Спаси меня!

 
Я – необычный дикий зверь,
Но тоже жить хочу, поверь!
Хочу растить своих детей,
Хочу гулять среди полей.
 
 
Спаси меня, спасёшь всех нас,
Будь человеком, дай нам шанс!
Я – необычный дикий зверь,
Я – кабарга! И я – олень!
 

Елена Майсюк

Майсюк Елена Юрьевна родилась 13 декабря 1973 года в Челябинской области в семье потомственных врачей. По образованию филолог-преподаватель (русский язык и литература). С 2005 года является членом Союза журналистов РФ. Елена имеет около 50 журналистских наград – как местного, так и федерального уровня, в том числе гран-при Тобольского фестиваля «Православие и СМИ» (2004 год); более 30 наград, как общественный деятель. Замужем. Мать семерых детей (на момент издания книги). Ветеран труда.

Елена – руководитель общественной организации многодетных семей города Тюмени «Радость», отчего и пришла идея назвать так наш сборник. Меня давно заинтересовала деятельность этой организации, и вот представился случай с ней познакомиться: наша совместная книга, в которой мы отразили другую реальность. Мы не только мамы, но и творческие личности, в поиске, живём ярко, несмотря на стереотипы. Хорошее начало, творческое начало, спасибо за участие лично от меня! Такие треплющие душу стихи! То, о чём не каждый скажет, но каждый поймёт…

Славяне

 
От вечерней росы до утренней
Жили весело, с прибаутками,
А от утренней до вечерней
Всё работали, будто черви…
И работа как будто спорится,
И заря встает над околицей,
И русалки в реке полощутся,
И зайчата играют в рощице…
Я стою немного растерянно
На корнях трёхсотлетнего дерева,
Понимая, в чём всё-таки разница.
Жизнь идёт, как и прежде – проказница:
Кто-то ссорится, кто-то молится,
Кто-то к солнцу идёт за околицу;
Кто-то любит, а кто-то плачет,
Кто-то знает, что всё это значит;
Кто копает яму на волка,
Кто с луной купается в речке…
Но одни хотят жить долго-долго,
А другие – так просто вечно.
 

Могу простить я лицо физическое

 
Могу простить я лицо физическое,
Лицо кавказское и политическое,
Лицо побитое, лицо пропитое
И уж конечно – с утра небритое;
Лицо лохматое, лицо усатое,
И фээсбэшное, и сектоватое
Могу простить я лицо неверное,
А не могу только лицемерное.
Но тут оправдана я до конца —
У лицемерия нет лица!
 

Как будто мы чувствуем это

 
Как будто мы чувствуем это,
Но трудно поверить намертво:
Когда в доме бегают дети,
За ними летают ангелы.
Пока ещё врать не научены,
Школой не стёртые в крошку,
Они такие везучие
И вредные лишь понарошку.
«Вчера умирало солнце,
Мешало машину вести!» —
Вот этих мыслей колодцы
От четырёх до шести!
 
 
«Скоро проснутся кузнечики,
Они и разбудят ночь!» —
Мыслит по-человечески
Моя пятилетняя дочь.
«Бабочка в кустьях вилялась,
Её я словить не замог!» —
Я не словам удивляюсь —
Мыслям твоим, сынок!
«До неба лететь несложно,
Час, а быть может, и сутки.
Но долететь туда может
Ангел, чёрт… или утки!»
Вроде смешно, а плачется
По свежевымытым звездам.
Мы можем так только дурачиться,
А мыслить нам так уже поздно.
Мы так мудры, но тревожны,
Мы так несчастны, но правильны.
Нас научили надёжно
Предохраняться от ангелов.
 

Василисе, моему четвёртому ребенку

 
Ты живёшь, и тебе всё равно – почему.
Пусть пустые поля и деревья в дыму,
И меняется власть.
И кончается век,
И живёт себе всласть
Занятой человек;
Кто болеет – и значит, другому не жить,
Кто не хочет всю жизнь оставаться в глуши;
Вымирает медведь,
Улетает сова,
Кто же станет жалеть,
Что один, а не два?
Не хватает финансов, жилплощади, прав —
В общем, нищие мы. Но, богатыми став,
Мы по-прежнему ждеём:
Будет нечего есть,
И одежды не будет,
И некуда сесть.
Так зачем себя лишними обременять,
Если ношу никто не поможет поднять?
Все мы верим,
Но не доверяем.
Милосердие
Не проверяем.
Тебя быть не должно. Против много причин
Назвала сотня женщин и двести мужчин,
Пуст был мой кошелек и деревья в дыму…
Но ты всё же живешь. Всё равно – почему.
 

Яшке

 
Едят ли людей гаишники,
Точно ему неизвестно.
И русское слово «мальчишники»
Ему ещё кажется честным.
 
 
Делёжка конфет с сестренкой —
Первая экономика.
А мне – вопрос: «Как иконка
Злого прогонит гномика?»
 
 
Ох, как оно повторяется
На свете белом и славном!
Как здорово, что не кончается
Песня о самом главном…
 
 
Это соседи вредные
Считают, что я сумасшедшая,
И что привыкаешь со временем
К чуду произошедшему,
 
 
Что третий ребенок и пятый —
Это порядковый номер,
И жить он должен в заплатах,
Раз изначально не помер…
 
 
А для него это солнце —
Первое и единственное,
И каждый раз сердце бьётся
По-новому и таинственно.
 
 
Не объяснишь, не спрячешь,
И логикой не измерить.
– Мама, зачем ты плачешь?
– Мама, а как это – «верить»?
 

Елена Русанова

Елена Германовна Русанова родилась 29 октября 1964 года в городе Куйбышев. Детство и студенческая юность прошли на Волге. В Тюмени живёт и работает с 1986 года. В 2016 году издан шестой сборник ее стихотворений. Проза печаталась в интернет-журнале «Живое слово», «Православный сибирячок». Принята в Тюменское отделение Союза писателей России. Мать троих детей. Член Общественной организации многодетных семей города Тюмени «Радость».

В цветущей вишне – отголоски вьюги

 
В цветущей вишне – отголоски вьюги,
Осенних листопадов благодать.
И то, что мы не знаем друг о друге,
Помогут эти вишни нам узнать.
Жизнь есть любовь и красота… А время
Не ждёт и никого не бережёт.
О, если бы нам в мире быть со всеми!
Ведь эта жизнь осыплется вот-вот…
 

Гладиолусов бархат дворцовый

 
Гладиолусов бархат дворцовый,
Царских лилий наряд золотой,
Диких маков румянец пунцовый
И цикория лён голубой,
Колокольчик дурмана бумажный
И пионов хмельных бахрома,
Васильковый костюмчик сермяжный
Сводят медленно женщин с ума.
На коврах домотканых ворсистых,
На платках – по красе и букет,
Сводят в солнечных буднях искристых,
И конца восхищению нет.
 

Каждую минуту бытия

 
Каждую минуту бытия
Можем вдруг исчезнуть ты и я.
Отчего ж нам так неисправимо
Не живётся без огня и дыма?
Нам с тобой – без ссоры и вражды…
Скоро зарастут наши следы,
Голоса пичужки разнесут,
И творить уже не сможем суд,
Беспощадный свой – над другом друг.
Навсегда для нас замкнётся круг,
Где могли любить мы на Земле
И в своём друг друга греть тепле.
Каждую минуту бытия
Можем вдруг исчезнуть ты и я…
 

Не говорите о самом святом

 
Не говорите о самом святом.
Может не выдержать прикосновенья…
Как вы опишете ангелов пенье
И ароматы небесных цветов?
Если дерзает сангина моя
Вновь поделиться, что в сердце запало,
Как передать ей ни много, ни мало —
Неизъяснимые речи ручья?
Чтоб не жалеть о потере потом,
Не говорите о самом святом…
 

Как тяжело просить прощенья

 
Как тяжело просить прощенья:
Мы все бываем виноваты.
«Прости» – так незамысловато,
Но в нём души обогащенье.
 
 
Как будто выпустили птицу
На Благовещенье из клетки.
Как будто дождь сбегает с ветки,
Чтобы земля могла напиться.
 
 
И – тишина. И – утешенье.
Мы все бываем виноваты.
Пусть он неправ, начни с себя ты,
От всей души проси прощенья.
 
 
Больной получит облегченье,
С лихвой окупятся затраты.
«Прости меня, я виновата»,
И сразу – умиротворенье,
 
 
Тепло и радость в каждой клетке.
О, как легко просить прощенья.
Но без оглядки, без пометки.
Проси, ведь ты Венец творенья.
 

Не твоими ли руками, лебединая жена

 
Не твоими ли руками, лебединая жена,
Не твоими ли крылами, в свежих свечечках сосна,
Не твоими ли слезами, не живая ль ты вода? —
Зажигается зарница, отвращается беда.
 
 
Не боярыня ль Елена сердцем правит в терему,
Сладким хлебом побеждает бедность, злобу, хворь и тьму?
Рукавом, плывя, махнула – разливался липов цвет,
Сквозь ресницы окунула в сине-озеро – и нет
 
 
Разъярённого, упрямого, шального во хмелю.
Оттого речёт: «Еленушка, – он, – я тебя люблю».
 

Отцвела черёмуха, зацвела рябина

 
Отцвела черёмуха, зацвела рябина,
Словно шапки снежные на её ветвях,
В нежной шали яблони, в пухе лебедином.
А тебя на свете нет, ты в других краях.
 
 
Знаю, свидимся с тобой после воскресения.
Но уже совсем в иных, неземных садах,
Не успела попросить у тебя прощения,
И грустит, грустит земля, вся в твоих следах.
 
 
Отцвела черёмуха, зацвела рябина,
Словно шапки снежные на её ветвях,
В нежной шали яблони, в пухе лебедином.
А тебя на свете нет, ты в других краях.
 

Я приду с минуты на минуту

 
Я приду с минуты на минуту,
Только жди, не думай ни о чём.
В валенки сибирские обута
Я войду, как воздух входит в дом.
 
 
О каких-то в жизни переменах
Уж ничто не будет предвещать.
Тишине и дружбе зная цену,
Я твой мир попробую принять.
 
 
В простоте, не требуя вниманья,
Безответной стану, как трава,
У такого грешного созданья
Только птичьи могут быть права.
 
 
Я приду с минуты на минуту,
Только жди, не думай ни о чём.
Лет не тридцать минуло как будто,
И однажды не сгорел тот дом.
 

Ярославны по Рассее гнёзда вьют

 
Ярославны по Рассее гнёзда вьют,
Сеют-пашут, Дульсинеи, крест несут,
Вдохновляют, всё прощают до конца,
Машут белою косыночкой с крыльца.
 
 
Ходят по воду по сгнившему мостку,
Побеждают змей-гадюк и грусть-тоску.
И румянцем их любуется восход.
Ах, какое же терпенье приворот.
 
 
Но завидует разбойник Соловей.
Хочет вывести княгинь и Дульсиней.
Рассылает он кикимор всех мастей,
Да куда им до шелковых-то кистей.
 
 
Наши плечи – как кольчуга, чудо-шаль.
Наши груди – ярославская эмаль.
Наше сердце – кровь далёкая хранит.
Наши думы – не под землю, а в зенит.