Капитан Звонарёв открыл дверь офиса и, прежде чем войти, несколько минут рассматривал сверкающую чёрную табличку фирмы «Видалтранс». Ни царапинки на поверхности, ни отпечатков, словно повесили её пять минут назад. Интерьер приёмной тоже поражал одновременно и роскошью, и скромностью. Кожаные диваны, угловатые и простые на первый взгляд, подчёркивали рабочее настроение, в то же время создавая изысканный шик, свойственный прочно стоящим на ногах европейским фирмам. По тому, как преломлялись лучи солнца, проходя сквозь абсолютно чистые окна, Илья сделал вывод, что даже самый низкооплачиваемый обслуживающий персонал, вышколен здесь до состояния роботов.

Секретарша улыбнулась, оборачиваясь на стук открывающейся двери. Капитан с удовольствием отметил, что никаких декольте, мини-юбочек или туфлей на высоких устрашающих шпильках здесь не было. Классический светлый костюм, лодочки и, несмотря на довольно жаркий день, тонкие колготки. Единственное, что смогла себе позволить секретарша – это очаровательный локон, выбившийся из закрученного на затылке «узла». На белом бейджике чёрными буквами имя «Маша». В том же строгом, классическом стиле. Но при этом именно Маша, а не Мария.

Оценив взглядом вошедших, Маша сдержала разочарованную гримасу: судя по костюмам, по тому, с какой уверенностью зашли эти двое, сразу видно – полиция. Вот и скажи, чем отличается полицейский от дальнобойщика. А ведь никогда не спутаешь. Полицейский и лёжа под дешёвым «Москвичом» останется полицейским. И даже ключ «на двенадцать» будет просить так, словно у себя в кабинете допрос ведёт.

–– Я хотел бы поговорить с вашим шефом, – улыбнулся капитан, доставая из кармана документы.

«Сама хотела бы с ним поговорить – с досадой подумала Маша. – Кто же знает, где этот шеф моржовый шляется».

–– Виталия Владимировича сегодня нет на работе, – вежливо улыбнулась она, краем глаза наблюдая процесс предъявления знаменитых корочек. «Налоговая? Вряд ли. Те бы сразу подход к шкафам перекрыли, чтобы не успела достать «чёрную бухгалтерию» и съесть её, или сжечь, или чего они там ещё боятся. Ну а если не налоговики, значит просто так почирикать залетели».

–– Тогда мы подождём, – безразлично буркнул второй офицер, тяжело опускаясь на мягкий кожаный диван.

«Даже тут норовят ничего не делать, – хмыкнула про себя Маша. – Сидите. Работа у вас такая».

–– Пока мы ждём Виталия Владимировича, не расскажите ли вы нам, Машенька, чем занимался ваш шеф последние несколько дней.

Маша долго рассматривала протянутый документ, старательно изучая записи. Когда прочитано было всё, вплоть до последнего слова в штампе, она откинулась на спинку стула.

–– Вам отчёт за всю неделю или какие-то конкретные дни интересуют?

–– Если было что-то внеплановое, что вас удивило или насторожило, то за всю неделю. Если ничего интересного, то обойдёмся четвергом и пятницей прошлой недели.

Задумчиво переведя взгляд на пейзаж за окном, Маша несколько минут считала воробьёв на козырьке соседнего дома и искренне надеялась, что сейчас дверь откроется и на пороге появится всегда весёлый и подтянутый Виталий Далматов. И возьмёт решение всех проблем на себя, избавляя её от необходимости отвечать. Но чуда не произошло, Далматов не появился, и молчание стало затягиваться.

–– В пятницу мы ждали партнёров из Польши. Очень важные и нужные клиенты. Поэтому почти всю предыдущую неделю шеф провёл в мастерских, доводя состояние наших фур и камионов до безупречного, а состояние наших водителей до истерического. В пятницу всё прошло, как на параде, поляки остались довольны. Мы подготовили к подписанию контракт, затем, как водится, пир на весь мир. Ну, а если учесть, что в субботу Виталий Владимирович принимал участие в инаугурации фирмы «Транскоммуникейшен», то субботний банкет, наложенный на пятницкие дрожжи, должен был загнать нашего любимого шефа в состояние близкое к астральному.

–– Любит шеф это дело? – беззлобно спросил второй мужчина, щёлкая себя тыльной стороной ладони по шее.

–– Наш шеф больше по другому делу ходок, – не смогла сдержать сарказма Маша.

–– По какому «другому делу»? – хмыкнул Звонарёв.

Маша раздражённо закусила губу, пожалев о вырвавшейся фразе. Теперь она старательно искала способ загладить неприятный эффект.

–– Работает много Виталий Владимирович, – мило улыбаясь, пропела Маша, показательно взмахнув длинными густо накрашенными ресницами. – Не до глупостей ему.

Покусывая нижнюю губу, Маша попыталась изобразить бурную деятельность, но буквы на мониторе расплывались, собираясь в чёрный устрашающий квадрат. Вытянув руку с треснувшим на безымянном пальце лаком, она краем глаза рассматривала подтянутую фигуру капитана. Раз-два-три, невольно считала она чёткие шаги, мешающие сосредоточиться и понять цель визита нежданных гостей.

В этот момент стоявший на столе телефон ожил, разряжая обстановку мягкой приятной мелодией.

–– Алёнка, солнышко, привет, – наигранно радостно закричала в трубку Маша. – Не могу с тобой разговаривать, у нас тут полиции полный офис.

Серая тень метнулась к столу. Маша автоматически сжалась, прикрываясь трубкой, как щитом. Капитан в два шага преодолел разделяющее их расстояние и грубо вырвал телефон из рук Маши.

–– Виталий Владимирович, – по кошачьи тихо произнёс гость. – С вами говорит капитан Звонарёв. В ваших интересах немедленно подойти по адресу, который я оставлю в вашем офисе. Пока мы только хотим задать вам несколько вопросов, но если вы не появитесь в течение ближайших пары часов, то ваша неявка будет расценена, как доказательство вины.

–– Какой вины, капитан? – растерянно прошелестело в трубке. – О чём вы, вообще, говорите?

–– Вы даже не подозреваете, в чём вас могут обвинить?

–– Я частный предприниматель, у меня крупный бизнес, так что обвинить меня можно в чём угодно. Если не трудно, конкретизируйте, пожалуйста, ваши претензии, – прячась за бравурной иронией, хохотнул Далматов.

– Это не телефонный разговор. Жду вас в моём кабинете с шести до семи вечера.

–– А если я не приду?

–– Тогда вас объявят в розыск.

С грохотом опустив трубку на рычаг аппарата, капитан Звонарёв навис над Машей.

–– Все данные фирмы «Транскоммуникейшен», где, по вашим словам, провёл субботний вечер Далматов. И быстро.

Не поднимая головы, Маша вынула из резной коробочки светло-фиолетовую визитку и почти швырнула её капитану.

***

С трудом втиснувшись в переполненный рейсовый автобус, Роман снова ощутил в полном объёме прелести летней жары. Пухленькая девушка, стоявшая рядом, подняла руку и из глаз лейтенанта Аросева брызнули слёзы. Андрей же, вцепившись в ручку кресла, казалось, не замечал неудобств, с удовольствием разглядывая проплывающие за окном пейзажи. Хотя до Пантелеевки было всего час езды, путешествие показалось Ромке бесконечным. Выйдя на остановке, он нервно глотнул наполненный жарой и выхлопами бензина воздух и бросился вслед за Андреем.

Образ сельской избушки, созданный на сюжетах детских сказок, рисовал Ромке невысокое увитое плющом строение, возвышающееся над колышущимся морем жёлтых подсолнухов. А внутри обязательно домотканые половички, раскинутые тонкими цветными полосами, фотографии в рамках под вышитыми рушниками и иконостас в углу. Сельский домик, встретивший лейтенанта в Пантелеевке, ломал все знакомые стереотипы. Переступив порог, они окунулись в лёгкую прохладу кондиционера. Пройдя следом за Андреем на кухню, лейтенант присвистнул от удивления. Казалось, здесь была собрана вся возможная бытовая техника, призванная облегчать жизнь женщины. В общем, сразу стало понятно, что пирожки с лесной малиной здесь давно уже не пекут. Да и сама хозяйка дома никак не походила на сельскую бабушку. По дороге Андрей рассказал, что не так давно Анна Иосифовна бурно отметила семидесятилетие, но солидная дата в паспорте так и не приблизила её к общепринятым понятиям. Навстречу вышла моложавая элегантная «бабушка» в тонких чёрных брюках и широкой жёлтой блузе-тунике. Увидев гостей, женщина улыбнулась так искренне, что лейтенант начал судорожно вспоминать, может они были знакомы раньше, но он позабыл. Хотя нет, тут же одёрнул себя Роман: если бы ему представили эту женщину, он бы не забыл.

–– Андрюша, сынок, ты ко мне гостя привёл? Здорово. Давно уже нас никто не навещает. Лето ещё только началось, отдыхающих да дачников пока нет, даже косточки перемыть некому, – щебетала Анна Иосифовна, разглядывая «корочки» лейтенанта. – Проходите, вы меня на пороге застали. У нас Филипповна заболела, сегодня моя очередь ей помогать. Вот приготовила обед, надо накормить. Ну раз уж у меня гости нежданные, ты, Андрюшенька, отнеси бабе Наде обед и скажи, что я попозже зайду. Ну, а вы лейтенант, проходите. Не на «погляделки» пришли. Наверное, вопросы хотите задать по поводу нашего Олега Викторовича. Давайте я вас кофе с чизкейком угощу. Хоть раз в году кофеварку включу, а то сын на каждое день рождение дарит мне то тостер, то блендер, то ещё какую-нибудь бормашинку, а угощать некого. На шестидесятилетие подарил комбайн домашний и книгу кулинарную какого-то Карлоса Ангуриньо. А там чего только нет, и паэлья, и макароны с соусом «писто», и кролик «оли-оля», и чизкейки. Вот я паэльей и решила сердца наших сельских гурманов покорить. Сын всё, что надо купил, всё по рецепту сделала, только наши бабы этот испанский изыск не оценили. Котлеты да курочка улетели, а паэлью потом три дня доедали. Вчера заглянула в холодильник, а там творог уже третий день лежит, надо что-то с ним делать. Я его в чизкейк замесила.

Речь Анны Иосифовны журчала и убаюкивала. Роман расслабленно наблюдал, как зашипела новенькая кофеварка, щекоча ноздри горьковатым густым ароматом. Белоснежный чизкейк, покрытый сверху тонким слоем малинового желе, таял во рту и не имел ничего общего с тем продуктом, который под его именем продавали в кафе. Наконец, когда первое желание проглотить это белое чудо было исполнено, Роман приступил к делу.

–– Анна Иосифовна, как-то странно, что Герегу в селе называют по имени-отчеству. Чем он заслужил такой респект? Или с детства был какой-то особенный?

–– Откуда же нам знать какой он был в детстве? – удивилась хозяйка, подливая гостю в чашку кофе. – Действительно, между своими у нас не принято церемониться, но Олег Викторович – это особый случай. Вот Славика Мазура, брата его, каким бы умным он не был, по отчеству ни у кого язык не повернулся бы назвать.

– Это того Славика, который умер год назад? Он-то чем знаменит, что его до сих пор вспоминают?

–– Ну, тут даже не Славик, а семья Мазуров в целом у нас знаменитая. Эта семья – история нашего села. Я вам, товарищ лейтенант, всё по порядку расскажу.

Село наше довольно известное. И не только потому, что места здесь красивые. В наших лесах во время войны партизанский отряд действовал очень активно. Говорят, целое поселение было, и подрывники свои, и связисты, и разведчики. Уж сколько немцы в сорок втором ни прочёсывали лес, а никогда даже следа не обнаружили. Да и потом, во времена моего тимуровского детства, мы целые марш-броски устраивали, но так и не нашли места их дислокации. Так вот командовал этим отрядом Прохор Мазур, дед Славика. Потом, когда война закончилась, он в Пантелеевке остался, женился на нашей девушке Рае. Поговаривают, что она тоже с его отрядом как-то связана была. Но точно не скажу, замкнуто они жили, то ли война такой отпечаток наложила, то ли характеры закрытые. Здесь же и сыновья их родились Володя и Витя. Витя, старший, ещё в молодости, как уехал из села, так больше его никто и не видел. Говорили, что за границу удрал. Только никогда ни Раису, ни Прохора из милиции не беспокоили. А Володя, младший сын, в селе остался. Семью завёл, но от родителей не уходил. У Прохора Степановича с годами старые раны начали открываться, да и Раиса здоровьем не радовала, вот и жили молодые при них. Когда Лена, жена Володи, забеременела, врачи уговаривали её сделать аборт. Что-то у неё по женской части было не в порядке. Но Лена упёрлась и не в какую. А во время родов, началось то, о чём предупреждали доктора, какой-то орган не справился с нагрузкой, и она умерла. Вскоре и Прохор Степанович отошёл, так что все заботы о маленьком Славике легли на плечи бабушки Раи. А Славик рос чудным ребёнком. А уж какой умница был. Ещё в садике заведующая говорила, что будущий академик растёт. Он, действительно, в институт поступил, да не на какой-то там факультет физкультуры, а на экономический. После окончания устроился на работу и очень быстро в гору пошёл. Но при этом всё равно оставался нашим деревенским Славиком. Когда приезжал в гости и косил, и урожай собирал вместе со всеми… А потом, как гром среди ясного неба, милиции понаехало в село, всё перерыли, перекопали, весь урожай уничтожили, искали что-то. Оказалось, что связан был наш Славик с каким-то бандитом. Баба Рая к тому времени уже в возрасте была. Когда зачитали внуку приговор, семь лет, упала в обморок и, не приходя в сознание, на следующий день умерла. Володя тоже не дождался сына из тюрьмы. Года через три, выпивши, заснул в поле, а утром его косилкой и резануло. Сразу насмерть. Вернулся Славик из зоны, устроился на работу в городе, с девушкой из соседнего села познакомился, женился. А через несколько лет опять в тюрьму угодил. В этот раз ему всего года три дали. И вот когда вернулся Славик в село после этого срока, Олег Викторович как раз и приехал. Только мне кажется, что я его и раньше видела. Но как-то мельком. Впрочем, может и не он. Так вот на следующий день пришёл Олег Викторович к председателю нашему, рассказал, что он двоюродный брат Славика, пропавшего Виктора Мазура сын. После развода родителей взял фамилию матери. А ещё рассказал, что у Славика туберкулёз на последней стадии. Поэтому он и приехал в родное село досматривать брата, чтобы не остался родной человек в последние минуты жизни один. Жена Славы, после того как его забрали, к родителям уехала. Развелись они или нет не знаю, но не видела её больше. А после смерти Славы вообще, говорят, пропала. Олег Викторович попросил председателя предупредить людей, чтобы в гости к ним не ходили. Да и в целом, чтобы обходили дом стороной. Потом договорился с Андрюшкой и каждое утро выносил ему сумку, список продуктов и деньги, чтобы самому лишний раз по селу не ходить. Андрюша покупки делал и на скамеечке перед домом оставлял. Мы тогда очень благодарны были Олегу Викторовичу. Сейчас ведь какие времена, ходят эти несчастные туберкулёзники, раскашливают бациллы и никто за ними не следит, даже не лечат. Не то, что раньше. Протянул Славик недолго, буквально через месяц и отошёл. И опять-таки Олег Викторович попросил, чтобы не отпевали, так как не верующий Славик был. И чтобы на похороны не приходили. Просто дал денег Свете-продавщице, они с Андрюшей конфет за упокой Славика раздали и на том поминание закончилось. Олег Викторович, да ещё пара мужиков незнакомых гроб с телом Славика уже закрытый вынесли, сами могилу вырыли, сами закопали. А через неделю он снова к председателю зашёл. На стол бумажку положил из тубдиспансера, что здоров и никаких признаков туберкулёза в лаборатории не выявили. Вымыл с хлоркой дом дедов и поселился в нём. Мы его после смерти Славика очень уважать стали, а уж как он взял на себя обязанности участкового, то совсем за своего приняли.

–– Как это он взял на себя обязанности участкового? – удивлённо перебил рассказчицу Роман.

– А так, – вытерла губы чистым платочком Анна Иосифовна. – Участковый у нас официально один на два села, а неофициально, то и на три. В Качановке такой алкаш, что порой не добудишься его. Наш Пал Алексеевич катается туда-сюда, а жизнь-то ждать не будет. Порой участковый на вызове в Качановке, а в Пантелеевке драка. Вот и в тот раз, слышу вечером крики истошные, выбегаю, а Митька, алкаш наш местный, Андрюшку, сына своего, вожжами отхаживает. Бабы собрались, кричат, а подойти никто не рискует. Митька буйный, как перепьёт, не смотрит ребёнок или женщина, молотит кулаками, не увернёшься. Вот тут и выскочил Олег Викторович, да с ходу Митьке по самому больному месту как заедет, звон по всему селу пошёл. Андрюшку на руки взял и, не поворачиваясь, говорит: «Ещё раз кого в селе тронешь, будешь иметь дело со мной. А за яйца не переживай, таким, как ты размножаться нельзя». И унёс мальчишку к себе. С тех пор Андрюшка за ним, как собачонка бегает, всем рассказывает, что работает у Олега Викторовича.

–– А что это за разборки у Гереги были? Что-то с домом, Андрюшка рассказывал.

Роман, не сдержавшись, бросил взгляд на последний кусочек чизкейка и внутренне облизнулся, вспоминая плывущий по языку, мягкий вкус. Перехватив его взгляд, Анна Иосифовна легко поднялась и, специальной ложечкой положила кусочек на тарелку лейтенанта. Не давая возможности отказаться от угощения, женщина повела рассказ дальше: