– Найдите мне дом, Чилдермасс, – сказал он. – Найдите мне дом, который будет говорить посетителям, что магия – респектабельное занятие; не менее респектабельное, чем юриспруденция, и куда более, нежели медицина.
Меланхолия, мистер Блэк, вот сущее мучение. Иногда мне кажется, что весь Лондон превратился в холодную гороховую кашу. Лица и руки у людей цвета холодной гороховой каши, и они бредут по улицам, продираясь сквозь гороховую кашу. Боже, как мне бывает тяжело! Даже солнце тогда кажется серым и вязким, словно гороховая каша, и ничто не может меня согреть.
Ему казалось, что в угоду возлюбленной он уже изменил свой образ жизни. Почти забросил карты и другие азартные игры, стал меньше пить – редко более бутылки в день – и даже уверил избранницу, что готов чаще ходить в церковь – раз в неделю или даже два, если ей так хочется. Однако девушка заявила, что это вопрос его собственной совести и она не считает себя вправе вмешиваться.
Не то чтобы избранница не любила его (Стрендж был совершенно уверен в ее чувствах), однако иногда казалось, что она влюбилась только ради того, чтобы без конца с ним ссориться. Причин ее недовольства Стрендж не понимал.
Язвительный, а зачастую и грубый, новый слуга придерживался самого высокого мнения о собственной персоне, ни во что ни ставя других. Об этих своих недостатках новый слуга не упомянул, поскольку сам о них не ведал. То, что он слишком часто ссорился с друзьями и соседями, порой ставило его в тупик, однако он всегда приходил к заключению, что виноваты сами друзья и соседи.
Еще более поразительным было то, что мистер Норрелл, всю жизнь проживший в страхе перед воображаемым соперником, узрев наконец магию, сотворенную другим волшебником, не только не озлобился, но, напротив, испытал душевный подъем.
В половине четвертого, в самое зловещее время зимнего дня, сэр Уолтер вернулся на Харли-стрит. Зимние сумерки стерли силуэты людей и домов, а небо еще сияло серебристо-голубым холодным светом. В просветах между домами закат окрасил небосвод розовым и кроваво-красным – цветом приятным для глаз, но тревожащим душу.
Возможно, читатели-джентльмены тут должны улыбнуться и заметить про себя, что женщины, как обычно, ничего не смыслят в делах. Дамы-читательницы, напротив, согласятся, что миссис Бренди превосходно разбиралась в делах, а главным делом жизни миссис Бренди было внушить мистеру Блэку те же нежные чувства, какие она испытывала к нему.