Миссис Бланш никогда не сердилась на Барбару Лестридж, несмотря на все ее опоздания, недочеты в работе и иногда даже обычную рассеянность. Девушка была слишком утонченной для этой профессии, странно, что она вообще закончила медицинское училище. Вся такая тоненькая и аккуратная, она была как тростинка в этом огромном море пациентов, капельниц, назначений и процедур. Миссис Бланш всегда помогала сестре Лестридж, иногда даже делала за нее ее работу: не потому что хотела оградить ее от наказаний и штрафов, а просто потому что она жалела эту девушку, которой следовало бы танцевать в балетной труппе или исполнять романтические песни о любви, но никак не выносить судна и перестилать больничные койки. Барбара Лестридж постоянно витала в облаках, часто что-нибудь забывала и редко делала все вовремя.

Вот и сегодня эта коротко подстриженная брюнетка пришла на работу позже всех и, боясь встретиться с главной медсестрой больницы мисс Хамбл, летела на всех парах. Столкнувшись с миссис Бланш, Барбара поняла, что уже сильно опаздывает, и ужасно испугалась.

– О, сестра Бланш, доброе утро! Простите, я задержалась, но через минуту буду готова, вот увидите! – она тараторила с невероятной скоростью, словно надеясь, что чем быстрее она произнесет это, тем скорее действительно окажется в своей униформе на сестринском посту.

– Доброе утро, сестра Лестридж. Все в порядке, я подготовила утренние таблетки для пациентов доктора Харриса, вам осталось только разнести и раздать их по палатам, – приветливо ответила миссис Бланш, и радостная улыбка озарила лицо Барбары.

– Спасибо огромное! Вы всегда выручаете меня! – пролепетала Барбара и со всех ног побежала дальше по коридору.

– Какое нелепое создание, – недовольно покачав головой, вымолвил доктор Харрис. – Надо пожаловаться главной сестре, а то эта Лестридж скоро совсем перестанет выполнять свои обязанности.

Присцила Бланш, казалось, пропустила слова пульмонолога мимо ушей и спокойно заметила:

– А вот и кабинет доктора Томпсона.

– Да, он ждет вас, – с трепетом произнес Рональд Харрис и, кисло улыбнувшись, попрощался с миссис Бланш.

– Всего хорошего, – сквозь зубы процедила она, а про себя подумала: «Неужели ему не надоело ходить за мной по пятам? Ведь я замужняя женщина!»

Доктор Харрис скрылся в операционной, а миссис Бланш постучалась в дверь главного хирурга и, услышав разрешение войти, проскользнула в кабинет.

Чарльз Томпсон восседал за своим столом и просматривал истории болезни пациентов, которые готовились к выписке. Это был самый опытный хирург во всем госпитале, и его операции были предметом обсуждения и восхищения всех его коллег. Он брался даже за самые сложные случаи, когда, казалось бы, пациента ничто не могло спасти. Но в руках доктора скальпель начинал творить чудеса, и даже аппендицит, осложненный перитонитом, или разрыв желчного пузыря завершались без трагических последствий для больного. Весь персонал больницы прислушивался к суждениям главного хирурга, и многие даже считали своим долгом советоваться с ним не только по сугубо медицинским, но и по административным, управленческим вопросам. Поэтому сейчас миссис Бланш немного струсила, ибо не была уверена в том, что знает, как правильно вести беседу с таким прославленным специалистом, доводы которого могут не совпасть с ее собственным мнением.

Увидев миссис Бланш, профессор вышел из-за стола и пригласил медсестру присесть на небольшой диван, располагавшийся справа от его рабочего места у окна.

– Не хотите ли выпить кофе, сестра Бланш? Вы, наверное, очень утомились за это дежурство, а чашка ароматного напитка взбодрит вас, – учтиво произнес доктор Томпсон и присел рядом на диван.

Миссис Бланш вежливо отказалась от кофе и, не раздумывая, первая прервала неловкое молчание:

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, профессор?

Чарльз Томпсон замялся и пригладил волосы на затылке. От Присцилы не ускользнуло, что тот не знает, как начать неприятный для него разговор, и не уверен в том, что медсестра правильно отреагирует на его слова.

– Сестра Бланш, – наконец решился главный хирург, – я действительно хотел с вами посоветоваться.

– Я внимательно вас слушаю.

– Понимаете, у нас складывается неприятная ситуация с пациентом из двадцать первой палаты.

– А, это тот молодой человек, который попал под машину. А что с ним не так? Я думала, что у него-то как раз все замечательно. Он пришел в сознание и уже даже начал немного говорить. Это первый признак того, что его выздоровление пойдет в ускоренном темпе.

– Все верно, но я не могу оставить без внимания то, что он сказал, когда мы с вами вернулись к нему в палату после осмотра, – доктор Томпсон старался как можно более деликатно вести беседу, но, несмотря на это, миссис Бланш уловила, к чему он клонит.

– Вы имеете в виду его слова об убийстве? Но я не думаю, что это стоит принимать всерьез. Бедный парень говорил неосознанно, скорее всего, так проявилась реакция на болевой шок. Это обычное дело для пациентов в его состоянии, – резонно заметила медсестра.

– Я знаю это не хуже вас, сестра Бланш, – оборвал ее доктор. – К нам часто поступают пациенты с нарушенным сознанием: у них путаются мысли, они забывают самые элементарные вещи, у некоторых даже проблемы с головой, но здесь совсем другое дело. Он абсолютно здоров психически, нет бреда, галлюцинаций, он ничего не помнит о себе, но его память выдает самое яркое впечатление – убийство. И я не могу просто закрыть на это глаза.

– Зачем же вы позвали меня, если все уже решили? – неожиданно резко спросила Присцила.

– Я не хочу, чтобы вы неправильно поняли меня, сестра Бланш. Дело в том, что мы смогли выяснить личность этого человека. Полиция не сумела сразу узнать его имя и фамилию, но потом на месте аварии был найден портфель с документами на имя Жака Дюбуа, гражданина Франции. Мне только что позвонили и сообщили об этом.

– Что ж, это отличные новости. Значит, теперь мы знаем, кто он. Но в чем же причина вашего беспокойства?

Доктор Томпсон придвинулся ближе и почти шепотом заговорщически произнес:

– Как законопослушный англичанин я должен проявить гражданскую ответственность и сообщить обо всем в полицейское управление. Но в то же время я не уверен, имею ли я право передавать непроверенные сведения. Ведь кроме слов парня мы больше не располагаем никакой информацией! Стоит ли говорить, что его тяжелое состояние совсем не убеждает меня в необходимости связываться с полицией.

– Извините, доктор, но я все еще не понимаю, чего вы хотите от меня, – развела руками Присцила. – Если вы боитесь скандала, то просто не нужно вызывать полицию. У этого француза в голове сейчас сплошной хаос, все смешалось, правда и вымысел, зачем ему сейчас лишние проблемы с законом?

– Но поставьте себя на мое место, сестра Бланш, – взмолился Чарльз Томпсон. – Я занимаю ответственный пост и должен сообщать властям обо всех правонарушениях. А если этот молодой человек опасный преступник и кто-то безвинный сильно пострадал из-за него? Неужели вы сможете спокойно спать, зная, что убийца может улизнуть в любую минуту?

Миссис Бланш смекнула, что профессор ждет от нее подсказки, как ему лучше поступить. Он был отличным хирургом, лучшим диагностом в больнице и прирожденным руководителем, но вопросы, хотя бы отдаленно связанные с полицией, вызывали у него абсолютную неприязнь. Он старался избегать любых скандалов и конфликтов с представителями власти, поэтому теперь явно боялся, как бы чего не вышло, и, попросту говоря, перестраховывался.

Сама миссис Бланш считала, что дело не стоит и выеденного яйца: нужно просто вылечить человека, поставить его на ноги. Расследовать преступления было не в компетенции медиков, тем более, факт совершения убийства не был доказан, а обвинять пациента только на основании его слов, да и то произнесенных после выхода из критического состояния, было крайне непрофессионально и даже глупо. Парень совсем ничего не помнил, кроме того, что он якобы кого-то отправил к праотцам. Скорее всего, память будет восстанавливаться постепенно, и, возможно, он сам сможет понять, почему твердит об убийстве. К тому времени он уже поправится и будет в состоянии ответить на вопросы полиции, если потребуется.

Поделившись со светилом хирургии своими предположениями, Присцила Бланш тотчас пожалела об этом, так как доктор ухватился за ее слова и, похвалив за хороший совет, поручил ей следить за реабилитацией Жака Дюбуа и постараться выяснить, что тот помнит, а что нет. Когда пациент достаточно окрепнет и воссоздаст картину происшедшего, миссис Бланш поставит в известность доктора Томпсона, а уж тот в свою очередь решит, стоит ли информировать полицию.

Выйдя из кабинета, Присцила недовольно скривила рот. Она поняла, что именитый профессор в очередной раз испробовал на ней свои навыки манипуляции. Ибо она даже не заметила, как дала свое согласие следить за пациентом и докладывать обо всем главному хирургу, хотя изначально у нее и в мыслях такого не было.

«Этот доктор Томпсон знает свое дело», – пробурчала миссис Бланш себе под нос. Девушке почему-то стало очень стыдно перед беспомощным французом, лежащим сейчас на больничной койке и нуждающимся в уходе и лечении, а вовсе не в утомительных допросах, которым его могут подвергнуть в любой момент, если это взбредет в голову главному хирургу.

Медсестра в нерешительности остановилась посреди коридора. «Все-таки нужно узнать, не требуется ли парню что-то еще. На сестру Лестридж совсем нельзя положиться». И, пересилив свою усталость, миссис Бланш повернула в сторону двадцать первой палаты, где в это время искалеченный Жак Дюбуа тщетно пытался вспомнить свое прошлое.