлена, но после недолгого замешательства поняла, что в подобной ситуации мне не следовало так по-доброму разговаривать с этой особой. Моя реакция была вполне естественной. Однако как же деликатно донести до нее, что ее присутствие заставляет меня гневаться? Хороший вопрос.

Не дождавшись моего ответа, Шао Синь подползла еще ближе и затараторила:

– Тетушка, вы никогда не встречались с Сан Цзи. Вы говорили, что никогда не сможете полюбить его. Вы были бы несчастливы в браке. Сан Цзи любит меня, а я полюбила его. Тетушка, вы потеряли Сан Цзи, но, возможно, получили кое-кого получше. Принц Е Хуа в сто, нет, в тысячу раз лучше Сан Цзи, не правда ли? Ведь принц Е Хуа в будущем станет Небесным владыкой. Если бы я… если бы я лишилась Сан Цзи, у меня не осталось бы ничего. Я считаю вас проницательнейшей из бессмертных. Тетушка, вы вправе гневаться на меня за то, что я, не сказав ни слова, самовольно покинула Цинцю. Однако вы никак не можете гневаться за то, что я стала женой Сан Цзи. Разве вы не желали, чтобы я жила достойно?

Мы не виделись всего несколько десятков тысячелетий, когда же эта вечно мямлящая змейка успела стать столь красноречивой? Природа воистину удивительна, однако то, что делает время, удивительно вдвойне. И это достойно восхищения.

Я повертела в руке веер и, проведя рукой по его лицевой стороне, спросила:

– Шао Синь, ты же испытываешь ненависть к тем членам твоего клана, которые издевались над тобой там, в камышовом болоте?

Она с сомнением кивнула, не улавливая смысла моего вопроса.

– Ты, конечно же, прекрасно знаешь, что среди них были те, у кого и в мыслях не было издеваться над тобой. Но если бы они протянули руку помощи и встали на твою защиту, то могли бы и сами оказаться в роли жертвы. Так что им оставалось только подчиниться воле сильнейших и третировать самого слабого, верно?

Она снова кивнула. Подняв голову, я взглянула на нее и продолжила:

– Ты смогла бы простить тех, кто подвергал тебя унижениям?

Стиснув зубы, девушка покачала головой. Я почувствовала несказанное облегчение оттого, что мне удалось донести до нее основной посыл после столь длинного вступления, и смягчилась:

– Если так, Шао Синь, то поставь себя на мое место. Я не желаю видеть тебя, и этому есть разумное объяснение. Я богиня, но высокого ранга смогла достичь лишь спустя несколько десятков тысячелетий. Я прекрасно понимаю, что мои моральные качества и проницательность не вызывают доверия. Ты переоцениваешь мои способности, я не ведаю, что правильно, а что нет.

Она широко раскрыла глаза. Похоже, эту красавицу, которая вдобавок носит под сердцем ребенка, поразило, что даже я, высшая богиня, могу оказаться такой грешницей. Однако, когда я, опустив голову, посмотрела на свои ноги, мои глаза округлились от удивления. Неизвестно откуда появился Колобочек, который уже давно должен был покинуть этот сад. Мальчик тихонько потянул подол моего платья. На его маленьком личике читалось неодобрение.

– Почему матушка говорит, будто не ведает, что правильно, а что нет? Ведь матушка – самая мудрая бессмертная в мире.

Я долго хранила молчание, а затем с удивлением спросила:

– Ты что, из-под земли вылез, как Ту Синсунь?^[31]

Малыш, взглянув на кораллы за моей спиной, надулся.

Отец Колобочка, наследник Небесного престола принц Е Хуа, вышел из тени укрывавших его кораллов. Однако выражение его лица сильно отличалось от того, что я видела в прошлый раз. Принц с легкой улыбкой на устах медленно произнес:

– А я и не знал, что эта девушка – та самая Бай Цянь из Цинцю.

Меня охватила сильная дрожь. Как посмел какой-то юнец, которому едва исполнилось пятьдесят тысяч лет, назвать меня девушкой?! От негодования у меня по коже побежали мурашки. Немного помолчав, я все-таки ответила ему:

– Ну что вы! Я далека от предубеждений, но все же, учитывая, что я старше вас, принц Е Хуа, на девяносто тысяч лет, вам следовало бы называть меня тетушкой!

Мужчина с натянутой улыбкой парировал:

– А-Ли зовет вас матушкой, однако мне следует называть вас тетушкой? Хм, Цянь-Цянь, и какой в этом смысл?

Стоило мне услышать такое обращение, как меня снова начало трясти. Это уж слишком неуважительно!

Шао Синь взирала на нас, не осмеливаясь произнести ни звука.

Все происходящее ужасно смущало. Я давно оставила мирскую суету, и теперь эта ситуация, пусть даже и весьма неловкая, была как глоток свежего воздуха. Но сейчас взгляды всех присутствующих устремлены на меня, и мне непременно нужно как-то ответить. Откашлявшись, я сказала:

– В ваших словах, как и в моих, есть доля истины. Однако зачем вы подслушивали чужие разговоры, спрятавшись за кораллами?

Принц никак не отреагировал на мои слова, а вот мальчик, мигом соскользнув с моих колен и взволнованно указав на тропинку, скрытую за кораллами, принялся оправдываться:

– Мы не нарочно подслушивали. Отец сказал, что матушка захочет догнать нас, и мы поспешили обратно. Но, вернувшись, увидели, что матушка о чем-то разговаривает с госпожой. Поэтому нам пришлось повернуть назад.

Мальчик настороженно посмотрел на меня и спросил:

– Матушка, ты бросилась догонять нас, потому что тебе тяжело было расстаться со мной? Ты хочешь вернуться с нами в Небесный дворец?

Его умозаключения были неверны, и мне показалось, что лучше сказать ему об этом. Я уже собиралась было покачать головой, но отец Колобочка решительно кивнул и произнес:

– Да, твоей матушке тяжело расстаться с тобой.

Колобочек, издав радостный клич, с восторгом посмотрел на меня. Его глаза блестели, когда он задал заветный вопрос:

– Матушка, так когда мы вернемся в Небесный дворец?

Вместо меня на вопрос мальчика ответил его отец:

– Завтра же мы отправимся туда.

Колобочек снова вскрикнул. Он ни на миг не отводил от меня восхищенный взгляд. Его глаза заблестели еще ярче.

– Матушка, ты рада, что вернешься домой? Тебя же так давно не было дома!