Глава 3

Сцена, на которой вот-вот должны были появиться мои новые друзья, представляла собой деревянный помост и, видимо, служила для выступлений ораторов в политической гонке, глашатаев во время ярмарок и подобных праздничных концертов. Размеры подиума были не слишком большими: окруженное сзади и по бокам деревянной оградой, сооружение походило на своеобразную беседку. Резные бортики были выполнены весьма искусно; сама сцена в окружении этого деревянного зодчества создавала ощущение, что концерт будет дружеский и теплый, почти домашний, в духе этого спокойного и милого городка.

Мне не терпелось увидеть выступление ребят из «Амаранта», и я постоянно смотрел на часы, ожидая начала концерта. Два раза мимо меня прошла грузная дама в ярко-желтом платье с большой сумкой через плечо и однажды чуть не отдавила мне ногу, наступив на большой палец своими тяжелыми туфлями. Когда женщина в третий раз протиснулась между сценой и мной, я не сдержался и попросил ее быть поаккуратнее, но она и ухом не повела. Пристроившись справа от сцены неподалеку от гримерной, странноватая незнакомка с вожделением воззрилась на подиум.

Ровно в пять часов на сцену вышел мэр города и поздравил всех с Днем музыки, что вызвало необыкновенный ажиотаж в толпе. Со всех сторон слышались громкие аплодисменты и радостные возгласы. Затем к микрофону поочередно выходили другие высокопоставленные лица, говорили они коротко и очень эмоционально. И вот наконец было объявлено о начале праздничного концерта.

Но музыканты появились не сразу. Двое рабочих установили микрофоны, стойки для музыкальных инструментов, а также расстелили по сцене провода, чтобы выступающие могли быстро подключиться. Не давая зрителям заскучать, место на подиуме заняли три веселых актера с маленькими куклами, которые надеваются на руку, как наш Петрушка. Короткие шуточные сценки здорово повеселили публику и скоротали время ожидания любимой группы. Несколько раз я бросал гневные взгляды в ту сторону, где стояла пышногрудая женщина в желтом платье, но она больше не двигалась, видимо, намереваясь смотреть концерт именно с выбранной позиции. Я вздохнул с облегчением, так как мне совершенно не хотелось снова подвергаться нападению ее громадных туфель на мои бедные ноги. Да и вообще ее медвежьи походы туда-сюда перед сценой порядочно мешали просмотру всем собравшимся.

Минут через двенадцать актеры с куклами сообщили, что уступают место группе «Амарант», и толпа радостно заревела.

Уже известная мне компания во главе с Пьером вышла в центр огромной беседки. Несколько минут ушло на то, чтобы настроить аппаратуру, и представление началось. Зрители тепло встретили своих любимцев, а музыканты в свою очередь поприветствовали благодарную публику несколькими аккордами знакомых всем мелодий.

Я, к слову сказать, неплохо разбираюсь в музыкальных направлениях, сам играю на пианино и нередко хожу на подобные концерты. Игра ребят мне однозначно понравилась. Смесь электроджаза, поп-рока, альтернативы и транса, оригинальные аранжировки, интересное сочетание компьютерной ритм-секции, за которую отвечал Лорентин Перрен, с плотными рычащими риффами электрогитары Робера Бенуа и саксофонными соло Пьера Габена в перерывах между его вокальными партиями – все это вкупе с качественным исполнением, драйвом и сумасшедшей самоотдачей музыкантов производило оглушительный эффект и создавало великолепное шоу.

Пьер держался самоуверенно и даже нахально, а его манера двигаться по сцене лично у меня вызывала легкую усмешку. Но девушки и женщины визжали после его очередного па с саксофоном, из чего я заключил, что парень рисуется не просто так: он прекрасно знает, к какому положительному результату приводит его появление на публике, и умело этим пользуется. Тем более играл он действительно виртуозно, что, конечно, искушенных зрителей не могло оставить равнодушными. Было странно, что такой талантливый музыкант не стремится со своей группой уехать из этой глуши. Им бы стоило попробовать завоевать мир вокруг, но, видимо, тому были определенные препятствия, о которых я просто не знал.

Однако настоящий фурор произвела Натали Арно, появившаяся в начале третьей композиции. Обладающая утонченной красотой от природы, девушка эффектно подчеркнула достоинства своей изящной фигуры обтягивающим платьем и идеально подобранным макияжем, отчего она показалась мне еще милее и обольстительней. Эта удивительно красивая стройная молодая девушка с длинными прямыми волосами и благородной осанкой могла вскружить голову любому мужчине, и я всем телом ощутил магию ее чар. Она приняла манящую позу, склонив голову к одному из плеч, а ее рука скользнула по правому бедру, остановившись на талии. Ярко-голубое платье со стразами засверкало от софитов и прожекторов. Затем Натали закрыла глаза и начала проникновенно петь. Ее голос был чуть надтреснутый и низкий, но в то же время бархатный и ласкающий слух. Она пела по-английски практически без акцента, полностью отдаваясь музыке. «Чудесная девушка», – подумал я, а когда она закончила свое выступление, захлопал так, что у меня заболели ладони. Заметив меня в толпе, Натали обольстительно улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй. Девушка сдержанно принимала аплодисменты в свою честь, лишь слегка склоняя головку набок и мило улыбаясь. В этой ее аристократичности было что-то невероятно привлекательное, и я почувствовал, что теряю голову. Из-за такой красавицы даже лучшие друзья могли стать врагами.

Группа исполнила еще несколько песен, а затем объявили двадцатиминутный перерыв. Музыканты покинули сцену, а на их место снова выскочили кукловоды – на этот раз с огромными фигурами из папье-маше – и продолжили шуточное представление, пародируя разных известных актеров французского кинематографа.

Мне захотелось пить, и я отошел от сцены, надеясь где-нибудь купить себе бутылку воды. Почти весь народ остался на своих местах, но я отметил, что той женщины в желтом платье уже не было. Проходя мимо гримерной, где отдыхали музыканты, я заметил Валерию, которая задумчиво стояла на улице и смотрела куда-то поверх моей головы. Я помахал ей рукой, но она, похоже, не обратила на меня никакого внимания. Пожав плечами, я стал оглядываться по сторонам в поисках магазина. Заскочив в соседний бар, я купил воды и батончик мюсли. Ожидая, пока мне выдадут сдачу, я обернулся ко входу и увидел Робера, который о чем-то оживленно спорил с клавишником Лорентином Перреном. Забрав свои монеты, я сделал пару шагов к двери, но затем передумал. Мне не особо хотелось маячить перед музыкантами, чтобы не ставить их в неудобное положение, потому я примостился у стойки и продолжил наблюдать за ними. Лорентин поначалу горячился и пытался переубедить партнера, но затем неожиданно сник и просто кивал, молча слушая жениха Валерии. За небольшой промежуток времени я наблюдал уже вторую ссору, и это было несколько подозрительно. Интересно, что ребята могли иметь друг против друга? Через полминуты появилась Натали и, взяв под руку Лорентина, увлекла его за собой в сторону сцены. Робер покачал головой и пошел за ними следом, бросив в мусорную урну какую-то бумажку.

Подождав еще минуту, я вышел на улицу и тоже направился обратно на площадь. Издалека я заметил, что ненавистная мне тучная женщина в желтом платье запыхалась, пробираясь через толпу, но у сцены не остановилась, а скрылась в задних рядах.

Музыканты уже собрались и стояли на сцене наготове в ожидании Пьера. Он один пока не поднялся, и Натали начала раздраженно оглядываться, недовольно хмурясь. Отсутствие Пьера явно не было запланировано.

Увидев, как раскрасневшаяся Валерия протискивается через зрителей к гримерке, я двинулся за ней. Возможно, у Пьера возникли какие-то неполадки с инструментом или порвался костюм. Может, я тоже мог чем-то помочь? Я догнал Валерию и схватил за руку.

Девушка вздрогнула и резко обернулась:

– Как ты меня напугал!

– Что-то случилось? Почему Пьер не на сцене?

– У него разболелась голова после пива, и он попросил меня сходить в аптеку за таблеткой. Надеюсь, его величество не разозлится, что я задержалась. Ведь теперь все ждут только его одного, хотя давно пора начинать. Конечно, он гений, но иногда просто несносен.

Мы подошли к палатке, и Валерия раскрыла плотную занавеску, выполнявшую роль двери в гримерку.

– Подожди меня здесь, я лучше зайду одна, – неуверенно попросила девушка. – Его сейчас лучше не раздражать. Как и все таланты, он сварлив и вечно всем недоволен.

Я пожал плечами, но послушно остался на улице, открыв наконец свою бутылку с водой. При этом бутылка предательски неудачно наклонилась, и часть воды пролилась на асфальт и мою правую брючину. Я никогда не мог терпеть грязную или сырую одежду, поэтому стал усиленно смахивать влагу с ткани, раздосадованно качая головой.

Не успел я отряхнуть джинсы, как Валерия вывалилась из гримерки. Ее лицо было бледным, а губы голубовато-синими, отчего мне показалось, что девушку сейчас стошнит. Я растерянно протянул Валерии бутылку, которую она машинально схватила и поднесла к губам.

Глотнув воды, Валерия вдруг побледнела еще больше, взгляд ее совсем поплыл и перестал фокусироваться на мне.

– Боже мой, Валерия! Что с тобой? – я едва успел подхватить девушку – она обмякла в моих руках.

Не зная, что делать с моей бедной подругой, я растерянно посмотрел на палатку, откуда Пьер так до сих пор и не появился. Я почему-то почувствовал волну негодования и отвращения к этому самовлюбленному типу. Если ему стало плохо от пива и он не смог даже выйти на сцену, то необязательно было срываться на Валерии и унижать девушку до такой степени, что она даже сознание потеряла. «Ну что за скотина этот зазнавшийся саксофонист! Занесу Валерию в гримерку. Не оставлять же бедняжку лежать на земле, – я был полон решимости. – Пусть только Габен попробует показать свой гонор – спущу на него всех собак».

С Валерией на руках я кое-как протиснулся через узкий вход и быстро осмотрелся, чтобы понять, куда лучше пристроить девушку, которая все еще так и не пришла в себя.

Вокалист сидел спиной ко мне за маленьким столиком и, казалось, совершенно не беспокоился о происходящем. Видя, что он даже не обернулся при нашем вторжении, я собрался с духом и, сдерживая свой гнев, как можно спокойнее небрежно бросил:

– Прости, друг, но Валери стало плохо, думаю, стоит позвать доктора. Если ты не против, то я пока устрою ее здесь. И можно мне побыть с ней, пока она не придет в себя?

Пьер ничего не ответил и даже не шелохнулся. Он сидел за столом вразвалку и как-то неестественно неподвижно. Руки его как плети свисали вниз под столешницу, почти касаясь пола, а голова была склонена набок и намного откинута назад. Сценическая куртка, которая была его визитной карточкой и, по всей видимости, неизменным атрибутом всех его выступлений, неряшливо сползла влево. Со стороны казалось, что она надета не на живого человека, а на манекен, которого одевали второпях и еще не выставили на витрину магазина.

Я застыл на месте со своей тяжелой ношей в руках, пытаясь заставить себя приблизиться к Пьеру. Смутное предчувствие колыхнулось внутри меня, и мне вдруг стало страшно.

– Пьер! – позвал я и услышал свой голос как будто со стороны. Он показался мне хриплым и безжизненным, словно записанным на пластинку – нечеловеческий голос, скрипящий и испуганный. Но даже не мой ужасный голос навел на меня панику, а тишина, которая раздалась в ответ. Пьер молчал и не шевелился. Фигура музыканта была неподвижна, как статуя в музее восковых скульптур.

«Еще один без сознания, – пронеслось у меня в голове. – Так я и знал, что все музыканты злоупотребляют таблетками. Наверняка перебрал лишнего, да еще и залил пивом. Так, Марк, сделай глубокий вдох и успокойся, надо помочь парню».

Я с трудом примостил неподвижную Валерию на небольшой складной стул, пододвинув к нему еще один и соорудив тем самым что-то наподобие дивана. Девушка продолжала лежать с закрытыми глазами, но дыхание ее было ровным. «Скоро придет в себя», – я немного успокоился и вытер пот со лба. Оказавшись к Пьеру Габену еще ближе, я почувствовал, как мои руки охватила странная дрожь, которая бывает в прохладный летний вечер, когда забываешь надеть джемпер или толстовку. Меня почти знобило и трясло уже всего с головы до ног, когда я пододвинулся к музыканту почти вплотную.

– Пьер, если ты решил пошутить, то шутка не удалась, – громко произнес я. – Ребята ждут тебя на сцене, а ты тут разыгрываешь представления. Довел Валери до обморока. Эй, да что с тобой?!

Парень продолжал молчать, и мне это наконец надоело. Что за выходки! Да кто он такой, чтобы два взрослых человека потеряли самообладание и чуть не лишились рассудка из-за подобных историй! Я уже бог знает что успел подумать за эти две минуты в палатке, а он, может, всего лишь просто заснул от таблеток.

Я резко схватил его за плечо и тут же отдернул руку, так как от моего прикосновения парень медленно сполз со стула, оставив на спинке и сиденье кровавый след. Тут у меня все поплыло перед глазами. Чтобы не свалиться на пол, я схватился за край стола. Вид крови всегда вызывал у меня приступы тошноты, и мне пришлось сильно ущипнуть себя, чтобы не грохнуться в обморок прямо на обмякшего музыканта. Только тогда я заметил на затылке Пьера какое-то пятно. Это была липкая и потемневшая кровь из глубокой раны, которую я не сразу разглядел из-за густых темных волос саксофониста. «Валерия! – подумал я в ужасе. – Неужели это она огрела его, не справившись с эмоциями?»

Не зная зачем, я рванулся к выходу, но тут же остановился. «Боже, что я делаю! Возьми же себя в руки!», – мысленно приказал себе я. С трудом я заставил себя вернуться к телу молодого певца и, опустившись на колени, попытался прощупать пульс. От вида такого количества крови мне вновь стало дурно, меня чуть не стошнило. Еле сдерживая рвотные позывы, я встал с колен и машинально достал из кармана свой мобильник. На дисплее горело 19:10.

Парень, без сомнения, был мертв.