В изложенной концепции Берельсона присутствуют три важных для нашего исследования момента. Во-первых, акцентируя внимание на влиянии общественного мнения на содержание массово-коммуникативного процесса, автор, с нашей точки зрения, описывает, как уже упоминалось, одно из необходимых условий осуществления деятельности массовых коммуникаций; во-вторых, указывает на тот факт, что тот или иной эффект информационного воздействия достигается посредством внедрения в общественное мнение оценок актуального события («слов», интерпретаций); в-третьих, говоря об интерпретациях администрации, переданных в официальных заявлениях, Берельсон так или иначе актуализирует проблему субъектов социальных интересов, чья система ценностей в виде оценок событий оказывает влияние на формирование общественного мнения.

Одновременно с Берельсоном тема ограниченного влияния массовых коммуникаций на аудиторию рассматривалась многими зарубежными учёными, одним из которых был У. Шрамм, разработавший концепцию всеобщей социальной ответственности: «существуют три влиятельные группы, способные при желании вносить изменения. Это – правительства, сами средства связи и массовая аудитория. Мы полагаем, что ответственность они должны разделить между собой»^[19]. Совместно с С. Сибертом и Т. Питерсоном У. Шрамм издаёт монографию «Четыре теории прессы» в которой авторы анализируют массовую коммуникацию с точки зрения выявления её социальной сущности и функций. Для ответа на вопрос, почему пресса такая, какая она есть и почему в разные времена и в разных обществах она служит разным целям, авторы предпринимают широкий анализ этого явления, взятого в исторической перспективе, и приходят к заключению, «что пресса всегда принимает форму и окраску тех социальных и политических структур, в рамках которых она функционирует. В частности, пресса отражает систему социального контроля, посредством которого регулируются отношения между отдельными людьми и общественными установлениями. По нашему мнению, понимание этих аспектов общества является основой для любого системного понимания проблемы прессы»^[20]. С нашей точки зрения данный вывод является чрезвычайно важным для исследования массовой коммуникации как вида регулирующей социальной деятельности в системе общества в целом.

Авторы формулируют четыре теории прессы, характерные различным историческим периодам и различным социально-политическим организациям общества – авторитарную, либертарианскую, социальной ответственности и советскую коммунистическую теорию. При этом две последние являются разновидностями двух первых, которые авторы считают основными. В каждой из четырёх выделенных теорий проблема ответственности прессы определялась социально-политической структурой того общества, в рамках которого функционировала пресса, иными словами, тип общества предопределял тот или иной тип прессы. Авторам наиболее близка либертарианская теория, которая в двадцатом веке под воздействием изменившихся социальных реалий (концентрация и монополизация средств массовых коммуникаций) находит своё продолжение в теории социальной ответственности. Основной её постулат сводится к тому, что «пресса, которая при нашей (американской – Т. Н.) системе правления находится в привилегированном положении, обязана нести ответственность перед обществом, выполняя определённые важные функции массовой коммуникации в современном обществе»^[21]. Однако авторы, подробно рассмотрев процессы формирования как самой концепции, так и социальных условий этого формирования, апеллируя к различным кодексам поведения тех, кто имеет отношение к средствам массовой коммуникации, тем не менее, не смогли дать ответ на самые главные, с нашей точки зрения, вопросы: почему, исходя из каких социальных законов, кроме юридических, пресса должна нести некую дополнительную ответственность перед обществом, что вообще означает ответственность перед обществом и кто является субъектом, определяющим меру подобного рода ответственности? В нашей работе мы ещё вернёмся к концепции социальной ответственности, которая, по мнению ведущих отечественных исследователей массовой коммуникации, отмечающих её достоинства, тем не менее, испытывает трудности в осуществлении, причины которых очевидны и заключаются в том, что теория социальной ответственности «базируется на добровольном согласии владельцев и издателей на уступки журналистам и обществу, на ограничение своих прав. Именно поэтому эта теория так и не стала доминирующей…»^[22].

В последние тридцать лет двадцатого столетия исследования массовых коммуникаций развивались в нескольких направлениях, но всем им был свойственен возврат к идее о максимальном, или, по крайней мере, значительно большем, нежели отмечалось в исследованиях 40–60-х годов, влиянии массовых коммуникаций на сознание массовой аудитории^[23]. Одним из ярких представителей этого периода является Герберт Маршалл Маклюэн, разработавший, так называемую, «теорию средства».

Основа концепции Маклюэна заключалась в том, что все прогрессивные этапы в развитии общества он причинно обусловливает развитием технических средств информационных связей^[24]. «Средство есть сообщение» – главный тезис концепции Маклюэна, считавшего, что в зависимости от того, каким средством или по какому (с технической точки зрения) каналу передана информация, зависит восприятие аудиторией как самой информации, так и действительности, описываемой ею. Каждое средство информации, используя только ему одному присущий специфический язык и методы актуализации информации, формирует тем самым и сам характер информации, который соответственно влияет на восприятие мира. Из этого автор делает вывод о том, что технические средства коммуникации играют определяющую роль в формировании мыслей человека, ибо они структурируют его опыт и определяют его мнение об окружающем мире. Особенную, ведущую роль в современном мире автор отводит телевидению как «сообщению». Он отмечает его мозаичность, которая определяется, во – первых, двухмерностью телевизионного изображения, требующей от сознания зрителя постоянной работы по структурированию определённого образа, во-вторых, мозаичность заключается в самом характере подаваемой информации, объединяющей на телеэкране одновременно различные времена и пространства. Мозаичности восприятия телевизионных передач способствует также тематическая всеохватность, когда вместо логически развивающегося сюжета зритель видит бесконечное количество быстро сменяющихся эпизодов и отдельных фрагментов, при этом часто о конечном результате события аудитория узнаёт в самом начале рассказа о самом событии. Телевидение, охватывая своими сетями всю планету, постепенно превращают человечество в «глобальную деревню», в своеобразный «глобальный театр», где у каждого – своя роль, распределение которых является прерогативой телевидения. Маклюэн абсолютизирует роль телевидения в управлении современными социокультурными процессами и считает, что «мы уже в пределах видимой досягаемости мира, который будет автоматически контролироваться… Теперь можно будет держать под контролем эмоциональный климат целых культур точно также, как у нас стало кое-что получаться с поддержанием равновесия мировой рыночной экономики»^[25].

Исследователи творчества Маклюэна критикуют его за абсолютизацию воздействия технических средств массовых коммуникаций, за то, что он не считает эти средства нейтральными при передаче информационных сообщений, хотя практически никто (особенно психологи), в принципе, не отрицает того факта, что сообщение, переданное по разным информационным каналам, по-разному психологически воспринимается аудиторией. Ещё до Маклюэна Лассуэлл в своей, ставшей классической, схеме коммуникативного акта выделил звено «По какому каналу прошло сообщение», обратив, таким образом, внимание на важность средства коммуникации. На наш взгляд, методологический просчёт Маклюэна заключается в том, что он наделяет само средство качествами субъекта. Средство в процессе массово-коммуникативного воздействия действительно не нейтрально, но только в том, оговоренном нами, смысле, что различные средства, в силу различных своих технических характеристик, по-разному влияют на восприятие информации и, в конечном счёте, на конечный результат воздействия.

Представим себе, что кому-то нужно преодолеть расстояние в N километров за X часов. В зависимости от того, каким средством передвижения – велосипедом или автомобилем – он будет пользоваться, зависит многое: успеет ли он к намеченной цели в срок, сколько для этого потребуется затратить сил и т. д. Аналогичной выглядит ситуация в процессе массово-коммуникативного воздействия на аудиторию: у телевидения таковых возможностей несравнимо больше, нежели, например, у еженедельной газеты. Иными словами, в процессе достижения цели от средства зависит многое, при этом оно нейтрально только в одном – в системе целеполагания, ибо выбор цели – это исключительная прерогатива субъекта той или иной деятельности. В этом плане конечный результат – это достигнутая цель, поставленная субъектом. Таким образом, могущество телевидения – это могущество не технического канала, а того, в чьих руках он находится. Говоря о том, что при помощи телевидения можно будет контролировать целые культуры, Маклюэн, на наш взгляд, вряд ли предполагал, что этот контроль может осуществлять куча проводов, антенн и телеэкранов, а не люди, стоящие за всем этим, то есть субъекты, в чьи интересы входит контроль за мировыми культурами.

Во второй половине двадцатого столетия наряду с социологическим анализом массово-коммуникативной деятельности получил распространение структуралистский подход, то есть анализ массовых коммуникаций с позиции лингвистической парадигмы. Структуралисты сформулировали теоретическую модель объяснения мира на основе абсолютизации языковых структур, которые, по их мнению, обладали системообразующими функциями и осуществляли управление различными информационными потоками, циркулирующими в обществе. Структурно-языковые процессы были признаны господствующими в процессе формирования типов сознания, норм поведения и образцов культуры. С точки зрения автора этой концепции – Терри Иглтона – любые объекты социальной действительности «мифы, фильмы, литературные тексты, спортивные матчи, экономические формации и даже ресторанные меню – могут стать материалами для структуралистского анализа», если к ним подходят как «к знаковым системам или «текстам», для трактовок которых применяются соответствующие концепции (код, грамматика, синтаксис), извлечённые из науки о языке»^[26]. В этом ключе структуралистами делается вывод о причинах влияния на массовую аудиторию информации, распространяемой по каналам массовой коммуникации и воздействующей на людей посредством определённых языковых структур, формирующей в восприятии человека представление о том или ином типе культуры.

Акцентируя внимание на особенностях языкового влияния коммуникации на аудиторию, структуралисты исследовали важнейший с точки зрения лингвистики и психологии пласт массово-коммуникативного воздействия, однако абсолютизация формы информации в ущерб её содержанию явилось основанием для критики данной концепции учёными различных направлений в исследовании массовых коммуникаций.

В шестидесятых годах группой учёных во главе с Джорджем Гербнером были проведены исследования в направлении, противоположном структурализму – это были исследования содержания телевидения как канала массовой коммуникации. Определяя отношение аудитории к телеинформации как потребительское, авторы разрабатывают «теорию культивирования», согласно которой постоянный просмотр телесообщений приводит к выработке у аудитории искажённых представлений о социальной реальности. Этому способствует тот ракурс, который навязывается выпусками новостей, кинофильмами и различными развлекательными передачами. Телевидением культивируется не просто взгляд на мир. Воздействуя на сознание общества, телевидение культивирует различные социальные роли и ценности^[27]. Это происходит посредством той селекции идей, которая проводится телевидением с целью наиболее полного воздействия на аудиторию. Содержание ценностей, культивируемых телевидением, внедряемых и закрепляемых при помощи последнего в общественном мнении, Гербнер связывает с развитием общей структуры социальных отношений того или иного общества, а также с типом и уровнем развития индустриальной организации и контроля. В своих работах авторы «теории культивации» указывают на актуальную в сегодняшней российской действительности проблему – культивацию посредством телевидения насилия и агрессии, которая формирует у массовой аудитории культ страха и желание подчиниться силе, что, с точки зрения авторов, является историческим инструментом социального контроля.

«Теория культивации» нашла своё продолжение и развитие в трудах последователя Гербнера, голландского учёного МакКуэйла, который поддерживает методологический принцип Гербнера, основывающийся на обосновании культивационной роли телевидения, формирующей общественное мнение и образ жизни современного общества. Он отмечает, что деятельность массовых коммуникаций протекает не стихийно, большую роль в этом процессе играют политические и идеологические факторы, актуализирующиеся в массово-коммуникативном воздействии на аудиторию и исходящие вовсе не из потребностей аудитории. МакКуэйл пишет: «На различных уровнях социальной жизни, от деревни до государства, наблюдается усиление требований, заявляемых от имени культурной автономии или государственной целостности, которым также угрожают тенденции современного развития средств массовой коммуникации. Говоря кратко, институты массовой коммуникации не отражают культуру и условия жизни целевой аудитории и могут оказывать негативное влияние на язык и подрывать культурную идентичность в результате транснациональных потоков содержания»^[28].

Одним из активных сторонников точки зрения о доминирующем влиянии массовых коммуникаций на общественное мнение является немецкий социолог Э. Ноэль-Нойман, разработавшая концепцию «спирали молчания». В основе её теории лежит анализ взаимосвязи массовой и межличностной коммуникации, опирающейся на соотнесение индивидом своего мнения с мнением других людей^[29]. Автор считает, что из боязни одиночества каждый человек стремится присоединиться к мнению своего окружения, ведущую роль в формировании мнения которого играют средства массовой коммуникации. Они актуализируют ту или иную тему, расставляют те или иные акценты и, тем самым, определяют доминирующую на каждый конкретный момент времени ту или иную точку зрения. Так как массовые коммуникации навязывают определённую точку зрения по поводу конкретных событий или процессов, то она постепенно замещает собственные представления индивидов по этому поводу.

Ноэль-Нойман полагает, что между средствами массовой коммуникации, аудиторией и социальной структурой общества существует определённая взаимозависимость, заключающаяся в том, что наряду с социальными группами и индивидами СМК являются полноправным компонентом любой социальной ситуации. Индивиды и группы попадают во всё возрастающую информационную зависимость от СМК в силу необходимости, возникающей при ориентации в тех или иных окружающих их социальных ситуациях. Степень этой зависимости определяется двумя факторами: во-первых, уровнем нестабильности общества и, во-вторых, положением массовых коммуникаций среди других источников информации. Чем менее стабильно общество, тем больше его потребность в массово-информационном ориентировании, способствующем процессу установления приоритетов и ценностей. При этом, чем выше уровень развития массовых коммуникаций, тем большее значение они играют в отдельных социальных процессах и в развитии общества в целом, и, тем самым, во всё большую зависимость от них попадает массовая аудитория. Сформулированные теоретические положения Ноэль-Нойман подтверждала результатами эмпирических исследований общественного мнения, которые в течение многих лет проводились ею в ФРГ.

Подводя итог обзору некоторых направлений и концепций в зарубежных исследованиях массовой коммуникации, следует отметить, что в процессе анализа сферы деятельности массовой коммуникации различными зарубежными учёными было акцентировании внимание практически на всех сторонах и проблемных моментах данного социального процесса, чему, вероятно, способствовала более разработанная (по сравнению с исследованиями отечественных учёных) собственно социологическая теория, дающая возможность наиболее эффективного развития социологии массовой коммуникации.

Развитие социологии массовой коммуникации в отечественных исследованиях. Если отечественная социология коммуникации развивалась в основном в рамках психологии и лингвистики, изучающей языковую коммуникацию, то социология массовой коммуникации развивалась в двух направлениях: во-первых, в направлении социометрии, то есть велись исследования общественного мнения и социальных общностей как сфер, на которые непосредственно оказывает влияние деятельность массовых коммуникаций (Б. А. Грушин, Б. М. Фирсов, В. А. Ядов, Т. М. Дридзе и другие); во-вторых, в направлении разработки теоретических аспектов массовой коммуникации. Первое направление, исследующее массовую аудиторию, является достаточно разработанным как с точки зрения методов исследований, так и с точки зрения значимости результатов для последующего анализа социальных процессов. Однако изучение конкретных проявлений общественного мнения не полностью относится к социологии массовой коммуникации в строгом значении этого понятия, а относится также к статистике и социометрии, которая, несомненно, имеет точки пересечения с социологией массовой коммуникации, но не совпадает с ней.

Реализации этой задачи в большей степени соответствует второе из ранееобозначенных направлений в развитии социологии массовой коммуникации, которое осуществлялось в основном в русле наук, изучающих журналистику. Это предопределило содержание, формы, уровни и категориальное наполнение данного научного направления социологического знания.

Одним из актуальных вопросов, ответ на который пытаются найти исследователи массовой коммуникации, является вопрос о роли массовой аудитории, то есть в каком качестве она выступает – в качестве объекта или субъекта информационного воздействия?