Глава 2

Габит всегда обогащался жизненным опытом друга. Секе был старше его на несколько лет, но не в этом была его сила. Он многое пережил, ходил по краю. Чуть не слетел на дно пропасти. Если долго смотреть в бездну, то бездна смотрит в тебя. Это Ницше, точнее не скажешь. Были дни, когда стоял вопрос, насколько велики у него шансы встретить завтрашний восход солнца. Выживет или уроют. Причём исполнителями могут быть друзья детства, с которыми кушал овсяную кашу с одной алюминиевой чаши, будучи в том возрасте, когда ходят пешком под стол. Но и у друзей не будет шансов встретить утро нового дня, если они не закроют вопрос с "Серым". Тогда придёт их очередь быть закатанным в асфальт. А старушка мама в ауле, годами будет ждать своего сына, который вдруг пропал без вести. Неизвестно, в Казахстане или в России. А может быть в Европе затерялись его следы и кости. Самое страшное, это когда некуда нести цветы на могилку и мысленно пообщаться с усопшим. Серик понимал своих друзей, которые приходили за его жизнью по приказу своих боссов и прощал их. Знал, что у них нет другого выбора. Или исполняешь пожелание своих вышестоящих спонсоров или ты уже носитель информации, после которой представляешь угрозу для всей цепочки преступной организации. Омерту или кодекс молчания даже сицилийские коллеги бывает нарушают, сотрудничая с государством. Поэтому, проще и надёжнее слабое звено в рабочем порядке ликвидировать. Таковы правила игры и на кону всегда стоит человеческая жизнь. Никакой романтики, один жестокий расчёт и игра на опережение. Как в шахматах. Кто совершил первый ход, у того и преимущество. Но которое можно легко утратить, если совершишь опрометчивые шаги в этой игре. Где часто убирают фигуры с доски. Приходится кем-то жертвовать, чтобы усилить сложившуюся позицию. Когда время не только деньги, но и единственный шанс выжить.

Секе был из рода кожа. Их род и так всегда преследовали, ещё с советских времён. Как носителей особых генов, которое подразумевает истинную веру. Духовная аристократия, имеющие свои корни от арабских мессионеров ислама. Это должно быть в крови, как в старые, добрые времена. Когда ханы берегли свой народ и землю, занимались селекцией людей. На ком попало не женили и замуж за первого встречного не выдавали. Хотя тогда ещё никто не знал о законах Грегора Менделя. Больше ориентировались на домашних животных и диких зверей. Охотники с большим уважением относились к волчатам, если помёт был от вожака стаи. По каплям собирали благородную кровь и как драгоценный сосуд передавали с поколения в поколение. Так как рождённый ползать, летать не сможет. Тем более вести стаю по следу. Для этого надо иметь врождённый нюх на предстоящие события. И почаще вдыхать воздух своего окружения. Если кто-нибудь начнёт смердить нечистым духом, вовремя учуять и сыграть на опережение. Как это сделал в своё время Майки Карлеоне. Иначе его семья была обречена, зачистили бы под корень. Никого не пожалеют. Вендетту ещё никто не отменял, поэтому в живых никого оставлять нельзя. Дороже обойдётся. Так как неотомщённая кровь тоскует и плачет.

Эти понятия и помогла Серику выжить. Аллах милостлив и ему не пришлось забирать чужие жизни. Никого не закапывал. Старался меньше проливать крови. И своей и чужой. В катакомбе жизненных ситуаций всегда можно найти спасительный выход.

Секе вернулся домой живой, но исковерканный душой и телом. К отцу с матерью, в родные степи, где долго не мог надышаться опьяняющим запахом полыни. А аягозский ветер постепенно выветрил из его воспоминаний боль утрат и тоску по людям, которые были ему дороги. Друзей, которые стали врагами в силу жизненной необходимости. Многие уже без сожаления покинули этот бренный мир. Где приходится предавать и убивать лучших друзей.

– Братишка, ты знаешь про этику волков? – как-то спросил он. Габит глазами упёрся в него. По нему было видно, что не знает.

– У этих зверей, самцу как бы западло напасть на самку, – продолжил Серик. – Волчица это знает и в схватке собою прикрывает горло своему самцу. Делая вид, что просто прячется. Это я замечаю и у людей. Часто жёны прикрывают своих мужей, демонстрируя слабость. Это как бы не осуждается обществом. И не всегда у нашего брата хватает мозгов понять и оценить это. Конечно, если она не стерва и не овца. Это масти другие. Там поцелуй в губы и кинжал в сердце. Как у Шиллера.

Габит невольно вспомнил этот разговор, когда думал о своей новой попутчице. "Вроде не стерва и не овца", подсказывала ему интуиция. "Впрочем, она может быть в отношениях, или даже помолвлена. А я губищу раскатал на километр", – думал он иногда, находясь в хорошем расположении духа. Но почему-то это его особо не веселило. Что тут говорить, запал не по детски на девушку наш честный фраер "Гэтсби", уважаемый читатель. За фраера, думаю, он на нас не обидится. Потому что на обиженных воду возят. И существует нецензурное продолжение этой поговорки, озвучивать которую будет неуместно и неприлично в нашем повествовании. Дабы не оскорбить утончённый ум наших читателей. Это мог позволить себе только Виктор Павлович Говоров из "Бандитского Петербурга". И то, только в лихие девяностые, когда кружка крови была дешевле кружки бензина.

Айгерим Муратовна почувствовала, что её усилия не пропали даром. Дочь всё реже вспоминала этого парня с поезда. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Да и нужными впечатлениями зарядила она дочурку, приукрасив свой рассказ об Армане, создав образ мачо. Айгерим решила позвонить подруге,чтобы укрепить стратегический успех. Набрала номер Гульнары, которая жила в Москве.

– Доброго времени суток, дорогая. Какие у тебя новости? Наверное, ты сейчас во всеоружии после Баден-Бадена. Видела твои фотографии после процедур на горячих источниках. Римские матроны знали толк в омоложении души, а главное, тела. Думаю, ты сейчас оказываешь неотразимое впечатление на своих юных поклонников и устраиваешь им американские горки. Эмоциональные качели. То даёшь им надежду, то бездушно отвергаешь. Ты в этом промысле непревзойдённая мастерица. Не знаю, как выдерживает ментальное здоровье твоих мальчиков, подруга.

Гульнара громко засмеялась свежим, помолодевшим голосом. Действительно, курорт в Германии пошёл ей на пользу.

– Привет, Айгерим. Я тебе очень признательна и благодарна за такие искренние комплименты. Которые, как глоток освежающей воды в жаркой пустыне нужны любой женщине. И должна тебе признаться, что ты недалека от истины, подруга. Сейчас много молодых людей, которые в детстве не наелись маминой любви, их рано оторвали от сосков. Вот и приходится восполнять эту эмоциональную брешь у молодых мужчин. Быть любовницей и мамой одновременно.

Гульнара могла быть циничной, находя в этом особый шарм. Любовные отношения с мужчинами всегда были у неё под особым, кисло-сладким соусом. Никогда этого не стыдилась, хотя всегда понимала, что в этом есть что-то извращённое и нравственно нечистоплотное. Когда проходила аналитическую терапию, чтобы разобраться, почему от неё, красивой женщины, сломя голову, сбежал муж в неизвестном направлении, оставив жену и маленького ребёнка, то с глубин её души всплыло несколько инсайтов. Её психоаналитик с берлинским диалектом предложил интерпретацию, которая попала в неё, нашла отклик в подсознании. В сексуальных импульсах этой безумно красивой женщины отчётливо звучали нотки женской педофилии. Она была любительницей мальчиков, обожала наслаждения, как кошка валерьянку. Вспомнила, откуда это прилетело и зафиксировалось в глубинах её души. Это произошло в пионерском лагере, когда она на каникулаэ подрабатывала вожатой. Тогда она до беспамятства влюбилась в красивого подростка курда. Получилась "Лолита" Набокова, только в женском исполнении. А она была Гумберт Гумберт. Муж со временем догадался о её предпочтениях и быстренько телепатировал из её жизни, оставив маленького Армана без отца. Нашел себе адекватную женщину с правильной сексуальностью. Так как бывшая супруга со взрослыми мужчинами была холодна, как рыба с норвежских морей. Отголоски прошлых событий, вмятина того летнего растления подростка. И ничего человек не может поделать с собою, инстинкты передавят. А они не спрашивают, где заканчивается норма и начинается извращение. Там только один принцип, удовлетворение с наслаждением. Тогда появляется иллюзия счастья. Которого не существует в жизни. Так как обратная сторона медали удовольствий – это принцип нирваны, смерть. Вечный покой. Всё начинает надоедать и наступит пресыщение. Начнут за здравие, закончат за упокой. И никуда от этой вселенской закономерности не деться. Последняя остановка на этой станции – это наркотики. Желательно дорогие и очищенные. Потом смерть или уход в религию. Только духовные наслаждения никогда не пресыщают и не надоедают. "Белое солнце пустыни" смотрят даже в космосе, а пьесами Шекспира наслаждаются уже несколько столетий. И ни у кого от этого нет мучительной абстиненции, синдрома отмены духовного наркотика.

Что-то несусветное творилось в душе у нашего героя. Которого с лёгкой руки Айгерим Муратовны мы окрестили именем в честь нувориша Джея Гэтсби.

Итальянский богослов Данте Алигьери со своей "Божественной комедией" был бы в неописуемом восторге от того, что произошло. Поэт и мыслитель, которого современники сочли, что он спустился в ад и невредимым вернулся обратно, радостно похлопал бы в ладоши Габиту.

Как у всех людей, плечи у Габита были не свободны. На правом плече у него скромно восседал ангел-хранитель в белоснежных одеяниях, прикрывая свои серебристые крылья, а на левом нагло устроился рогатый бес-искуситель с трезубцем в волосатых лапах. Ситуация вышла из-под контроля и арендатор левого плеча торжествовал, бесновался. Между ним и Габитом произошёл небольшой разговор. Давайте мы подслушаем их беседу, уважаемый читатель. Подглядим в замочную скважину, как это делали в детстве. Тем более, такое мысленное общение бывает у каждого из нас ежедневно.

– Габит, дорогой, неужели ты не понимаешь, что вы разного поля ягодки? – спросил искуситель. – Ты же знаешь кошачью природу женщин и тем не менее хочешь совершить опрометчивый шаг. Она поиграет как с мышью, а потом вышвырнет тебя в потрёпанных чувствах. Не звони ей.

Ангел на правом плече тревожно заёрзал и пристально взглянул на своего хозяина.

– Она хорошая, не как все девушки. По-моему, ей важно не светское воспитание и крутое образование, а внутренняя наполненность.

– И чем это таким ты наполнен, что она заинтересуется тобой ? – иронично спросил бес и неприлично громко сморкнул. Как выстрелил из револьвера.

– А это уже не твоё дело, чёрт смердящий, – жёстко отрезал Габит.

– Но, но! Прошу без оскорблений, – парировал его собеседник. – Я же не виноват в том, что наш брат попахивает сероводородом. Не как тот, в белых одёжках, который удобно устроился у тебя на правом плече и мило гримасничает. Всё равно, у тебя ничего не получится. Я недавно пообщался с коллегой на левом плече её мамочки. Она против тебя. Так что у тебя никаких шансов, почтенный мой. Она настроит Даяну против тебя.

У Габита испортилось настроение. Он завёлся, стал раздражительным и злым. Бес гадко хихикнул, с победным вожделением потирая лапами. Но ангел – хранитель не собирался так легко сдавать свои позиции. Он нарисовал в воображении своего подопечного картинку, как они впервые встретились с девушкой, которая покорила его сердце. Их разговоры в поезде, потрясающую ауру в общении. Сонную мамашу, которая одним глазом следила за ними.