Глава 2

Оказавшись в своем номере, я бросился на кровать и закрыл глаза. Меня клонило в сон от непривычной жары. Мне совершенно не хотелось выходить после обеда на пляж, к чему меня усиленно призывала Вера Николавна. Ее сумка так и не нашлась, а владельцу отеля Антуану Брисару пришлось выслушать от напористой русской учительницы немало нелицеприятных слов и даже угроз.

Пытаясь хоть как-то утешить мадам Ришар, я пообещал составить ей компанию около бассейна или на пляже, но теперь я не чувствовал себя готовым к такому подвигу. Мягкая кровать манила меня сильнее, чем что-либо еще, и я провалился в сон. Не знаю, сколько я проспал, но меня разбудил чей-то громкий плач под дверью. Я вскочил и, выйдя в коридор, увидел тоненькую девичью фигуру, удалявшуюся по коридору.

– Простите, я могу чем-то помочь? – я догнал девушку и взял ее за руку. На вид ей было лет восемнадцать, может, чуть меньше. Она еле сдерживала рыдания и утирала слезы маленькой хрупкой ладошкой.

– Спасибо, но мне уже никто не поможет.

– Но вы в таком состоянии… Может, выпьете воды? – я растерянно оглянулся по сторонам в поисках кулера. – Или, хотите, я провожу вас до ресторана, бармен заварит вам травяной чай.

Девушка с благодарностью посмотрела на меня, а потом неожиданно улыбнулась.

– Вы ведь не француз, верно?

– Угадали, я из России. Мой французский далек от совершенства, но я стараюсь изо всех сил.

– Нет-нет, вы прекрасно говорите, вас выдают только небольшой акцент и русская фамилия. Сегодня утром вы назвали ее администратору, а я проходила мимо и запомнила, – моя собеседница снова мило заулыбалась, и я предложил ей присесть на небольшой диванчик в конце коридора у окна.

– Что могло вас так расстроить? Надеюсь, ничего страшного не случилось? – как можно деликатнее спросил я. Девушка шмыгнула носом, и пальцы ее рук нервно сплелись между собой.

– Как вам сказать, понимаете, когда два человека живут под одной крышей, они притираются друг к другу, находят точки соприкосновения, чем-то жертвуют ради мира и согласия. Это естественно, и все пары проходят через это. Но в моей семье все настолько сложно, все так перепуталось, что у меня больше нет сил, просто нет сил выносить его грубость и нежелание взглянуть правде в глаза.

– Боже мой, да кто этот ужасный человек, о котором вы говорите?

– Арнольд Джонс, мой отец, – грустно сказала девушка и снова всхлипнула.

– Но как же он может так относиться к родной дочери? – возмутился я. – Простите, я не спросил вашего имени. А меня зовут Марк.

– Камилла Джонс, – тихо представилась юная леди, и я пожал ее тоненькую ручку.

– Мисс Джонс, но почему вы не живете с матерью? Я уже немного наслышан о вашем отце и знаю, что сейчас он женат на молодой женщине. Вряд ли она годится на роль матери для такой чувствительной девушки, как вы.

– Мои родители развелись много лет назад, когда я была еще ребенком, и с тех пор я ни разу не видела мою мать. Отец запретил ей видеться со мной, лишив всяких прав на меня, поэтому мы не встречались с матерью все это время. Я даже не знаю, жива ли она, – грустно добавила Камилла.

Я не слишком-то походил на утешителя, поэтому решил сменить тему разговора.

– Ну хорошо, допустим, вы узнали мою фамилию и угадали, что я русский. Но могу поспорить, что вы ни за что не догадаетесь, чем я сейчас занимаюсь.

Камилла подняла глаза к потолку и закусила нижнюю губу.

– Судя по тому, что вы взяли с собой чемодан и сумку, но при вас нет спортивного инвентаря, значит, вы не собираетесь кататься на серфе. У вас из сумки торчал ноутбук, и вы не выпускали ее из рук, следовательно, компьютер очень важен для вашей деятельности. Вы могли бы быть фотографом, но при вас не было фотоаппарата, так что ваше занятие напрямую связано с файлами и документами на вашем ноутбуке. Ну а тут, как говорится, вариантов много. Предположу, что вы ученый и хотите написать научный труд, посвященный, например, древним городам юга Франции, к коим относится Нарбонна. Я угадала?

Я почувствовал себя скромным школьником.

– Вы почти угадали, – промямлил я. – Назвать это научным трудом несколько преувеличенно, да и тема не так уж и связана с наукой…

– Ну расскажите, – заканючила девушка, – пожалуйста.

– Хорошо, – сдался я, – только чур не смеяться.

– Обещаю! – обрадованно воскликнула юная американка.

– Я пишу детективные романы, – на одном дыхании выпалил я, и, к моему несказанному удивлению, Камилла радостно захлопала в ладоши.

– Ничего себе! Вот это да! А знаете, я всегда мечтала сочинить детектив, но, боюсь, у меня совсем нет таланта. Ведь это же так трудно! Нужно придумать интригующий сюжет, интересных героев и обязательно выбрать из них самого незаметного. Он-то и будет главным злодеем!

– А вы, оказывается, разбираетесь в тонкостях создания правильного детективного романа, – искренне удивился я. – Обещаю обращаться к вам за помощью, если у меня возникнут сложности с составлением алиби героев. Надо только придумать фабулу, соль романа. А с этим не так все просто. Мне не хватает вдохновения, эмоций. Вот если бы произошло настоящее убийство!..

Я подмигнул Камилле, и та задорно рассмеялась.

– Если бы произошло убийство, вы стали бы первым подозреваемым. Во-первых, вам это даст хороший сюжет, а во-вторых, вы очень подходите на роль самого незаметного героя.

Она помахала мне рукой, легко побежала по коридору и скрылась за дверью одной из комнат.

Идея подстроенного убийства развеселила меня. Я решил все же составить компанию Вере Николавне после обеда. До него оставалось не так много времени, и я спустился на первый этаж в ресторан. В стоимость проживания в отеле входил только завтрак. Обед и ужин отдыхающие могли заказывать себе сами, но только из строгого перечня, составляемого на каждый день.

Я прочитал меню на вторник и остался доволен. Почти все блюда готовились из рыбы и других морепродуктов, салаты обязательно с зеленью, а напитки исключительно натуральные, производства местных виноделен и ферм.

Пройдясь по залу, я заметил лысого коротышку, которого мельком видел еще утром, и решил поздороваться с ним. Мужчина сидел на террасе, смотря в сторону моря.

– Добрый день, меня зовут Марк Аполлонов, могу я присесть? – вежливо поздоровался я.

Пожилой мужчина сразу засуетился, отодвигая соседний стул и приглашая меня присоединиться.

– Конечно-конечно, друг мадам Ришар – и мой друг, – он галантно склонил голову. Приняв этот жест за одобрение, я присел, а мой собеседник продолжил: – А меня зовут Гарольд Томас, я врач и приехал сюда подлечить суставы. Недавно к моему букету болезней добавилась еще и подагра, неделю назад меня выписали из больницы, сильное обострение удалось купировать, но надолго ли?

– Хорошо, что этот климат благотворно влияет на здоровье, – отозвался я. – Вы можете совмещать приятное с полезным.

– Да, это правда, – закивал Гарольд Томас и тут же добавил: – Как удивительно, что вы встретились здесь с мадам Ришар!

– Честно сказать, я совершенно не ожидал увидеть Веру Николавну в этом отеле, мы не виделись много лет, и, знаете, хочу сказать, она в отличной форме, совсем не изменилась.

– Это правда, – закивал доктор. – Время не властно над мадам Ришар, это удивительная женщина. Жаль, что не все так встречают старость. Многие становятся инвалидами, немощными стариками, а кто-то и вовсе не доживает до преклонных лет.

Отчего-то мне стало не по себе. Я был так молод и сетовал на свои неудачи, а большинство людей на нашей огромной планете переживают и в самом деле настоящие трудности.

– Смотрите: мистер Джонс собирается покататься на своей яхте, – сказал после небольшой паузы доктор Томас. – Как странно, эта чудаковатая мадам Лавуазье, кажется, едет с ним.

Я привстал, чтобы разглядеть уже известного мне миллионера, но увидел только широкую спину и грузное тело, переваливающееся по ступенькам к причалу. Адвокатша легко преодолевала лестницу, не расставаясь со своими вечными спутниками – кипой бумаг и сумкой для ноутбука.

Лиза Лавуазье мило щебетала с Джонсом, было заметно, что миллионеру нравится ее простота и непосредственность. Он помог женщине подняться на яхту, придерживая ее за талию. Оставив бумаги на палубе, мадам Лавуазье скрылась в каюте яхты, а следом за ней туда спустился и мистер Джонс.

– Ничего не понимаю, – пробормотал я. – У него такая молодая и красивая жена, зачем Джонсу уединяться с мадам Лавуазье?

Доктор усмехнулся и посмотрел на меня как на несмышленого юнца.

– Вы молоды, Марк, и вам кажется, что любовь, которая однажды загорается в сердцах двух людей, будет жить вечно. Но чаще она вспыхивает ярким пламенем лучины, догорает дотла, а на пустом месте не остается ничего, кроме пепла из обид, ревности и желания сделать другому больно.

– Хотите сказать, что он делает это специально, чтобы позлить свою жену? Я видел ее сегодня с тем спортсменом. Не хочу уподобляться сплетникам, но мне показалось, что молодые люди не просто друзья.

Доктор Томас пожал плечами.

– Вот видите, дело не ограничивается даже одним любовным треугольником. Люди уподобляются животным, если слишком отдаются во власть чувств и эмоций. Разум и воля – вот что делает человека социальным существом, способным жить в здоровом обществе.

Мы обсудили еще некоторые вопросы, и на все у доктора было свое мнение. Его рассуждения понравились мне. Не скажу, что я был согласен со всем, но доктор показался мне интересным человеком, образованным и эрудированным. С таким собеседником время летит незаметно. Мы так увлеклись беседой, что чуть не пропустили обед.

Хорошо, что владелец гостиницы Антуан Брисар заметил нас и пригласил за стол.

– У нас сегодня отменный луковый суп и отбивные с картофелем, – приглашая нас в ресторан, сказал месье Брисар. – Все уже пообедали, кроме вас и мадемуазель Лавуазье. Вы не видели ее?

– Она поехала кататься на яхте с мистером Джонсом, – просто ответил я и показал рукой в сторону моря. Судно уже отошло от берега, но было видно, что пассажиров на палубе нет.

– О, как жаль, – расстроенно пробормотал хозяин отеля. – Мадам Лавуазье любит отбивные с картофелем.

Он вздохнул и, бросив грустный взгляд в сторону моря, поплелся в ресторан. Мы с доктором Томасом последовали его примеру.

– Адриан, можешь не накрывать на мистера Джонса и мадам Лавуазье. Они не будут обедать, – бросил месье Брисар молоденькому официанту. Тот, понимающе кивнув, улыбнулся нам и пригласил присесть.

Обед оказался отменным, я испытал настоящее удовольствие от истинно французских блюд с их утонченным вкусом и изяществом сервировки. Доктор составил мне приятную компанию и рассказал несколько веселых случаев из своей врачебной практики, заставив меня не раз рассмеяться от души. Моей соотечественницы нигде не было, и я втайне порадовался этому. Вера Николавна как будто испарилась. Не найдя ее ни на пляже, ни у бассейна, я пошел к себе в комнату, где и проспал до вечера.

Меня разбудил настойчивый стук в дверь.

– Боже, Марк, почему ты не отзываешься? Уверена, ты не проснешься, даже если кто-то будет звать на помощь!

Я быстро вскочил и побежал открывать дверь Вере Николавне, так как голос, конечно же, принадлежал ей.

– Что случилось? – выпалил я, оказавшись в коридоре. – Вы так шумите, будто кого-то убили.

– Пока еще никого, но две кражи за один день – это уже слишком.

– У вас пропало что-то еще?! – изумленно воскликнул я.

– Не у меня. У доктора Томаса украли его лекарства! Если так и дальше пойдет, то репутация отеля сильно пострадает. Хотя, конечно, это всего лишь банальные кражи. Вот, к примеру, чья-то внезапная смерть…

– Не говорите глупостей, – оборвал я учительницу. – Пойдемте к доктору, поможем ему искать его таблетки.

Мы прошлись до конца коридора и постучались в комнату под номером пятнадцать. Расстроенным голосом Гарольд Томас пригласил нас войти.

В комнате доктора был образцовый порядок, книги на столе лежали ровной стопкой, рядом – блокнот для записей, пачка писем и три ручки, колпачок к колпачку. Трудно было представить, как что-то могло потеряться при такой аккуратности.

Горничная, стоя на четвереньках, пыталась высмотреть, не завалялись ли лекарства под кроватью, но, видимо, ничего так и не нашла, ибо, поднявшись с пола, женщина выглядела расстроенной. Ее черные волосы и смуглая кожа выдавали в ней испанку или латиноамериканку. Женщина была крепко сложена и явно хорошо справлялась со своей работой, поскольку пропажу из номера доктора восприняла как личную провинность.

– Там тоже пусто, месье, – с сильным акцентом произнесла она. – Я убиралась сегодня утром и, как обычно, закрыла дверь за собой. Никто чужой не мог к вам зайти.

– Ничего не понимаю, – удрученно твердил доктор Томас. – Куда я мог их положить? Прекрасно помню, что оставлял лекарства в тумбочке вот на этой полке, а сейчас их здесь нет.

– С вашего позволения, я пойду, месье, – растерянно пробормотала горничная.

– Да, конечно-конечно, Габриэла, вы можете быть свободны.

Горничная вышла в коридор, неловко прикрыв за собой дверь.

– А что за лекарства? – спросил я. – Может, попробовать раздобыть их в местной аптечке?

– Нет, что вы, – доктор замахал руками. – Инсулин не держат в открытом доступе и не раздают направо и налево.

– Инсулин? – не сразу понял я. – А зачем вам инсулин?

– У доктора сахарный диабет, – объяснила Вера Николавна. – Уколы нужны каждый день, поэтому он всегда возит инсулин с собой.

– Да, к сожалению, это так. Мое заболевание неизлечимо, можно лишь искусственно поддерживать уровень сахара в крови за счет введения лекарства. Хорошо, что у меня еще остался запас, который я храню в дорожном чемодане.

– Но кому здесь мог потребоваться инсулин? – продолжила рассуждать моя учительница. – Это не наркотик, его трудно продать или использовать в личных целях, только если ты не диабетик.

– Погодите-ка, я где-то читал, что инсулин вводят спортсмены, чтобы быстро нарастить себе мышечную массу. Для этого не нужны особые медицинские навыки, инсулиновым шприцем очень просто пользоваться, – вспомнил я. – Может, кто-то из персонала? Официант, похоже, увлекается силовыми упражнениями, ну и еще этот пловец тоже, наверное, мог колоть что-то для увеличения объемов.

– Отличная идея, Марк! Неплохо тебя выучили в нашей школе, по крайней мере со смекалкой и логикой у тебя все в порядке, – похвалила меня Вера Николавна и стала осматривать тумбочку доктора. – Да-а-а, у вас тут все как на ладони, шприцы-ручки, флаконы – кто хочешь заходи и бери что вздумается.

Вера Николавна укоризненно покачала головой, и доктор совсем сник.

– Я же не знал, что кому-то придет в голову использовать лекарство от тяжелого недуга в совершенно других целях. Вы правы, я допустил грубейшую оплошность.

– Ну-ну, не время скисать, – Вера Николавна похлопала Гарольда Томаса по плечу. – Мы с Марком сейчас проведем небольшое расследование и в два счета отыщем ваш инсулин.

Мы вышли из комнаты доктора, и моя учительница потащила меня вниз по лестнице прямиком в крыло, где располагались комнаты персонала гостиницы. У номера с табличкой «Антуан Брисар» мы остановились, и моя спутница уверенно постучала в дверь.

Нам открыла растрепанная женщина с помятым лицом. От неожиданности я даже отпрянул, но Вера Николавна заулыбалась и прощебетала:

– Мадам Брисар! Рада видеть вас. Как ваше самочувствие? Мигрень уже отступила?

– Спасибо, мадам Ришар, мне уже лучше, – пробормотала женщина, пытаясь сфокусировать взгляд на нас. – За ужином непременно составлю вам компанию.

– У нас деликатное дело, – заговорщически прошептала Вера Николавна. – Вы, наверное, слышали, у меня сегодня пропала сумка, а сейчас выяснилось, что кто-то забрал у доктора Томаса его лекарства. Все это выглядит очень подозрительно, и мне бы не хотелось обращаться в полицию. Может быть, вы постараетесь вспомнить, не происходило ли чего-то еще необычного в вашем отеле в последнее время?

– Давайте лучше поговорим в моей комнате, – предложила мадам Брисар. Плотно закрыв дверь кабинета мужа, женщина провела нас до конца коридора в противоположную сторону.

– Итак? – сказала Вера Николавна, когда мы оказались в уютной светлой спальне мадам Брисар. Интерьер комнаты был безупречен, хотя местами встречались весьма неожиданные компоненты. Например, в углу на светло-коричневом комоде стояла православная икона в золотом обрамлении, а рядом – католическая статуэтка с изображением какого-то святого.

– Понимаю, что это может прозвучать странно, – присев на зеленую кушетку, начала жена владельца отеля, – но у нас за последние полгода произошло в общей сложности пять случаев, когда пропадали вещи постояльцев, включая вашу сумку, мадам Ришар. Лекарства доктора Томаса – это, получается, шестая пропажа. Сказать, что это кражи, я с уверенностью не могу, ведь пропадали не ценности и не деньги, но все же довольно неприятно. И каждый раз владельцы не могли вспомнить точно, где они в последний раз видели свою вещь. В общем, все эти инциденты удалось замять без скандала и привлечения полиции.

– Но, как видите, инциденты не прекращаются! – возмущенно воскликнула Вера Николавна и хлопнула рукой по маленькому журнальному столику у дивана. – Поэтому я спрошу прямо. Кого вы подозреваете, мадам Брисар?

Женщина устало закатила глаза и приложила ладонь ко лбу.

– Я бы не хотела никого обвинять без доказательств…

– А все же? – настаивала Вера Николавна.

– Никого из отдыхающих я, конечно же, не рассматриваю. Поэтому остается персонал. У нас в штате отеля работает не так много человек: официант Адриан Бастьен, бармен Жан Кавелье, повариха Жанет Марен и ее сын Фернан – помогает на кухне, а также две горничные: Лулу и Габриэла. Все они добропорядочные люди и честные работники.

– И?..

– Как я уже сказала, вещи постояльцев стали пропадать около шести месяцев назад, как раз когда мы наняли на работу Адриана Бастьена, официанта. У него были отличные характеристики: без вредных привычек, активно занимается спортом, работал в лучших ресторанах Тулузы и Марселя. Поверьте, если бы у меня были явные причины подозревать Адриана, я немедленно сдала бы его в руки полиции. Но я не могу обвинить парня просто так. Мой муж и вовсе считает это полной ерундой. Конечно, разве ему сейчас до бизнеса!..

Последнюю фразу мадам Брисар произнесла так обреченно, что заставила меня более пристально взглянуть на нее. Синие подглазины и множество мелких морщин, хотя женщине было не больше сорока – сорока пяти лет, ужасно утомленный вид. Было ли это следствием мигрени? Мадам Брисар не слишком-то походила на довольную жизнью хозяйку отеля. Все ее существование было сосредоточено в этих стенах. И, по всей видимости, все это мадам Брисар уже осточертело.

– Вы заметили, какой у нее отрешенный вид? – спросил я Веру Николавну, когда на обратном пути мы поднимались вдвоем на второй этаж. – Какое-то болезненное равнодушие. Ее даже не испугало упоминание о полиции. Все это очень странно, вам не кажется?

– Ты совершенно прав, – убежденно закивала Вера Николавна. – И что-то мне подсказывает, что эти кражи только верхушка айсберга. Похоже, я поторопилась, пообещав доктору быстро найти его лекарства.

Мы попрощались и отправились каждый в свой номер, чтобы переодеться к ужину.