– Это всё благодаря знанию физики и её законов, – гордо пояснил Миша, то ли не поняв юмора, то ли просто из принципа проигнорировав. – Помимо этого также важно знать…

– Ой, а я такую историю смешную вспомнила, – наплевав на вежливость, перебила его я. Ещё одной лекции я не выдержу. – Ксюш, помнишь ту нашу пару по культуре речи на первом курсе?

– О-о!.. – многозначительно протянула подруга, но тут же осеклась.

– Что может быть смешного в культуре речи? – непонимающе приподнял брови Миша.

– Что-то не помню такой истории, –заинтересовался Тимофей.

– Не такая уж это и смешная история, – заспорила Ксенька, с подозрением взглянув на мою разыгравшуюся весёлость. В самой истории не было ничего предосудительного, но шестым чувством подруга уловила подвох. И не зря. Раз уж свидание провалено, почему бы не выступить катализатором?

– Знали бы вы, как тяжело мне дались эти три часа! Мы с Ксенькой думали, что с нами истерика случится!

– Преподаватель травил лингвистические анекдоты? – едва улыбнулся Тим, смачно надкусив бисквит. – Что-то вроде: заходят как-то в бар филолог, лингвист и…

– И ещё филолог, – смеясь, подсказала Ксенька, обеими руками вцепившись в стаканчик с кофе, словно опасалась, что в любой момент его могут отнять.

– Почти. Её жёстко рубило. Бабуле хорошо за семьдесят. Маленький такой колобок с очками, увеличивающими её глаза раза в три и в кофте окраса «дикий леопар-р-рд». Представили?

– Отчётливо, – вновь отозвался Тим, не без усмешки покосившись на постное выражение лица Миши. Это зрелище подействовало на меня вдохновляюще.

– Так вот, – продолжила я, придвинувшись ближе к столу. – Этот «Леопард» сначала был бодрячком. Рассказал о прополке свёклы, о сельских ребятах, о политике и булочных…

– Стандартный набор, – поддакнула Ксенька, однако столкнувшись взглядом с Мишей, примолкла.

– Так вот, очень скоро она стала делать паузы. Мхатовские практически. Смотрю, а у неё глаза закрыты! Потом, значит, эдак подпрыгнет на месте и говорит: «Есть примеры»? Примеры чего? Прополки свёклы? Политических реформ? Молчим. Пока мы думали, она снова вырубилась. Потом вздрогнула и говорит: «отлично-отлично».

– Видно, приятное что-то приснилось, – прокомментировал Тимофей.

– О-о! – протянула я, откинувшись на спинку стула и окинув всех присутствующих пытливым взглядом. – В одно из таких внезапных пробуждений она вдруг берёт и спрашивает: «Где учился Ломоносов?» Мы все, конечно, сразу в телефоны полезли. Она тут же опять уснула. Мы ей говорим, что в Славяно-греко-латинской академии. Тишина. Мы снова ей повторяем, уже громче. Так она глаза открыла и смотрит куда-то вглубь бессознательного. Словно тайны вселенной увидела и теперь не знает, как их развидеть. Потом вдруг резко: «Не может быть, где он учился? Название!». И снова вырубилась. Мы сидим, стараемся дыхание задержать. Я уже практически в конвульсиях бьюсь. Она опять подскакивает и буквально выкрикивает: «Царскосельский лицей!».

– Озарение во сне, – авторитетно отозвался Тимофей, вопреки своему обычному флегматичному образу едва сдерживаясь, чтобы не присоединиться к нашему с Ксенькой веселью.

– Последний час думала вообще помру, – пожаловалась я. – Она буквально через слово вырубалась, потом начинала с середины. Один раз вообще застыла на полуслове, откинулась на спинку стула и уставилась в окно пустым взглядом. И так почти минуту. А потом такая вполголоса… – Я выдержала паузу, оглядев присутствующих, а затем тихо добавила: – «Ать!». И дальше про паронимы. Боги, никогда я так не ждала окончания пары!

– Вот это я понимаю, старая школа, – давясь смехом, проговорила Ксенька. – Человек даже во сне может про паронимы рассказывать! Я вот во сне только мемы смешные пересказать могу.

– Ну, знаешь! – всплеснула руками я, безуспешно пытаясь нагнать на себя серьёзный вид. – Если бы она нам ещё и мемы начала пересказывать, меня вообще оттуда «Скорая» увозила бы!

– А я вот не понимаю, – вклинился Миша с видом оскорблённой невинности. – Она – пожилой человек. Ей, может быть, плохо было, а вы так реагируете!

– А, может, наоборот, ей очень хорошо было? – в тон ему предположил Тимофей.

– Нет, это неправильно как-то! – не понял юмора Миша, заёрзав на месте и укоризненно взглянув на Ксеньку, у которой от попыток сдержать смех на глазах заблестели слёзы.

– Нет, Ксюш, как хочешь, а Сергей мне нравился больше, – с напускным огорчение резюмировала я. – Он хоть умел смеяться в нужные моменты.

– Нет, Алис, зато вспомни, как он картавил, – скорбно покачал головой Тим, с готовностью мне подыграв. – Я бы голосовал за Сашу, у него глаза были красивые. Помнишь те ресницы?

– О-о!

– Это они так шутят, – попыталась изобразить смех Ксенька, больно пнув под столом мою ногу.

– Ладно-ладно, мы в самом деле увлеклись, – вздохнула я, но продержалась не больше десяти секунд. – Дим, ты прости, я что-то увлеклась…

– Я – Михаил, – процедил парень, бросив на меня испепеляющий взгляд.

– Ой, что-то я как Айседора Дункан – замоталась под конец недели, – «смутилась» я.

– Я, пожалуй, пойду, – процедил Миша, рывком подскочив с места и едва не опрокинув при этом стул.

– Алиса! – возмутилась Ксенька, по инерции было поднявшись следом за ним, но затем обессилено плюхнувшись обратно.

– За естественный отбор! – провозгласил Тим. Мы с ним слажено стукнулись стаканчиками с кофе.

– Два идиота! – забывшись, прикрикнула на нас Ксенька. Немногочисленные посетители с интересом развернули головы в нашу сторону. Подхватив сумку, подруга пулей вылетела из кафе.

– Это был ужасный поступок с нашей стороны, – поморщился Тимофей.

– Очень, – грустно кивнула я. Тем не менее, угрызения совести не спешили терзать хоть кого-то из нас двоих.

– Но иначе упорство подруги было не сломить, – непонятно перед кем принялась оправдываться я.

– Да и физика мне никогда не нравилась, – флегматично подхватил Тим.

– Мне тоже. Хотя на первом курсе у меня по ней был «автомат».

– И у меня.

Мы вновь слаженно стукнулись стаканчиками. Смакуя последние глотки кофе, заострённые привкусом корицы, я, как бы между прочим, заметила:

– А погода сегодня и правда замечательная выдалась.

Тим нагло проигнорировал мой тонкий намёк, уставившись пустым взглядом куда-то вдаль. Выждав с минуту, я предприняла вторую попытку:

– Можно было бы немного прогуляться.

– Я не врал по поводу проекта, – поморщился Тим, с явной неохотой отрываясь от своих дум и возвращаясь в мир реальный. – Может, в следующий раз?

Домой я возвращалась в одиночестве, всерьёз задумавшись: а так ли уж была неправа Ксенька? Да, форменный кретин. Но зато хоть один вечерок можно погулять! Хотя смысл прогулки, если рядом с тобой кретин? Эти размышления поглотили меня даже больше, чем извечный вопрос о яйце и курице. В конце концов, так и не придя ни к какому выводу, домой я зашла с твёрдым убеждением, что моя жизнь беспросветна и уныла. Привычным движением бросив сумку на тумбочку у входа, я прошла на кухню и поставила чайник. Он тут же с готовностью тихо зашипел, нарушая тишину. Впрочем, на самом деле в квартире редко царила тишина. Моё утро начинается с пения соседа в шесть утра, к восьми музицирование переходит плавно в вольную борьбу, потому как супруга соседа тоже не обделена слухом и на втором часу её нервы начинают сдавать. После этого у других соседей начинает орать ребёнок, где-то вдали слышится призрачный вой перфоратора. Только к десяти утра я принимаю неизбежное и встаю. В течение дня так же ничего не меняется, но к этому времени я адаптируюсь и попросту не обращаю на это внимания.

– Как же ты задолбал! Всё! Всё же пропил, скотина! – послышалось где-то совсем рядом. Вслед за этим послышался грохот, пол под ногами легонько завибрировал.

– Ну, Галь… – лениво отозвался другой голос.

Стащив из вазочки конфету, я подошла к окну. Кухонное окно обладало какой-то магией: когда бы я не выглянула в него, обязательно увижу что-то интересное. Не подвело и в этот раз, по аллейке неспешно прошагал мужчина, небрежно поправляя на плече ружьё. Старушки на лавочке проводили его скучающим взглядом. Неопределённо хмыкнув, я выключила чайник. В квартире снова воцарилась тишина. Драка соседей не в счёт.

Я уселась за стол, отпила глоток чая, отчётливо отдающего смородиновым ароматизатором и вдруг поняла, что живу как-то совершенно неправильно. И тишина эта как-то неприятно на уши давит, и пустота в квартире сегодня особенно неуютная… Зазвонивший телефон мгновенно пробудил от меланхолической дрёмы.

– Кто там такой общительный? – проворчала я, проводя пальцем по сенсору. Ксенька? Вот уж не думала, что она заговорит со мной так скоро. Я уже и сама начала раскаиваться из-за своего поступка. И что на меня нашло? Всё эти разговоры о физике!..

– Ты, конечно, свинья, но и он кукушку мне за два часа вынес не слабо, так что долго сердиться на тебя я не в состоянии, – мрачно заявила подруга в трубку.

– То есть расстрел мне не грозит?

– Сегодня тебе повезло. Я ему вдогонку написала извинения и что он мне понравился, а этот упырь в ответ мне прислал, что с первого взгляда испытал «Некое разочарование», – упаднически отозвалась Ксенька. – На моё предложение ещё раз встретиться, ответил вопросом, не планирую ли я записаться на фитнес! Видите ли, у меня мышцы плохо развиты!

– Надеюсь, ты надёжно спрятала тело? – осторожно поинтересовалась я, с содроганием представляя масштабность взрыва после такого замечания.

– Надёжно, – хмуро ответила подруга.

– У меня есть идея, – медленно проговорила я.

– Говори, – приказала подруга. – Я сегодня отчаянно решительная.

– Предлагаю сменить обстановку. Свежий воздух, пение птиц, речка…

– Надеюсь, ты не о сплаве на байдарках?

– Ни в коем случае! Предлагаю составить мне компанию в гостях у бабушки в деревне.

– Как называется деревня?

– Не помню…

– Ладно, убедила, еду, – неожиданно перебила меня подруга. – Завтра с утра и стартуем.

– А ты сегодня и впрямь решительна, – усмехнулась я.

– Ещё бы, за последние несколько часов я успела переосмыслить свою жизнь, – фыркнула Ксенька. – Очень надеюсь твоя карма сработает и после нашего приезда опять кого-нибудь похитят или пришьют. Хоть развлечёмся…

– Пока в моей практике не было убийств, – осторожно напомнила я.

– Это мы ещё посмотрим, – подозрительно развеселилась она. – Итак, с завтрашнего дня начинаем новую жизнь.

Я улыбнулась. Давненько я уже не начинала новой жизни, а пора бы…