Цитаты из книги «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл»

Когда-то я с легкостью мог нарисовать пейзаж или портрет – очень профессионально и совершенно неинтересно.

У тебя кожа странного цвета. Я подумал, может, это какая-то болезнь. – Моя кожа означает вовсе не это, – сказал Винкулюс. – Означает? – удивился Стивен. – Какое странное слово! И тем не менее правильное. Кожа действительно способна означать многое. Моя означает, что любой может прилюдно меня ударить, не опасаясь последствий. Она означает, что друзья не любят показываться со мной на улице. И еще – сколько бы книг я ни прочитал, какими бы языками ни овладел, я всегда буду занятной диковинкой вроде говорящей свиньи или считающей лошади.

При свете фонарей неряшливый человек внимательно осмотрел Стивена. – Мы уже там? – хриплым голосом поинтересовался он. – Где там? – уточнил Стивен. Незнакомец на секунду задумался и решил перефразировать вопрос. – Где мы? – произнес он.

Каждое произнесенное слово тут же превратится в какую-нибудь чепуху насчет пива, сваренного из гнева, и неутоленной жажды мести, девушек, чьи слезы при полной луне превращаются в опалы и жемчуга и чьи следы наполняются кровью в новолуние. Поэтому он сказал только:

Мистер Норрелл был не меньше других падок на лесть и вскоре сам поверил в свое исключительное благородство.

Он не сомневался, что часть Англии между Твидом и Трентом – справедливое возмещение за неспособность норманнских королей отомстить убийце его семьи. Исключительно по этой причине Генриху пришлось удовольствоваться южной половиной собственного королевства.

Сегодня заходил Хайд. Сказал, что в прошлый вторник видел тебя возле Вала – ты гуляла в метель. – Я?! – Ты. – Бедняга. Наверняка сильно удивился. – Да уж.

Здесь все замечательное, сэр, но нельзя ли мне вон ту свиную отбивную? Она так аппетитно выглядит! – Ах, Стивен! Как всегда, твоя благородная натура подсказала тебе наилучший выбор! Эти отбивные действительно кажутся обычными, однако жарились они в жире, вытопленном из призраков черных валлийских свиней, что рыскали в холмах Уэльса по ночам, наводя ужас на бедных жителей! Призрачность и злоба адских созданий придают их жиру неповторимый вкус и аромат.

– О! Я распорядился подать те самые яства, что вкушал в этом доме четыреста или пятьсот лет назад! Вот зажаренная ляжка дракона, вот пирог с колибри, запеченными в меду. Это поджаренные саламандры, приправленные гранатовым соком, а это – изысканное фрикасе из гребней василисков, сдобренное шафраном, молотой радугой и украшенное золотыми звездами! А теперь садись, ешь!

Восемь лет всеобщего восхищения и лести не излечили мистера Норрелла от безотчетного страха перед тем, чтобы доверить свои мысли бумаге.