Глава 2. На Большом Каретном

«…В этой компании мы прожили

вместе нашу… молодость, и, в общем, я писал для них».

Из выступления Высоцкого в Долгопрудном 21 февраля 1980 г.

Замечательная компания на Большом Каретном, о которой позже не раз будет вспоминать на своих лекциях-концертах Владимир Высоцкий, образовалась в конце 50-х – начале 60-х годов. Появилась она, конечно, спонтанно, но, впрочем, вполне закономерно, на основе сближения двух разновозрастных групп. Одна из них состояла из одноклассников Высоцкого. Его школьный товарищ Володя Акимов, рано потерявший родителей, в старших классах практически жил один, поэтому у него, на Каретном, в большой, около 40 квадратных метров, комнате, перегороженной шкафом и попонами, собиралась веселая мужская компания, в которую непременно входил и Высоцкий: Игорь Кохановский, Яша Безродный и Аркадий Свидерский. Вторая группа – это Левон Суренович Кочарян, его друзья и знакомые, жившие у него, а позже и у его жены Инны Александровны Кочарян (Крижевской), в трехкомнатной квартире на Большом Каретном, в том же подъезде, где жили отец Высоцкого и Евгения Степановна.

Кочарян был старше Владимира на 6 лет. Их познакомил Анатолий Утевский. Последний учился с Левой в МГУ на одном факультете, юридическом, дружил с ним и даже представил Кочаряна будущей жене

И вот еще учась в школе, Высоцкий вдруг попадает в компанию взрослых людей, имеющих к тому моменту на Большом Каретном определенный авторитет. И вскоре он становится ее полноправным членом. Друзья вспоминают, что Владимир в это время был легкий, веселый, очень общительный парень, умеющий организовать любой праздник, как он сам себя называл – врун, болтун и хохотун. Потом некоторые их школьных приятелей Высоцкого: Кохановский, Акимов, Безродный также попадают в компанию Левы Кочаряна, и образуется интересное сообщество разносторонне одаренных людей.

Левон Суренович Кочарян оказал огромное влияние на молодого Владимира Высоцкого, и потому следует рассказать о нем подробнее. По словам Анатолия Борисовича Утевского: «Левушка был удивительным человеком: прекрасно знал литературу и кино, пел, играл на гитаре, был спортсменом – великолепно водил танки, а Толя Гарагуля, капитан теплохода «Грузия», рассказывал, что однажды Лева сам пришвартовал теплоход. Он любил удивлять людей – мог выпить бокал шампанского и закусить фужером. Спокойно жевал бритвы, мог проколоть щеку иглой. Это производило впечатление, особенно на молодых девушек. Кочарян был очень разносторонним человеком – не было профессии или ремесла, которыми он не смог бы овладеть. В доме буквально все он сделал сам, мог сшить себе рубашку… Потом вдруг стал увлекаться абажурами, у всех у нас были Левушкины абажуры. На каком-то своем фильме сам сконструировал и построил не то бричку, не то тачанку. В общем. Лева был человеком уникальным. Эта уникальность проявлялась, прежде всего, в его умении дружить, выслушивать и понять близких друзей, коллег по работе, просто знакомых. Именно поэтому многие тянулись к нему…

Кочаряна как второго режиссера ценили многие наши известные мастера. На «Мосфильме» даже говорили, что Кочарян – первый среди вторых режиссеров. Общение с Кочаряном всем нам давало много, а Володе, как мне кажется, особенно. Во многих вещах он просто подражал Кочаряну. Леву любили многие люди и, как вы понимаете, было за что…»

В 10-м классе Владимир Высоцкий стал заниматься в драмкружке при Доме учителя на улице Горького. Руководил кружком артист МХАТа Владимир Николаевич Богомолов. Однажды Нина Максимовна Высоцкая пришла туда на репетицию и увидела, как сын изображает крестьянина, который пришел на вокзал и требует у кассирши билет, ему отвечают, что билетов нет, а он добивается своего. «Я впервые видела его (Владимира) на сцене и до сих пор помню свое удивление, настолько неожиданные были для меня все его актерские приемы. После репетиции я подошла к Богомолову и спросила (хотя уже знала ответ): «Может ли Володя посвятить свою жизнь сцене?» – «Не только может, но должен. У вашего сына талант», – ответил актер.

Володя до глубокой ночи пропадал в кружке, но это не помешало ему хорошо закончить школу. Аттестат о среднем образовании Владимира Высоцкого, полученный им 24 июня 1955 года, сообщает, что «при отличном поведении» он «обнаружил следующие знания по предметам»:

Русский язык 4 (четыре)

Литература 5(пять)

Алгебра 4 (четыре)

Геометрия 4 (четыре)

Естествознание 5(пять)

История СССР 4 (четыре)

Всеобщая история 5(пять)

Конституция СССР 5 (пять)

География 5(пять)

Физика 4 (четыре)

Химия 4 (четыре)

Иностранный

(французский) язык 4 (четыре)

К окончанию школы Владимир решительно заявил родителям: хочу в театральный, но вся семья была против. Отец, мать, дедушка Владимир Семенович, другие родственники уговаривали его оставить мечту о театральной карьере и, чтобы всегда иметь кусок хлеба, стать «нормальным советским инженером». Под таким давлением Высоцкий решил поступить в технический вуз на механический факультет со своим одноклассником и другом Игорем Кохановским. Выбор института сделали случайно – по самому красивому пригласительному билету на день открытых дверей. Это был МИСИ имени Куйбышева. Попасть туда считалось большим счастьем, так в 1955 году конкурс на механический факультет составил 17 человек на место. В то время при поступлении немалую помощь оказывали спортивные успехи абитуриентов. Игорь Кохановский вспоминает о том, как они с Высоцким пришли в приемную комиссию: «…там у всех спрашивали: «У вас есть разряд?» Я говорю: «Есть. Первый по хоккею!» Мне говорят: «Все, идем, мы тебя устроим». А я им: «Минуточку, я с другом!» А они: «Мы вам поможем!» Они нам действительно помогли – накануне назвали тему сочинения. У нас, конечно, было по нескольку вариантов этих тем, и мы все это переписали, получили хорошие отметки…»

На сочинении друзья получили по четверке, не забыв для достоверности сделать по ошибке. С остальными предметами было посложней. Но Владимир, получив «4» по математике, «5» по физике, «5» по французскому, стал так же, как Игорь, студентом. Приказ директора МИСИ им. В. Куйбышева за № 403 от 23 августа 1955 г. гласит: «Зачислить в число студентов 1-го курса механического факультета т. Высоцкого B.C. без предоставления общежития».

Первое время друзья радовались своему поступлению и достаточно много прогуливали. Высоцкий ходил на занятия, как на каторгу, – ему было невыносимо скучно сидеть там, слушать лекции по высшей математике, физике, начертательной геометрии, а самым ужасным для него предметом оказалось черчение. Только общение с сокурсниками, на которых он с удовольствием писал эпиграммы и пародии, нравилось Высоцкому. Когда-то он и Кохановский в одном из московских дворов подхватили реплику «Зовите меня просто Вася» и с того времени иначе как Вася, Васечек, Васек они к друг другу не обращались. От диалогов этих двух «Вась» студенты и студентки умирали со смеха.

Осенью первокурсников отправили «на картошку». Третья группа механиков собирала урожай на колхозных полях Волоколамского района. Работы было много. С непривычки городские ребята сильно уставали, но Высоцкий и вечером не сидел на месте – хохмил, распевал частушки и городские припевки, не позволяя друзьям пасть духом. Он и там находил себе те занятия, которые затем пригодились ему в работе артиста кино. Игорь Кохановский вспоминал, как Высоцкий упорно учился делать заднее сальто и ездить на лошади: «…в деревне, стоявшей на берегу реки, он пытался «крутить заднее», но всякий раз смешно и больно шлепался в воду спиной. Однажды даже не на шутку обиделся на меня, когда вынырнув после очередного болезненного – в прямом смысле этого слова – прыжка, услышал мой дикий смех. А не смеяться было, действительно, невозможно – так неуклюже и по-клоунски он бултыхнулся с берега в реку. Но после каждого неудачного прыжка он снова повторял попытку за попыткой, хотя, честно говоря, прыжки лучше не становились… Мы как-то увидели стреноженных и без седла коней, пасущихся на лугу. Никого из деревенского «начальства» поблизости не было. Володя растреножил одну из лошадей, на которой была уздечка, мы помогли ему взобраться на лошадь и он поехал. К счастью, кобыла оказалась смирной и послушной и как бы нехотя, но все же побежала медленной рысцой. Володе этого показалось, видимо, мало, он ударил ее голыми пятками по бокам, дернул уздечку, лошадь резко рванулась, и… он кубарем слетел на землю… Но, слава богу, все обошлось, хотя горбом он приложился очень прилично. Еле разогнувшись, сказал: «Надо обязательно еще раз попробовать. Она уже меня начинает слушаться… Вон, видишь, она не уходит, ждет меня…».

Наступила первая сессия. К новому. 1956 году Игорь и Владимир сдали все зачеты, кроме черчения. До экзамена осталась пара дней, а работа не готова! Они сидели в большой комнате у Нины Максимовны, разделив стол книжками, пили кофе, чтобы не уснуть, и делали чертежи. Кохановский закончил работу первым и, глянув тогда на «художества» Высоцкого, нервно расхохотался: на месте четкого алфавитного шрифта расплылась клякса. Грустный, грустный Владимир стоял рядом, смотрел на чертеж, понимая, что тот, конечно, у него не примут. Затем вылил остатки кофе из чашки на чертеж и сказал:

– Васечек! Я в этот институт больше не хожу!

– Да что ты?! С таким трудом поступали!

– Нет, нет! Это – не мое! Я думаю пойти в театральный.

Услышав возглас сына, Нина Максимовна с тревогой зашла к ним в комнату и увидела, как Володя выплескивает на чертеж тушь из банки.

– Инженерной деятельности с меня довольно, не могу больше!.. – проговорил он, смеясь.

Вскоре Владимир подал заявление с просьбой об отчислении и не изменил своего решения, несмотря на уговоры, просьбы, требования родных и знакомых.

– Высоцкий, не делайте опрометчивого шага, у вас явные способности к математике, – говорил декан в присутствии матери.

– Вполне возможно, – упрямо сказал Владимир, – но инженером я быть не хочу и не буду!.. Так зачем занимать место, которое другому нужней?..

Этот решительный поступок, уход из престижного института, стал первым шагом Владимира Высоцкого на пути к профессии актера. С января по июнь 1956 года он продолжал заниматься в драмкружке у Богомолова, который помогал ему готовиться к вступительным экзаменам, а летом поступил в школу-студию МХАТ.