Я, высеку ветром слова,
Дождем напишу на земле —
Как сильно устала Душа,
Что бьётся без Света во тьме.
Пусть Ветер со злобою всей,
Возьмёт, разнесёт всю тоску.
Пусть Дождик размоет печаль,
Которая сбилась в кругу.
Обвила всю Душу насквозь,
Дышать, ей совсем нету сил.
Порви Ветер замкнутый круг,
А Дождик умерь злобе пыл.
Я не знаю, сколько раз рождалась.
Я не знаю, сколько раз уйду.
Я не знаю, много ли осталось,
Душу совершенствовать свою.
Осознание даёт ответы —
Много здесь уроков проходить.
Слушая Наставника советы,
Я пытаюсь в осознанье жить.
Уготованы везде проверки —
С каждым шагом развивая слух.
И откинув напрочь, полу мерки,
Отстоять в мышлении свой Дух.
Так жизнь устроена у нас,
Что бьёт с размаху нас порой.
Ведь наши души, как алмаз,
Огранки требуют Земной.
Ценой ошибок, неудач,
Прибоем слёз – с горчинкой вкус.
Чтоб из души исчез палач,
Познавший жалось в мире чувств.
И отстояв, не тьму, а свет.
Омыв слезою всё внутри.
Скажи порокам твёрдо – нет,
И, двери Богу отвори.
Как смертельно устала —
Пустота на душе.
Словно скалы ломала,
И смеялися все.
Словно в бездну крутую,
Вниз лечу с головой.
Помогите, – кричу я,
Но мой голос немой.
Были мысли святые —
Загрязнились в пыли.
Были крылья младые —
Обломались в пути.
Сколько сказано злого,
Сколько сделано зла.
На взаимных обидах,
Даже сохнет трава.
Краски мира померкли.
Радость жизни ушла.
В голове то и дело —
Никому не нужна.
Вся разбита на части —
Склеишь, раны видны.
Безмятежное счастье —
Хоть ты жди, хоть не жди.
Ты мой друг, мой муж, учитель,
Мой наставник, вдохновитель.
Мой ребёнок, мой палач,
Моя радость, и мой плач.
Мой родной, и самый близкий,
Не «высокий», и не «низкий».
Самый строгий, самый нежный.
Ученик ты мой прилежный.
Самый добрый, самый страстный,
Обаятельный, прекрасный.
Написала оду мужу,
Что со мною был и в стужу,
И в дожди все, и метели,
И когда со злом глядели.
Выстоял стихий всех натиск —
Зависть, злобу, помощь наспех.
И остался добрым, светлым,
И с желанием заветным —
Чтобы дети в мире жили,
И судьбою дорожили.
– Не щадила жизнь тебя,
В том есть и моя вина…
Будь я чуточку мудрее,
В те года, что духом зрея:
Меньше бы болел тогда,
Много сил имел всегда.
Вот и осени холодной дни.
Вереницей кружат листья лета.
Плачут окна, от дождя в тиши —
По теплу скучая – солнца света.
Только прялочка стучит любя,
Бабушкиной памятью окутав.
Колесо, в нём символ Перуна —
Мчит вперед, всей злобе карты спутав.
Тянет ниточку катушкой вверх,
С облака пушистого струною.
И с напевом ритма круговерть,
Пальцам мягким не даёт покоя.
А душа гипнозу поддалась —
С песней колеса, умчалась в дали.
И как путешественник она,
Появлялась там, где её ждали.
И стучит педалька, крутит ритм,
Ниточка бежит в катушку быстро.
Иссякает облако в руках,
Сердцу хорошо и мыслям чисто.
Вот и путешествию конец —
Всё смотаю здесь в клубок красиво.
Завтра сяду я вязать носок,
И помчусь в миры Богов игриво.
Сегодня во сне всколыхнулась душа.
Как будто по залу я шёл не спеша.
И вот проходя мимо наших детей.
Я голос услышал дочурки моей.
Недавно совсем схоронили её —
Родную кровинку, счастье моё.
Я кинулся к ней, боясь потерять.
Варенька, доченька – рядом опять.
Где ты теперь? – я спросил у нее.
Плохо тебе или там хорошо?
К Богу отправилась сразу душа?
Помнишь ли нас? – говорю я спеша.
Кинулась дочка на шею ко мне,
С чистой улыбкой на юном лице.
– Нет не у Бога пока нахожусь.
Больше одна. Хорошо ли мне тут?
Да хорошо, только есть одно но:
Плачет по мне сильно мама давно.
Хочется лишь, чтоб молилась она,
Детям давая любовь за меня.
Милую мамочку ты обними,
И по мне плакать ты ей запрети.
Мне тяжело от её мокрых слёз —
Я вся тону – и уже не до звёзд.
– Понял тебя, моя дивная птичка,
Маму во сне, ты придёшь навестить-то?
– Да, обязательно сразу, как только,
Мама осушит все слёзы к надгробью.
И тут жена меня громко позвала,
И всё видение быстро пропало.
Долго трясло, после этого сна —
Но теперь знал, моя дочка жива.
Каждая мысль, словно птица, летит в пространство,
Мы выпускаем ее на свободу – лети!
Добрая мысль прекрасна в Высшем убранстве —
Дивный узор унисона готова плести.
Мрачные мысли, мгновенно летящие в Небо,
Злом разрушения посланы нами они —
Там словно Галки, просящие Высшего хлеба,
Гомоном давят прекрасных созвучий миры.
А мы хотим, чтобы жизнь на Земле стала Высшей.
Правду гордыни своей в мыслях тешим, любя.
И задыхаясь в пространстве от собственных мыслей,
Ставим на кон всю Планету, а значит себя.
Сердце… не выдерживало сердце…
Билось, рвалось, колотилось в грудь.
И оскалив зубы, смерть сражалась,
За прощальный и последний путь.
Кто-то наклонился, – как в тумане.
Руки протянув, закрыл его —
И спокойно потекло по жилам,
Выдержанно-крепкое вино.
Опьянела голова, ослабли руки,
Сном окутала густая мгла.
И неслышно смерть ушла в разлуку,
С тем, кого усиленно ждала.
Пусть, теперь осудит помощь Свыше.
Пусть, предъявит Им свои права.
Та, что не считает годы людям.
Та, которая всегда слепа.
В душе утихли бури, страсти.
Прожит изрытой жизни клок.
И тишина потерь вчерашних,
Звенела, как стальной клинок.
И было всё равно кто рядом,
Кого послала ты судьба.
Любовью мачехи продажной,
Любила ты своё дитя.
Дала меня на растерзание,
Людской грязи, порокам всем.
Учила и учила тайно.
Сжигала душу – я сгорел.
Смотри, любуйся на останки.
Теперь не знаю, есть ли Бог.
Унижен всеми, я несчастен.
Пустой, замёрзший тела клок.
Сражен наповал был её красотой.
У ног он валялся в затеи пустой.
Когда же им взята была высота,
Вкусил глубину её «чудо» ума.
Душа облачённая в нежное тело,
Совсем развиваться там в нём не хотела.
Стелились подмостки её красоте,
Мешая расти этой юной душе.
Мораль очевидна и очень проста:
Должны жить в гармонии – с телом душа.
В каждой душе живёт ПРАВДА своя.
Там хорошо ей, уютно и мило.
И показать себя любит она,
Если другая на мозг надавила.
– Что тут за шум? – второпях на бегу,
Третья уж ПРАВДА гарцует галопом.
– Я вас сейчас уложу на лету.
ПРАВДА моя станет вашим потопом.
Бедная ИСТИНА вылезла, ждёт.
Жизнь, хоть одна может ПРАВДА подарит.
Нет – она только попав в переплёт,
Сгрызена ими и след не оставит.
Свеча… огонь… мерцанье бликов…
В глазах плывёт… всё исчезает…
Меняя маски тысяч ликов,
Из мира в мир меня бросает.
Проход… светло… здесь к Богу двери.
На них слова резьбой ветвятся:
«Душа влачится в слабой вере?
Попробуй Сердцем достучаться».
Стук Сердца… слышу… сжалось только —
Боясь силков, что ставят умно.
И вдруг заплакало так горько,
Слезами било в двери шумно.
«Великий Боже… сжалься… слышишь?!
Позволь испить глоточек счастья.
Душа очнись… жива… ты дышишь!
Открой мне двери к Богу настежь».
Пространство Светом всё запело…
Срывая с Сердца грязь прилипши.
Умыло Душу… обогрело…
Любовью напитало Высшей.
Вдруг вижу стол – портал закрылся.
Свеча горит уже огарком…
Но в Душу тот Огонь пробился.
Зажил там Светом – Божьим! Ярким!
АНГЕЛ СКАЗАЛ: Страшно не упасть – страшнее не подняться.
«За что его?» – спросили люди.
«Учиться здесь» – сказал Господь.
Они склонились словно судьи,
Над телом Ангела вперёд.
Вид жалок был, весь изможденный —
Два грязных, сложенных крыла.
И взгляд печально отрешённый —
Видать совсем, плохи дела.
«Ну, что… рассказывай… не медли,
Как пал с Небес, что натворил.
За что, Господь гневясь намедни,
Тебя Землёй приговорил?
Да, что вы смотрите… пинайте!
Он недостоин облаков.
Сам Бог его изгнал… решайте…
Он хуже всех людских врагов».
И тот покорно, стиснув веки —
Терпел на теле все пинки.
И рвались нервы, вены-реки,
И рвался крик со дна души.
И разошлась толпа, довольна —
Сияли «крылья» за спиной.
Смотрел Господь на всё не вольно,
И был от ужаса немой.
«И даже после ты такого,
Людей готов любить сполна?»
Спросил Господь его сурово,
Чеканя твёрдые слова.
И Ангел встал, расправив крылья.
Поднял он гордо светлый лик.
«Да Боже… я готов и ныне,
Любить людей, за свет, что в них».
«Но ты урок видать не понял.
Какой там свет, жестоки все».
«Нет, Господи… я чётко видел,
Что этот свет лежит на дне.
Прости меня, я грешен… знаю.
Но буду рядом я всегда,
С тем человеком, что направят
Меня в защиту Небеса».
Закружила пыль придорожная…
Прилепилась грязь не нарочная…
А стезя змеёй вьётся крахами,
Каждый вверх бугор устлан плахами.
Занесён топор… страхом венчанный,
Сам себе палач… изувеченный.
Вспомнить дни пытался все важные…
Обернулся назад… боли страшные.
И опять всё по кругу крутится…
Там в душе хмельной брагой мутится…
Затянула воронкой зыбучей…
Я хватал за песок вниз ползущий…
Вспомнил Бога… взмолился… заплакал…
Душу свежей водою закапал…
Потекла ручейками по грязи,
Как лечебный бальзам жгучей мази.
Жгло внутри… отрезвляло сознанье.
Разум бился о клетку стенанья…
Руша стены… невидимых тюрем,
Свет входил… благовоньем окурен.
Наконец-то покой поселился.
Я со всеми грехами простился.
Чистый лист пред собою положил…
Напишу всем о том… как я ожил.
Ночь пришла… часы – двенадцать…
лик Луны золотоглавой…
И меж звёзд во тьме глубокой,
Млечный путь стекает лавой.
А у ног больной в постели,
тихо Ангел дремлет чутко.
Он, накрыв её крылами,
не отходит уже сутки.
В них вобрал он Свет от Бога.
В них вложил всю суть Вселенной.
Всё тепло Земли прекрасной
и Души мирской нетленной.
Сон навеял для здоровья.
Попросил у звёзд прощенья.
Чтоб сегодня, не тревожа,
проявляли к ней терпенье.
А Луну – царицу ночи,
попросил забрать болезни.
И по луной млечной трассе
отвести их тихой песней.
Всё работало сегодня —
Ночь… Луна… Вселенной дали…
Мать Земля… и Ветры воем… —
в колыбели Дочь качали.
О проекте
О подписке