Шестнадцать кованых медных петель, каждая размером с тарелку риса, на массивных железных воротах Хуанцюаня беззвучно пришли в движение.

В толпе цзяманьцев поднялось легкое волнение. Неожиданно ягненок, сидевший у девушки за пазухой, вырвался и побежал по заснеженной дороге, стуча маленькими копытцами. Он был беленьким с черной блестящей полоской, тянувшейся от лба до носика. Черные глазки-бусинки сверкали. Вероятно, его собирались отправить на пастбище для размножения скота, поэтому и взяли с собой, пронеся всю дорогу за пазухой. Он с любопытством смотрел на ноги белых лошадей, вышедших большим табуном. Ворота постепенно поднимались. Доспехи сотен появившихся солдат ослепляли серебристым сиянием, отражаясь от переливающегося снега.

Ягненок вытянул тонкую шейку и заблеял. Вдруг что-то упавшее с неба от сильного порыва ветра проткнуло его маленькое тельце, окрасив белый снег кровавыми пятнами. Арбалетчики, стоявшие у стен и бойниц крепости Хуанцюаня, начали обстрел, выпуская быстрые, словно стаи саранчи, стрелы. Кто-то протянул к ягненку измазанную в крови руку, но пущенная стрела со свистом пронзила ее насквозь, воткнувшись в снег.

Появилось сто пятьдесят солдат кавалерии Цилиня, напоминавших собой серебряных водных драконов. С пронзительным свистом они, перескакивая через грязное месиво и трупы, бросились к мчавшимся в первой колонне всадникам хуку. В руках варвары держали сабли и щиты с выступавшими заостренными конусами. Они выглядели мощно и воинственно. Когда-то давно, во времена правления императоров Чжуан и У, Загробной заставе приходилось непросто от набегов хуку. Но затем департамент вооружения изобрел специально для воинов Хуанцюаня особое копье длиной в пять с половиной чи. Хотя оружие было размером с человека, его все равно было удобно использовать на узких горных дорогах из-за особой остроты и гибкости. Копье позволяло наносить точечные удары по воинам хуку, не задевая прикрывающий их «живой щит». Батальон Цилинь стремительно наступал, поднимая вокруг клубы снега. Издалека было видно, как серебристо-белое месиво продвигалось вперед на север, оставляя за собой на горных дорогах трупы людей и лошадей армии хуку. Не прошло и семи минут, как более десяти колонн варваров, стоявших в первом строю, оказались полностью разгромлены. Расположенная позади конница пронзительно закричала и бросилась вперед. Батальон Цилинь засвистел в ответ и слаженно выставил более ста окровавленных копий длиной в пять с половиной чи, поражая врагов вновь и вновь.

Эркеры располагались к северу от крепостных ворот. Вид же оттуда был как раз на спины головного отряда хуку. Таким образом лучники Хуанцюаня могли обстреливать противника с обеих сторон.

Хайши встала на одно колено у входа в пещеру и нащупала за поясом золотое кольцо для стрельбы из лука, покрытое светло-зеленой глазурью. Она внимательно осмотрела его и надела на большой палец. Это кольцо было мужским и, естественно, было ей велико, поэтому Хайши приходилось обматывать его зелеными шелковыми нитями.

– Бронебойные стрелы, – сказала Хайши, задев тетиву. Нащупав одной рукой три острые, словно перо ястреба, стрелы, она зажала их между четырьмя пальцами, а большим уверенно натянула тугой лук. Прицелившись в спину одного из хуку в третьем строю, она выпустила стрелу.

Стрелы, словно рой саранчи, внезапно атаковали варваров, ударив со спины. Они не ожидали нападения сзади, поэтому на какое-то время растерялись. Столпившись и давя друг друга, они оказались в ловушке своих же людей. Им просто некуда было отступать.

Второй строй хуку услышал какой-то шум позади себя и, заподозрив засаду, запаниковал. Два генерала отдали приказ перестроиться и направили войска в атаку на батальон Цилинь. Солдаты переднего фланга батальона перешли в наступление, длинные копья скрестились с изогнутыми лезвиями.

– Стреляем по пятому отряду. Поможем Цилиню расчистить путь. Пускаем по три стрелы. Не останавливаться без моего приказа, – произнесла Хайши тихим и спокойным голосом.

Все лучники молча натянули тетиву.

– Стреляйте!

Железный дождь из стрел с лязгом полетел к земле. Хуку оказались запертыми на горной дороге без какой-либо возможности к отступлению. Более сотни солдат, стоявших впереди на южных флангах третьего, четвертого и пятого отрядов, были отделены с северной стороны от головного войска стремительным потоком стрел. Батальон Цилинь продолжал наносить мощные удары, сметая противников, словно серебряный прилив. Войско хуку редело все сильнее и сильнее, а железный дождь, похоже, так и не собирался останавливаться.

Хайши приказала лучникам прекратить стрельбу, только когда на поле боя осталось лишь около сотни хуку, которых сразу же уничтожил головной отряд Цилиня, начисто скосив, словно урожай поздней осенью.

Вдруг Хайши обдало холодом. Стоявший рядом лучник дернул ее за плечо, увлекая в сторону. На пол упала стрела с перьями кречета, которые обычно использовали хуку. На наконечнике стрелы была кровь.

Дорога под эркерами была усеяна стрелами и трупами. Что касается северной дороги, она находилась вне видимости эркеров. Хайши рискнула выглянуть из пещеры, чтобы посмотреть на север, и увидела, что у основной части войска хуку было несколько лучников, которые целились в эркеры. Во главе строя тоже стояло около десятка лучников, которые потихоньку продвигались к батальону Цилинь, натягивая тетиву. Но войска Цилинь вели только дальние бои. Солдаты даже не были экипированы щитами и могли понести тяжелые потери.

– Вы двое, придержите меня за ноги, – велела Хайши двум лучникам, стоявшим рядом с ней, и, стиснув зубы, села спиной ко входу в пещеру, запрокинув голову.

Во рту она держала три стрелы. Правая рука сжимала еще три, а в левой руке девушка держала лук. Откинувшись назад, Хайши повисла на отвесном утесе. Она выпустила три стрелы подряд, целясь по основному отряду хуку. Каждая из стрел попала точно в цель. В этот момент среди варваров девушка разглядела высокого и крепкого лучника, чьи доспехи отличались от остальных и сразу бросались в глаза. Этот человек вполне мог быть главой лучников. Достав три стрелы, зажатые между зубами, Хайши выстрелила в него. Стрелы полетели вниз, словно падающий на землю метеорит. Однако то были не обычные стрелы. Первые две пробивали любую броню, а третья пускала кровь. Хайши хотела сначала пробить слабые места на соединениях брони, а затем сильно ранить врага кровопускающей стрелой, на наконечнике которой были особые борозды. Как только девушка спряталась в пещере, выпустив третью стрелу, – тотчас услышала снаружи свист. Несколько стрел хуку одна за другой ударили в каменную стену. Оглянувшись, Хайши увидела, как высокий лучник схватился за три стрелы, торчавшие у него из горла, и выдернул их. Из-за снега видимость из пещеры была плохой, но девушка все равно смогла разглядеть, как окружившие лучника люди отступили на несколько шагов, вытирая лица. Вероятно, на них попала кровь. Воспользовавшись суматохой, Хайши снова повисла вниз головой, не обращая внимания на тучу стрел, пролетавших мимо нее. Она принялась непрерывно стрелять, каждой стрелой попадая в очередного лучника в строю хуку.

– Господин Фан! – вдруг в панике закричал солдат с верхнего эркера.

Посмотрев наверх, Хайши увидела, как одна из стрел летит прямо в нее. Она была уже совсем близко – так близко, что можно было разглядеть даже специальный желобок для стекания крови на трехгранном наконечнике стрелы. Уже не увернуться.

Хайши широко распахнула блестящие глаза.

Находясь наверху, лучники могли лишь видеть острый подбородок Хайши, направленный в небо. Что касается стрелы, то было лишь понятно, что она вонзилась в лицо Хайши, а ее древко безостановочно гудело и вибрировало.

В это время головной отряд батальона Цилинь прорвался к основным позициям хуку. Следом за ними хлынула пехота. Она окружила врага смертельным кольцом, уничтожая все войско, расположившееся на широкой горной дороге. Молодой лучник, который попал в Хайши, приподнялся с седла и, оперевшись ногами о стремена, вытянулся в полный рост, внимательно вглядываясь в эркеры, а затем стремительно спрыгнул с лошади. Кто-то поднял тело командующего лучниками. Юный стрелок сорвал с головы покойного шлем. Крепко схватив мертвеца за белокурые волосы, он вынул меч и отрубил ему голову. Поднеся ее к себе, он принялся покрывать лицо покойного поцелуями, как вдруг услышал крик соратника, стоявшего рядом с ним. Подняв глаза, он увидел длинную стрелу. Выражение лица юноши резко изменилось. В этот самый момент находившийся рядом мужчина в белом одеянии поспешно встал перед юношей, раскинув руки и закрыв его своим телом. Наконечник длинной стрелы задел его ладонь и с металлическим звоном упал на землю. В строю хуку поднялся ропот. Однако мужчина, облаченный в белоснежное одеяние, совсем не пострадал. Он равнодушно сделал шаг назад, встав у коня рядом с молодым лучником. Юноша запрокинул голову и всмотрелся вдаль. Длинная стрела хуку, пущенная во вражеского лучника, который висел вниз головой на горной скале, пропала. Внимательно присмотревшись к стреле, которая только что упала рядом с ними на землю, он осознал, что это и была та самая стрела, которую он выпустил. Вероятно, тот лучник из Великой Чжэн зубами перехватил стрелу и выстрелил вновь, застав их врасплох.

Молодой лучник растянул окровавленные губы в улыбке и, презрительно посмотрев на горный обрыв, сцепил пальцы. Затем он повесил отрубленную голову позади своего седла и приказал солдатам прикрыть его. Развернув коня, юноша вместе со своим отрядом скрылся за изгибами горной дороги, ведущей на север.

Хайши облизала зубы, осторожно сплюнула собравшуюся во рту кровь и сказала:

– Этот мужчина не так прост. Похоже, он использовал какую-то секретную технику. Давайте побыстрее догоним их.

– Господин… господин Фан… – прерывисто произнес юный лучник, который был примерно того же возраста, что и она сама. Его губы дрожали.

– Что? – спросила Хайши, забрасывая изогнутый лук за спину.

– Хуку подняли черный флаг. Это означает, что их правитель пал в бою… Я слышал, что они не хоронят своих людей, а оставляют трупы на съедение гиенам и грифам. Если кто-то из правящего сословия умирает на поле боя, то его голову уносят с собой, чтобы похоронить ее, прикрепив к телу, сделанному из золота. – Юный стрелок не сдержал усмешки. На его бледных сухих губах показались кровавые трещины.

– Господин Фан, ваша стрела попала в короля! В короля!

Похоже, что хуку особо не любили драться. Они помпезно, с большим размахом шли в атаку, но, когда приходило время отступать, стремительно исчезали, словно вода во время отлива. Хайши быстро спустилась с эркера, запрыгнула на лошадь и поспешила на север, преследуя хуку. Вместе со своим отрядом она преодолела более двадцати ли, а потом дорога прервалась. Оставалось лишь перейти вброд против течения горной реки, пересечь у подножья восточный склон горы Пило, вскарабкаться на западный склон и пройти ровно тридцать два ли по горной долине к незамерзающему источнику, откуда брала свое начало река. Далее дорога шла к северу от источника по горной тропе. На следующий день к полудню Хайши наконец смогла догнать возглавлявший преследование отряд под командованием Фу И. Хотя хуку быстро отступали, они все равно какое-то время не могли оторваться от преследователей.

– Вы великий лучник, господин Фан. Хуку никогда не окружали короля Цзопудуня солдатами королевской гвардии. Он просто смешивался с толпой так, что его было не отличить от любого другого воина, – медленно произнес Фу И. – Король Цзопудуня был храбрым воином. Именно по его приказу трехтысячное войско хуку атаковало военное поселение Шуйцзин. Он отправил головной отряд, чтобы расчистить дорогу для остального войска. А сам возглавил отряд и пошел на Загробную заставу. Разгром Шуйцзина оказался отвлекающим маневром… Сейчас он мертв. Новым королем Цзопудуня стал его сводный младший брат. Как сообщили разведчики, они не очень ладили друг с другом, поэтому он сразу же отдал войскам приказ отступать.

Раньше каждый отряд хуку гордо нес сине-зеленый флаг, развевающийся на ветру. Сейчас же повсюду были видны лишь черные флаги из переливающегося шелковым блеском волокна рами^[19].

– Вон тот – новый король Цзопудуня. – Фу И указал на молодого человека, который шел в самом конце колонны хуку и которого тщательно охраняли. Его фигура была скрыта развевающимися траурными флагами, поэтому Хайши не могла как следует разглядеть его. Было хорошо видно только его светлые кудрявые волосы, спускавшиеся до самого седла. Они плавно покачивались с каждым шагом его лошади по грязному снегу.

Хайши поморщилась и подстегнула лошадь, ускорившись. К этому времени хуку уже дошли до конца горной долины, откуда смутно виднелись обширные снежные равнины крайнего севера. Вдруг поднялся сильный ветер. Он взметнул снег и песок, подхватив в небо траурные флаги. В этот момент молодой человек слегка повернулся и Хайши смогла рассмотреть его высокий благородный силуэт. Девушка взволнованно отшатнулась, словно большая горсть снега со всей силы ударила ей прямо в грудь. Это же был тот самый человек, чье лицо она видела в течение десяти лет. Нет, она не могла ошибиться.

– Чжоин, – еле слышно пробормотала она.

Вероятно услышав голос Хайши, юноша повернулся и, вызывающе улыбаясь, сцепил пальцы. Узкий нос, глубокий взгляд, густые брови – он был похож на Чжоина как две капли воды. Единственное отличие – глаза ярко-голубого цвета.

Голубоглазый юноша снял шлем, распустив пышные белокурые волосы, и громко отдал какой-то приказ на варварском языке. Солдаты в унисон ответили ему что-то, а затем внезапно, взмахнув плетьми, ударили лошадей и бросились к подножию горы.

Оставив позади долину, хуку выбрались к снежной равнине. Группа солдат расположила войска по обеим сторонам от ущелья – прохода, закрывая собой проход, остальные же, не оборачиваясь, устремились дальше на север. Когда основной отряд полностью покинул долину, оставшиеся для прикрытия отряды быстро изменили строй и присоединились к главным силам, после чего несколько тысяч лошадей, подстегиваемые всадниками, встали на дыбы, подняв вокруг себя снежную бурю, и стремительно помчались, быстро исчезнув за горизонтом.

– Это Алая равнина, – сказал Фу И, остановив лошадь, и начертил кнутом в воздухе круг, указывая на снежную равнину, лежавшую к северу от горной долины.

Зимой всю долину укрывал снег, летом же она была пустынной. Здесь не росло ни единого цветка примулины хунъяо. Свое название она получила в честь королевы Хунъяо. Королева родилась в семье правящей династии и была родной сестрой восставшего против императора самозванца Чу Фэнъи. Когда-то давно ее выдали замуж за кого-то из хуку, чтобы наладить с ними отношения. Но в возрасте тридцати двух лет она вышла замуж во второй раз за местного короля Го Саньмина и стала весьма могущественной королевой. Около четырнадцати лет назад, когда Чу Фэнъи потерпел поражение, он вместе со своей армией бежал к границам территорий Хуку, пройдя Загробную заставу. Тогда королева Хунъяо отправила к нему на подмогу свою армию. Император Сюй, который в то время еще не взошел на престол, лично возглавил войско, преследовавшее предателя. Они ожесточенно сражались четыре дня и пять ночей, уничтожив более пятидесяти тысяч врагов. Так восстание было подавлено, а армия хуку потерпела полное поражение. Один из шести генералов, Су Мин, отрубил голову Чу Фэнъи. А королева Хунъяо была насмерть затоптана во время сражения. На следующий день после окончания битвы вся долина на двадцать ли была чёрно-красной от крови, трупов и снежной каши. На следующий год погода в регионе была на удивление теплой, и на Алой равнине, вопреки прошлогоднему хаосу, расцвели весенние травы. Старики называли растения цветами-падальщиками, и даже животные не ели их.

Тот год беспощадно забрал бессчетное количество человеческих жизней, подобно мощнейшему шторму. По официальным данным, в то время погибло несколько десятков миллионов человек.

– Каждый год на праздник Цинмин сюда стекаются для совершения подношений толпы женщин и детей, так что тут, несмотря на обширность равнины, становится тесновато. – Фу И немного помолчал и продолжил: – Прошло четырнадцать лет. Женщины постарели, дети выросли. Все хотят мира.

Вернувшись обратно в лагерь, Хайши больше не увидела игравших там цзяманьских детей. В тот вечер находившиеся в лагере цзяманьцы так и не смогли объединиться со своими соплеменниками. Вскоре многочисленное войско достигло вершины горы, начался хаос, и все были убиты. Впрочем, у тех, кто находился в лагере, тоже не было никаких шансов.

– Мы не могли отпустить их на свободу. Они бы всем рассказали, что мы бросили безоружных цзяманьцев на произвол судьбы, – сказал Фу И. Его темное лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций.