Затем ей пришлось немного подождать. Наверное, секретарь из приемной позвонила личному секретарю Макса, и та сейчас передавала ему полученную информацию.

Прошло десять секунд, двадцать, тридцать…

Кейт бросило в жар, ладони вспотели. Неужели Макс так рассердился, что не захочет ее видеть?

Вспомнилось, как непросто быть замужем за богачом, для которого важна его работа, а еще важнее светская жизнь: благотворительные мероприятия, разрезание ленточек, балы, вечеринки…

Кейт постоянно боялась сказать или сделать что-нибудь не то и всегда считала себя недостаточно хорошей для такой роли.

А сейчас в душе вскипел праведный гнев. Кейт ведь теперь высококлассный специалист у себя на работе в Теннесси. Она в одиночку воспитывает дочь. Если приходится бывать на благотворительных мероприятиях, Кейт всегда вносит щедрые пожертвования. Если она торжественно разрезает ленточку, то делает это на открытии того здания, в строительстве которого сама принимала участие.

И при этом она недостаточно хороша? Вот еще! Так что Макс серьезно ошибается, если считает, что может запугать ее своими деньгами.

Секретарь повернулась к Кейт.

– Прошу прощения, что заставила вас ждать, миссис Монтгомери. Вы можете подняться наверх.

– Вообще-то, я теперь мисс Хантер.

Секретарь кивнула и добавила:

– Воспользуйтесь третьим лифтом в глубине вестибюля. Когда вы подойдете туда, вас уже будет ожидать охранник, чтобы набрать необходимый код.

На четвертый этаж лифт поднял Кейт за несколько секунд. Его двери мягко разъехались в стороны, и взгляду Кейт предстал кабинет Макса: одна стена, выходящая наружу, полностью стеклянная, зеленый ковер на желтом паркете, зеленые диван и кресла ультрасовременного дизайна, повсюду деревья в кадках.

Макс сидел за письменным столом и при появлении неожиданной гостьи поднял голову. Сейчас, застав его врасплох, Кейт не видела в нем рассерженного отца своей дочери или богатого магната. Перед ней был Макс. Тот самый улыбчивый парень с растрепанными густыми волосами и красивыми голубыми глазами, в которого она влюбилась до потери пульса, едва увидев.

Именно поэтому семь лет назад Кейт не просто ушла от Макса, а уехала от него подальше. Ведь как бы плохо ни складывалась их совместная жизнь, Кейт всегда любила мужа и в любой момент могла поддаться его чарам.

Она сглотнула, чувствуя, как ее бравада начинает таять. Усилием воли Кейт вернула боевой настрой, напомнив себе, что пришла сюда не ради себя, а чтобы защитить Тришу.

Макс встал со своего кожаного кресла с высокой спинкой и произнес:

– Кейт? Должен сказать, что несколько удивлен.

– Да. Я уже давно не та неуверенная в себе девчонка, на которой ты когда-то женился. – Вот так то! Лучше заявить это в самом начале разговора. – Нам надо кое-что обсудить.

– И кто это говорит? Та, что когда-то сбежала от меня?

– Я сбежала от алкоголика, – заявила Кейт ему в лоб, мысленно напомнив себе, что она здесь ради правого дела, а потому не поддастся очарованию Макса и не даст обвести себя вокруг пальца. Слишком большая ставка на кону.

– А теперь еще и ударила ниже пояса.

– Говорить правду вовсе не значит бить ниже пояса. Другое дело, что тебе тяжело эту правду слышать.

Макс выдохнул сквозь сжатые зубы и подошел к дивану.

– Я и без тебя знаю, кто я и что собой представляю.

Кейт уселась в кресло, чтобы не сидеть рядом с Максом на диване.

– Тогда, думаю, мы легко договоримся. У нас есть дочь. Ты больше не пьешь. Так что я могу разрешить тебе видеться с ней в моем присутствии.

Макс опустился на диван.

– В твоем присутствии? Я не смогу видеться с дочерью наедине?

Кейт вскинула подбородок:

– Нет. До тех пор, пока не завоюешь мое доверие.

Макс рассматривал ее и думал о том, что за прошедшие восемь лет многое изменилось, в том числе и его милая Кейт. Ее словно подменили какой-то незнакомкой, которая, возможно, и заслуживает, чтобы он обрушил на нее рвущийся наружу гнев.

Макс потер лицо ладонями и подумал, что, несмотря на то что хочется вспылить, он этого не сделает. В их разрыве виноваты оба. Но, как спиртное ничего не решает, так не помогает и выпущенный наружу гнев – этот урок он усвоил твердо.

Макс почти невозмутимо произнес:

– Не думаю, что ты можешь диктовать мне условия.

– Полагаю, что могу.

– А два моих юриста утверждают, что не можешь.

Кейт недоверчиво распахнула глаза:

– Ты уже звонил своим адвокатам?

– Умный бизнесмен знает, когда ему требуется совет.

– Ты со своими адвокатами думаешь, что можешь совершенно не считаться со мной?

– Я собираюсь сделать то, что должен.

Кейт покачала головой:

– Ты хочешь, чтобы я завтра уехала и спряталась так далеко и так надежно, что ты больше никогда не увидишь свою дочь?

– Ты мне угрожаешь?

– Я защищаю своего ребенка. Либо мы играем по моим правилам, либо вообще без правил. Я не подвергну Тришу опасности.

– Опасности? Но у тебя нет причин бояться за нее. Я никогда не причиню вам обеим вред!

– Нет. Ты всего лишь разобьешь телевизор и окно. Ты все меньше владел собой, Макс, и я начала тебя бояться.

Ощутив вину, Макс потер ладонью подбородок, собираясь с мыслями, а потом ответил:

– Но ты могла бы поговорить со мной.

Кейт поморщилась:

– Ты это серьезно? Поговорить с парнем, который настолько пьян, что едва стоит на ногах? И что бы это дало?

– Может, я и приходил домой пьяным, но каждое утро я просыпался трезвым.

– И с жутким похмельем.

Макс вздохнул:

– Не важно, как я себя чувствовал. Я бы тебя выслушал.

– Что-то я не помню, когда ты был готов меня выслушать. Помню, что жила с человеком, который постоянно либо напивался до бесчувствия, либо мучился похмельем. Три года игры в молчанку, лжи и вечно нарушаемых обещаний. Три года жизни с тем, кто едва замечал меня. Я не хотела, чтобы наша дочка, как и я, сидела у окна, дожидаясь тебя и переживая, не напился ли ты настолько, что разбился на машине, или ждала бы весь день, когда ты, наконец, проспишься после того, как шлялся где-то всю ночь.

– Я больше не пью! – вскипел Макс.

– Вижу. И искренне надеюсь, что ты бросил пить навсегда. Но даже ты не можешь мне твердо обещать, что не сорвешься. Поэтому я буду всегда рядом, во время твоих встреч с Тришей, чтобы защитить ее от того, через что мне когда-то пришлось пройти.

Голос Кейт задрожал, и гнев, внезапно овладевший Максом, утих. Резкие слова, уже готовые сорваться с языка, остались непроизнесенными. Кейт не просто злится на него, но и до сих пор страдает.

Она встала, подошла к столу и негромко спросила:

– Ты хоть представляешь себе, каково жить с кем-то, кто говорит, что любит тебя, а сам не уделяет тебе и десяти минут в день? – В голосе Кейт прозвучала скрытая боль, и Макс замер, ощутив угрызения совести. – Это тяжело, но, главное, чувствуешь себя невыносимо одиноко.

Его охватило раскаяние. Макс и раньше понимал, что мучит жену, но никогда не был достаточно трезв, чтобы заметить эту боль в ее голосе и глазах.

Кейт хотела спасти дочь от такой боли. И он тоже. А для этого нужно навсегда забыть о спиртном.

– Я не обижу Тришу.

– Ты и мне когда-то обещал то же самое, а потом снова причинял боль каждый день. – Ее голос упал до шепота. – Каждый проклятый день!

Макс закрыл глаза.

– Прости меня. Мне очень жаль.

– Еще бы!

– А ты никогда не задумывалась над тем, что я мог бы куда раньше бросить пить, если бы знал, что скоро стану отцом?

– Ты любил меня. Я всегда это знала, но ради меня ты не бросил пить. А вдруг и ребенок не стал бы для тебя поводом завязать? Я не имела права рисковать.

– Но ты могла хотя бы сказать мне о своей беременности перед тем, как уйти.

– Чтобы после ты приперся пьяным в больницу, когда я там мучилась бы в родах? Или испортил бы Трише ее первое в жизни Рождество? Или взял бы и притащился в подпитии на ее школьный концерт, чтобы опозорить дочь перед ее друзьями?

На мгновение представив, что это могло случиться, Макс почувствовал себя неловко. Теперь ему было так же стыдно за то, что он когда-то вытворял пьяным, как в те времена было стыдно за него родным и друзьям. И внезапно стало ясно, что для исправления причиненного Кейт вреда вовсе недостаточно будет извиниться перед ней – придется доказать ей, что он и в самом деле изменился.

Макс вздохнул.

– Наверное, и вправду мне будет лучше видеться с Тришей в твоем присутствии. Можно встретиться с ней сегодня вечером?

– Давай лучше завтра после обеда. Я каждый день отвожу маму в больницу к отцу, но в последнее время Трише там становится скучно, и я решила после обеда уезжать с ней домой.

– И мне можно будет прийти?

– Да. Пока отца не выпишут из больницы, мы сможем побыть в доме одни.

Сказав это, Кейт повернулась и пошла к лифту. Едва его двери за ней закрылись, Макс, откинувшись на спинку дивана, подумал о том, что все могло бы быть совершенно иначе, скажи ему жена о своей беременности. Утихший гнев снова разгорелся в душе. Кейт даже не дала ему возможность попытаться измениться к лучшему, чтобы быть хорошим отцом! Да, ее можно понять, но ведь и у него есть право знать своего ребенка!

«Я имею право знать своего ребенка!» – именно эти слова когда-то сказал отец. В тот вечер между ними вспыхнула ссора. Макс узнал, что его брат Ченс, усыновленный отцом, на самом деле – незаконнорожденный. Отец обманом ввел своего бастарда в семью, использовав усыновление, чтобы этим прикрыть свою связь на стороне.

Уже много лет Макс не вспоминал о той ссоре. В тот вечер его брат Ченс сбежал из дома. Это подтолкнуло Макса к бутылке. В «Анонимных Алкоголиках» его научили оставлять все прошлые беды позади, но сейчас прошлое вдруг вернулось вместе с острой тоской по брату, потому что Кейт тоже была частью этого прошлого. За последние семь лет Макс изменился, однако не был уверен, что тяга к спиртному не проснется вновь из-за встреч и ссор с Кейт, а также знакомства с дочерью.