Мы послушно поплелись рядом с ним. Мне теперь было даже немного забавно вспоминать, как обе перепугались. Но взгляд подруги на демона мне совсем не нравился – она по понятной причине сейчас к нему расположена, он силен и способен здесь стать настоящей опорой, даже его ругань звучала с заботой о ее же положении. Если даже я ему была бесконечно признательна, что не бросил нас обеих на произвол судьбы, то для девицы, которая вообще ни на кого не могла положиться, Аштар стал воплощением образа светлого героя. Но он не светлый и никогда светлым не станет. Это не та возможность, которую она так жаждет отыскать.

Я усиленно перетягивала его внимание на себя:

– Аштар, ты на самом деле меня натолкнул на мысль. У меня, в отличие от Мариты, расписание совсем не загружено, я утром в первицу побегу к директору и попрошу записать меня в класс по основам боевой защиты. Чтобы хотя бы в другой раз палкой могла треснуть как следует! Ах да, и кричать в случае беды буду не охрану, а тебя по имени – так буду надрываться, что ты даже из Радожки расслышишь!

– Хорошая идея, Айса, хоть чем-то полезным обернется этот вечерок, – пробурчал он недовольно.

– Слушай, мне учительница недавно сказала, что у меня есть капля демонской магии. Мог ли твой отец ее вдохнуть?

– Да, возможно, – он с любопытством глянул на мое лицо. – Что не пошло в тонкость талии и густоту волос, улетело в силу. Но слишком не радуйся – эта искра истлеет через некоторое время. Хватит ее, самое долгое, как раз на твою учебу.

– Эх, жаль, – деланно вздохнула я. – А то могла ведь стать непревзойденной поварихой!

Я это просто так ляпнула – шутки ради. Но Аштар от этой темы оттолкнулся и припомнил кое-что другое:

– Ты ведь знаешь, что одна из столовских поварих – уроженка твоего Имельского княжества? Она тут вроде с молодости пристроена.

– Нет, я не знала… То есть нас здесь четверо из одной Окраины, и двое вообще из имельских – это почему-то приятно!

Он безразлично пожал плечами:

– Я просто к слову вспомнил. Ты же и ее княжна тоже, а выросла, наверное, среди старых нянек. Так что если захочется поныть над своей судьбой на толстом животе – будешь знать, куда бежать.

Мне не нравились его насмешки, но сын моего жениха, наверное, мог разговаривать со мной как угодно. А я, невеста его отца, тоже так могу?

– Благодарю за совет. Но ведь и ты княжич – тоже у толстых нянек на животах в детстве ныл?

– Нет, Айса, я с ними делал совсем другое, – он улыбнулся многозначительно. – Демоны в этом смысле очень рано взрослеют.

Меня от представления перекосило. Какой же он все-таки неприятный тип.

Но Марита в комнате долго молчала, а потом начала весьма осторожно:

– Знаю, что ты скажешь, Айса, но ведь это ничего, если Аштар мне совсем немножечко нравится?

– Ничего, – соврала я. – Это нормально – перепутать благодарность с симпатией. Когда немного остынешь, когда поймешь, что далеко не все вокруг враги, тогда тебе и Аштара станет проще воспринимать. Я не знаю, кто тебя спасет от Зохара, но это точно будет не его сын.

Она вздохнула и засела за книги.

* * *

Назавтра после обеда мы решили посидеть в библиотеке, твердо намерившись последовать совету Аштара и избегать безлюдных мест. Некоторые книги выдавали в комнату, но некоторые, особенно древние издания, можно было смотреть лишь в читальном зале. Там мы и засели, поскольку у Мариты были серьезные проблемы с разбором старого написания некоторых букв. Умение воспроизводить такие же завитушки ей вряд ли пригодится, но при чтении она точно должна понимать разницу между похожими знаками. Потому подруга шепотом читала, а я только слушала и объясняла значение некоторых вышедших из обихода старых слов. А когда Марита отдыхала, мы болтали тихонько о своем, чтобы другим не мешать.

– Ну что, Айса, нашла ты свою землячку?

Я еще не успела ей поведать об утренней встрече с поварихой, рожденной в моем княжестве, и сейчас принялась за рассказ:

– Нашла. Сегодня в перерыве между уроками в столовую забежала, и там мне ее вызвали. Не соврал Аштар – Тайша действительно из имельских, а сюда на работу поступила уж лет двадцать назад. Она давно замужем, растит с добрым мужем деток, богов за мир и спокойствие благодарит. Но мы на бегу пообщались, она почему-то спешила по делам. Странная какая-то встреча.

– И верно, какое оскорбление! – засмеялась Марита бесшумно. – Ты хоть представляешь, сколько у поварихи дел?

– Представляю, – подумав, я согласилась. – Просто для меня она почти как родная, раз мы с ней по одной земле ходили. Но у Тайши такого же чувства не возникло. Она, конечно, поклонилась мне и сударыней назвала, но никакой душевности я за ней не заметила, на вопросы мои она отвечала быстро и суховато. Да ведь она и сама ко мне не прибежала, а местная работница точно должна была услышать, что ее княжна сюда на учебу приехала! Как думаешь, это и есть мой недостаток, что я в любом человеке родню пытаюсь рассмотреть?

– Другой у тебя недостаток, – с усмешкой успокоила подруга. – Ты совсем в жизни не разбираешься, только в этих своих науках. Ты кто для нее? Маленькая княжна из каменного замка? А она была простой девкой, которая жизнь в Седьмой Окраине вспоминать не хочет, раз оттуда вырвалась. Удивительно, и почему она сразу же не записалась в твои тетушки?

Я иронию оценила, но припомнила еще кусочек утреннего разговора:

– Не так уж плоха была ее жизнь на родине. Она из семьи свободных торговцев, не крестьянская, потому уехала в Центрину и решила попытать счастья здесь. Но про мать мою заговорила… – Я подумала и продолжила неуверенно: – Знаешь, она даже улыбнулась как-то теплее, иначе, чем мне, и говорит, что все еще вспоминает доброту прекрасной княгини. Тайша мою мать видела-то пару раз, но почему-то прониклась. Представляешь, как мне странно слышать о любви княгини Имельской к простым людям, хотя я, ее родное дитя, той любви на себе не испытала?

Марита пожала плечами:

– Ну, может, княгиня ей или ее семье чем-то помогла. Ведь ты сама описывала, что твои родители справедливы к своим людям, так почему тебя уважение бедноты к ним удивляет? Или ты теперь до конца своих дней будешь мечтать об одобрении своей холодной мамаши? Вон, даже к столовской кухарке взревновала! Забудь уже, Айса, не было той любви и не будет. У тебя впереди лишь мрак и боль в счастливом замужестве. А если выкрутишься, то лучше другому человеку свою преданность подари – не матери, которой ты не нужна.

Что-то про то же, но другими словами, пыталась объяснить мне и старая нянька. Как будто человеку непременно нужно кого-то любить, о ком-то заботиться и тем скрасить даже самые серые дни. Но я поинтересовалась:

– Кому же?

Подруга тут же нашлась:

– Мне, например! А как иначе? Я-то, может, и не Имельская княжна, зато родителями очень любимая. Я нелюбимой теперь быть не умею! Потому я тебе тоже нужна. Не меньше, чем ты мне.

И смеется так, лиса рыжая, как будто заполучила уже полностью мою дружескую любовь. Но я лишь кивнула и прибавила в тон материнской холодности:

– Пиши дальше, Марита! А то так и не научишься идеальному письму. Я-то как раз Имельская княжна, потому прослежу, чтобы моя дорогая подруга сделалась безупречной во всем!

* * *

Студентов вокруг было много – самые усердные предпочитают заниматься в библиотеке. Кто-то из них тихо разговаривал, а возле стены девчонки над чем-то посмеивались. Но я этого незначительного шума не замечала до того момента, как он одномоментно стих до абсолютной тишины. Но ощутив, встревоженно вытянула голову, не понимая сразу, что происходит.

– А вот и она! – я услышала знакомый голос сзади, хотя его не узнала.

Но обернувшись, поняла причину всеобщего молчания. Многие студенты из простых – и кому-то тоже выпала первая в жизни возможность увидеть собственными глазами драк-шелле. А те шли именно к нам и, похоже, именно обо мне весело воскликнул Майер. Он же подошел первым и рухнул на стул напротив, уставившись на Мариту.

– Ого-о-о, – протянул он. – Ничего себе какая! А это, случайно, не та самая соседка-злодейка? Привет, заячья княжна!

Марита, как и я, глядела на него во все глаза. И так разволновалась, что снова забыла про свое выскакивающее «шо»:

– Шо происходит, Айса? Почему я злодейка?

Майер от выговора не усмехнулся, но удивленно вскинул темные брови.

– Глянь только, Эл, какая девица! Видимо, не из благородных, но с такой длиной ресниц мне лично плевать, – он не сводил с нее восхищенных глаз: – Ну-ка улыбнись – и я паду к твоим ногам.

Марита не улыбнулась, а засуетилась, не зная, что в такой ситуации делать. Меня тоже выбила из колеи неожиданная встреча. Но Марита сообразила первой – все же бесконечные тренировки сказываются. Она вскочила на ноги, присела в книксене – получилось почти идеально, и произнесла с волнением:

– Добрый день, милорды.

– Садись ты, садись, – коснулся ее плеча Элвин и сам тоже занял стул рядом с другом. – И не шуми так, здесь все-таки библиотека.

Ну да, как будто книксен произвел намного больший фурор, чем их появление! Я тоже заволновалась, но почему-то рада была видеть обоих – мне наша первая встреча пришлась по душе, и от второй я ничего плохого не ждала. Особенно когда Майер так неприкрыто восхищался моей подругой – так же, как делал бы любой молодой человек:

– Хороша, а?

– Хороша, – намного спокойнее согласился с ним Элвин и почему-то глянул иронично на меня. – Так это и есть твоя соседка, княжна? Именно она трогала мою вещь?

– Да! – опомнилась я. – Позвольте представить, это Марита! Милорд, она действительно один раз взяла перстень в руки.

– Слушай, княжна, давай начнем обходиться без «милордов», – попросил он.

А как мне к нему обращаться? По имени? Вряд ли – он так бы и сказал. Или последовать его примеру: раз он зовет меня княжной, то я должна говорить «драк-шелле»? Звучит как-то глуповато. Вот только в ту секунду я поняла смысл вопроса учителя на первом уроке – как ко мне обращаться. Видимо, такая проблема встает в подобном заведении нередко. Вот преподаватели и застраховывают себя сразу, чтобы милорда «милордом», а сударя «сударем» называть, не рискуя ошибиться.

Он тем временем подался немного вперед и знакомо принюхался – повел носом от меня к Марите, прикрыл на мгновение глаза и выдал:

– Моей вещью от вас уже не пахнет, но странно, что отчаянье осталось. Кстати говоря, у вашего отчаянья одинаковый запах, это довольно забавно. Не объясните? Мне просто интересно.

Мы с Маритой переглянулись, разинув рты. И нам как раз расшифровка не была нужна – у нашего отчаянья, которое никогда до конца не отпускает, действительно одинаковая горечь. Оно пахнет старым демоном, о котором даже на секунду не забудешь. И я снова посмотрела в желтые глаза с вертикальными зрачками прямо, чтобы ответить почти с иронией:

– Ваш друг дал самое точное определение нашему отчаянью в прошлый раз, он назвал его «гниющим пнем».

Но моя шутка не нашла отклика в глазах Элвина:

– Нас это не касается. Но нужно поговорить и желательно в моих покоях. Если здесь есть сильные маги, то не хочу, чтобы они услышали наш разговор.

Драк-шелле встали и направились к выходу, не сомневаясь, что мы последуем за ними. Однако мы обе не вскочили сразу же, я вцепилась в локоть Мариты и быстро зашептала:

– А вот это настоящая возможность выкрутиться! Настоящая, без дураков! Если ты понравишься кому-то из шелле, то он спокойно выкупит тебя у Зохара! Или просто скажет: «Забираю» – и на том твоя проблема решена! Я не знаю точно, как это у них делается… Но послушай, Марита, только не сдайся ему, пока он это условие не выполнит, иначе можешь просто угробиться ни за что! Сначала попробуй его осторожно очаровать…

Но подруга мое воодушевление встретила скептически:

– Ага, я тебе могу дать тот же совет! Иди и очаровывай! Понимаю, ты княжна, тебе не по статусу кого-то ублажать или делаться постельной утехой, но любой из них красив, молод и в тысячу раз приятнее твоего жениха! Сама-то готова раздвинуть ноги ради свободы?

– Я? – меня вопрос обескуражил. – Даже не знаю… Будь у меня твоя красота, я бы точно об этом подумала. А так…

– Вот-вот, толкаешь меня на то, чего сама боишься, Айса! А ведь я тоже боюсь – вдруг спрошу, а он откажет, да еще и Зохару сообщит о моей распущенности? Если бы знать наверняка, что не обидит, что выкупит, что когда надоем, отпустит, а не прибьет, как делает наш великий князь… Я бы тогда хоть обоих ублажала и еще благодарила бы за подарок судьбы!