Я не заорала только потому, что боялась привлечь внимание многократно упомянутых гак. Существ этих я пока себе и представить не могла, но если они хоть чуть менее приятны, чем остальные существа в этом мире, то я предпочту отложить знакомство. А Тайишка все ныла и ныла:

– А теперича что? Ежели до утра дотянем, то куды потом? В срамной рубахе в столицу явимся? Да я лучше туточки помру, чем такой стыд пережить.

– Вот и помри.

– Вот и помру!

– Помри!

– Ой, вспомнила! У меня ж хозяйка есть… А если мы к ней придем, все честь по чести объясним? Оль!

– Это та самая дура набитая, что тебя на лошадь усадила?

– Ну да!

– Я не знаю, что тебе на это ответить.

– Так пошли к ней!

– У тебя какая-то особенная форма дебилизма, Танюх? Она тебя меньше суток назад угрохала! А мы сейчас явимся такие: «Здрасьте, мадам! Мы настолько невменяемы, что даже после смерти явились служить вашей дурости! Не, а вы чего сразу в обморок-то?»

– Что же делать, Оль? – та принялась рыдать еще усерднее.

– Выживать, Танюх. Как только с этим справимся, то начнем искать способ меня отправить домой, а тебя при этом не убить.

– Так это нам к некроманту и надо! – снова оживилась она.

– Я сказала – сначала выживать. У тебя со слухом плохо?

Она не ответила, тоже уловив в стороне шорохи. Где-то очень далеко захрустели ветки, и звук приближался. Я вскочила на ноги, надеясь, что это просто Эльрик нас отыскал – с ним я попытаюсь справиться опять. Но Тайишка убивала надежду на корню:

– Гака! Точно говорю тебе – гака!

– Что еще за гака? – я созрела, чтобы задать этот давно животрепещущий вопрос.

– Вечно голодный дух! Очень быстрый и очень сильный. Против гаки только с огнеметом устоять можно. Она сожрет нас, Оль…

Здорово. А у меня еще и руки за спиной связаны. Может, попытаться сбежать? Определение «очень быстрая», правда, смущало. И точно. Звук нарастал вихрем – еще несколько секунд назад звучавший издалека, он теперь слышался совсем рядом. Как разгоняющийся сквозь заросли самолет, в самом деле. И еще через мгновение я увидела…

Тварь затормозила в трех шагах от меня и улыбнулась. Она действительно улыбалась самой настоящей человеческой улыбкой! И ничего, что передвигается на четвереньках, какими-то резкими прыжками. И ничего, что на ее теле нет одежды. Гака была человеком! Изуродованным жуткой гримасой, совершенно лысым, но человеком! Это зрелище оказалось самым страшным из того, что я успела повидать. Чудовище должно оставаться чудовищем! И уж точно не должно улыбаться…

Когда тварь начала медленно передвигаться вперед, я не выдержала. Сорвалась с места в сторону, даже не думая о том, что убежать не смогу. Возможно, наоборот – только спровоцирую в ней азарт. Но и оставаться на месте я не могла. Расслышала за спиной леденящий душу гогот. Заметив впереди огонь, рванула туда. Перепрыгнула через голубое сияние, остановилась и заозиралась в поисках людей. Облегченно выдохнула, когда увидела Эльрика. Он не выглядел ни испуганным, ни запыхавшимся. Даже руки на груди сложил, чтобы дополнить самоуверенный образ. Оглянулась – гака, натолкнувшись на светящуюся полосу, обреченно заныла. Принюхалась. Потом поползла вдоль. Эльрик вскинул руку и повел ее по воздуху – как если бы пальцами рисовал – и полоса голубого огня потянулась дальше. Он приблизился ко мне и замкнул окружность. Судя по тому, что гака перестала улыбаться и теперь нервно подпрыгивала, преодолеть эту преграду ей было не под силу.

– Как ты меня нашел? – я задыхалась.

– Я на мага учусь, выпускной класс. Считай, что тебе очень повезло с этим.

Хватило лишь одного взгляда на тварь, чтобы желание съязвить пропало. И ведь я не боялась смерти – наоборот, даже рассчитывала, что этим и выпутаюсь из неприятностей. Но когда смерть – да еще и с человеческой улыбочкой – совсем рядом ходит, то думать о преимуществах гибели не получается. Да и не слишком хочется быть… сожранной. Это уж совсем неправильная смерть.

– Ты можешь ее убить, Эльрик?

Он тоже оглянулся на тварь, пожал плечами.

– Ранить точно смогу. Она этого огня сильно боится. Но пока орать будет, другие сбегутся.

– И что нам тогда делать?

– Ничего. Спокойно спим до утра. Она или вовсе уйдет, или при свете дня станет слабее – тогда я с ней уж легко справлюсь. И потом мы идем к некроманту.

– Нет!

– А-а… Ну, тогда я утречком ухожу, а тебя туточки оставляю. Ты со слабой гакой справишься?

Меня обуревала злость:

– Развяжи мне руки!

– И что, думаешь, это поможет? – он снова смеялся. Да что он за человек такой – что бы ни случилось, постоянно хохочет?

Я не стала на этот раз приглядываться к оскаленным зубам твари:

– Руки развяжи, потому что мне больно. И застой крови может случиться. Ты меня своему некроманту с ампутированными кистями поведешь?

Он недоверчиво нахмурился:

– То есть ты согласна?

– То есть ты не оставил мне выбора.

Эльрик удовлетворенно кивнул, вытащил из сапога маленькое лезвие и разрезал веревки. Растирая онемевшие запястья, я уселась на землю:

– И что теперь?

– Спи теперь, чужестранка. Спи. Гака в круг не пройдет, а огонь не даст замерзнуть.

Сам тут же улегся на землю, подоткнул руку под голову и уже через пару минут засопел. Я попыталась не обращать внимания на подвывающую всего в двух шагах тварь и тоже легла. Холодно и неуютно, но до смерти тут вряд ли обмерзнешь. Прикрыла глаза. Тайишка словно только что появилась – до сих пор сидела бесшумно:

– Спасибо, Оль! Ну, что спасла нас обеих… Некромант поможет! А если он злым окажется, тогда уж с чистой совестью и помрем.

– Ты спятила? Я этому гаденышу лапшу на уши вешала. Он нас отсюда вытащит, потом снова сбежим.

– Это ты спятила!

– Заткнись! Знаешь, Танюх, для той мямли, которой ты являешься, ты слишком много говоришь!

– Я просто жить хочу… – проблеяла моя подселенка и снова захныкала.

Я в ответ лишь зубами скрипнула. Это же надо быть настолько… никакой! Не могли меня переселить в какую-нибудь грозную воительницу? Я бы все равно самой собой оставалась, но хоть было бы не так стыдно называть ее напарницей.

***

Стоило мне только уснуть, как я открыла глаза. Тихое пиликанье вокруг, из коридора приглушенные голоса. Прекраснейшая, самая милая моей душе реанимация! Но визжать от радости на этот раз не хотелось. Однако не удержалась и помахала рукой заглянувшей медсестре. Она тут же исчезла и через минуту вернулась с Дмитрием Александровичем. Он, как и в первый раз, сначала посмотрел на все пиликающие мониторы, а уже после на мое лицо. Говорил еще серьезнее, чем раньше:

– Плохие новости, Ольга. Опять кома, и никаких изменений в показателях. Больше трех часов. А я до сих пор не знаю причину. Похоже, вам придется задержаться в моей компании.

Я улыбнулась ему – широко и искренне. Он, по всей вероятности, опешил и сел на стул рядом. Немного наклонился:

– Ольга, ты должна кое-что понять, – реаниматолог неожиданно перешел на ты. – Утром мы соберем консилиум и обязательно найдем причину. Но я уже успел обсудить твой случай с несколькими коллегами – и ровным счетом никто не понимает, что с тобой происходит.

– И что в этом плохого, Дмитрий Александрович?

Он вздохнул:

– Знаешь, есть такое понятие – врачебная интуиция. Она у меня вопит, что с тобой все в порядке. Я вот смотрю на тебя и не могу себя убедить, что ты нездорова. Настолько цветущих лиц я в этом помещении ни разу не видел, – он грустно усмехнулся. – А еще есть понятие – врачебная ошибка. Мы можем так ничего и не найти, но причина обязательно есть…

У меня же обо всем происходящем успело сложиться другое мнение:

– Дмитрий Александрович! Я вам кое-что скажу, только не смейтесь! Я попросту засыпаю – и в этот момент просыпаюсь в каком-то другом месте. А когда засыпаю там, то просыпаюсь здесь. И еще в моей голове сидит одна лохушка, которая бесконечно болтает.

– Не понял, где просыпаешься?

– В другом месте … – вслух это прозвучало еще нелепее, чем в моих мыслях.

Врач поспешно встал, еще раз взглянул на пиликающий аппарат:

– Повторим утром томографию. Возможно, на первом снимке пропустили опухоль. Ты только не паникуй, если стадия ранняя, то вполне поддается лечению.

– Опухоль мозга? – я и не собиралась паниковать, просто уточняла.

– Зрительные и слуховые галлюцинации вкупе с необъяснимыми комами… Я уже и не знаю, что думать. Но проверим еще раз.

Какова вероятность того, что он прав? Ничего со мной не происходило – все лишь проекция разъедаемого раком мозга? Если уж выбирать, то я предпочла бы оказываться в другом мире с некромантами и гаками. Ненадолго, конечно.

– Дмитрий Александрович, – окликнула я, поскольку врач уже выходил из палаты. – А можете мне дать что-нибудь такое, чтобы я не спала? Вообще никогда не спала!

Он только головой покачал. Но чуть позже я все-таки выпросила у медсестры потрепанную книжку и твердо вознамерилась продержаться как можно дольше.

***

Ближе к утру глаза сами собой закрывались.

– Танюх! – мысленно позвала я, чтобы взбодриться хотя бы разговором. Однако девица моя не ответила. – Тань, ты где там?

И снова тишина. Неужели испарилась? Но пару часов назад она совершенно точно была со мной. Прочла еще пару страниц, поглазела в потолок, поняла, что очень скоро сдамся, и потому позвала снова – на этот раз вслух и строже:

– Танюха!

– Ну что? – мне буркнуло недовольно.

Я пережила прилив разочарования, но пыталась думать без подчеркнутого раздражения:

– Где ты была?

– Здесь была. Спала я.

– Спала?!

Этот факт отчего-то меня очень возмутил. Пока я тут за всех отдуваюсь, нахлебники с чистой душой дрыхнут?

– Спала, – на этот раз ее голос прозвучал довольно. – Я, кажется, за всю предыдущую жизнь столько не отсыпалась, как теперь.

Моему же возмущению не было предела:

– Ничего себе! А я что, получается, вообще спать не должна?

– Не ругайся, Оль, – Тайишка зашептала примирительно. – Возможно, я отсыпаюсь за нас обеих. Или ты успеваешь отдохнуть во время перемещений… Ну, признай же – ты всегда просыпаешься бодрой.

Что правда, то правда. Я и сейчас понимала, что хоть и раздавлена усталостью, но стоит мне только уснуть и проснуться в их ужасном мире, как я буду чувствовать себя иначе – будто на самом деле часов восемь отсыпалась. И все равно текущее распределение задач меня не устраивало, потому я решила плеснуть масла в огонек:

– И ты даже не проснулась, когда Дмитрий Александрович заходил?

– Дмитрий Александрович… – протянула Тайишка. Уже по ее тону стало понятно, что я попала в нужную точку – врач моей подселенке нравился бесконечно.

– Ну да. На свидание меня пригласил… Так и говорит, утром МРТ сделаем и на свидание рванем.

– На свидание? – она внутри меня запищала и словно бы в ладоши захлопала.

До чего же наивная! И в голову ведь не приходит, что мы в реанимации находимся, и от первого свидания хоть с кем-то меня, возможно, отделяет целая опухоль… Зато после этого я уже наслаждалась издевательством:

– Ага. На карете, говорит, за тобой заеду и рванем. А я ему: да что вы, Дмитрий Александрович, я не такая, чтоб прям на второй день знакомства сразу на карете…

– У-у, – разочаровалась Тайишка. – Но в чем-то ты права, конечно… Хотя ведь видно, что человек он благородный и порядочный. Из хороших некромантов.

С чего, интересно, ей это видно-то стало? Мы с ним парой фраз за все время перекинулись. Он может быть вовсе не порядочным, или наоборот – самым порядочным мужем и отцом многодетного семейства. Но у дурехи моей наивной мыслительная деятельность так широко не работала. Я только-только входила в азарт:

– И так он разозлился на мой отказ: глаза вспыхнули страстью, на лбу испарина…

– Прямо-таки сразу страстью? – не поверила, но на всякий случай обрадовалась она.

– Страстью, страстью… Подходит он к моей кровати и говорит: «Моей будешь, душенька Ольга! По воле или без таковой!»

– Ого… Там ведь женщина лежит. Неужто прямо при посторонней такое сказал?

– Да она в коме лежит. Считай, что в другом мире… Так вот, подходит он, глазищами своими карими зыркает – я от одного его взгляда мокрой стала…

– В смысле?

– Ну… понравился мне его взгляд. А он простынь откидывает, одежду с меня срывает и наваливается сверху. Я поначалу-то еще кричала, сопротивлялась, но он меня поцелуем и заткнул. А дальше я уже и не сопротивлялась. Ноги ему на плечи закинула, да так стонала, что медсестры в палату забегали, краснели и тут же выбегали… Но знаешь что, Танюха, некромант-то наш прекрасный на этом не закончил! А закончил он мне в…

– Стой! – неожиданно взбеленилась Тайишка. – Хватит!

– А что хватит-то? Неинтересно рассказываю?

– Да разве такое непотребство можно?.. Это как же… Пока я спала, ты тут… стонала?

– Еще как стонала! Он обещал после МРТ опять зайти – повторим, говорит, только меня перевернем…

– Хватит!

Она была настолько возмущена, что даже моего смеха не слышала. А я уже вслух хохотала, хоть и пыталась зажать рот рукой, чтобы медсестры на самом деле не услыхали и психиатра не вызвали. Тайишка отчего-то совсем границы потеряла:

– Это же… как же? Неблагородный совсем… и ты… как куртизанка какая?

– Куртизанка? – я перестала смеяться. – Тебя тут вообще оттарабанили, пока ты спала!

– Легкомысленная куртизанка!

– Ты это, Танюх, слова-то выбирай…

– А как еще на подобные вещи смотреть?

– Ты просто злишься, что тебя не разбудили.

– Белые духи леса! Я бы тогда вообще от стыда сгорела! А если мы с тобой ребеночка понесем? Об этом не думала, легкомысленная… Оля?

Я бы могла остановиться – признать, что соврала. Но это было выше моего чувства юмора:

– Не понесем, Танюха, выдохни. Мы это… резиновой магией предохранялись.

– Чем?

– Магия резиновая. Ее на член натягивают. А член, если ты вдруг не знаешь, – это пенис, ну… гениталии мужские, то, что у парней между ног растет.

– А, – она отрезала коротко, как только поняла, и сразу замолчала.

Возможно, она там внутри в обморок грохнулась. А мне веселья надолго не хватило: уже минут через десять снова захотелось спать. За окном уже рассвело. Еще полчаса, и начнутся новые анализы и диагностика. Но я, кажется, полчаса не протяну…

– Тань… Тань, спишь опять? Поговори со мной, иначе засыпаю.

– Не сплю. Пытаюсь понять тебя и принять без осуждения.

– Да пошутила я. Вот теперь можешь осуждать.

– О чем пошутила? О порочной связи с прекрасным некромантом?

– Ну да.

Она облегченно выдохнула и даже хихикать принялась. Но теперь и это не помогало. А потом она и выдала:

– Слушай, Оль, я о чем подумала – когда Эльрик проснется и увидит мое тело, то решит, что померла опять.

– И что?

– И бросит меня там, гаке на съедение. Не потащит же с собой.

Мне почему-то вообще такая мысль в голову не приходила. Скорее всего мне попросту было плевать, что там произойдет, пока я здесь. Но неудивительно, что Тайишка на этот счет очень тревожилась. Да и мне не по себе стало – ведь если нас там съедят, то она навечно во мне останется… Я уже почти привыкла, конечно, но если она примется читать мне нотации по любому поводу… Это что ж за веселенькая жизнь нас обеих ожидает?

Приняв решение и не собираясь его обсуждать, я закрыла глаза. Нет у меня пока иного выхода, как спасать обеих в двух мирах. Вот как найдем решение проблемы и разделимся, когда я смогу оставить Тайишку в ее теле, тогда уж можно и отпустить свою ответственность.