Долго вертелась и, ничего не поделаешь, вынуждена была согласиться с Фридой. В конце концов той опыта не занимать, ведь все население племени лет до сорока от роду прошло через ее руки. Тея обманулась лишь тем, что женские дела не прекратились Но ведь слышала, что такое бывает. А все остальное, да, было более чем очевидно. Ведьма опустилась на шкуру перед очагом и задумалась.

       Колдунья могла иметь детей, сколько угодно. Но воспитывались они в племени, чтобы не отрывать мать от более важных дел. Сейчас ее мучил уже другой вопрос: от кого этот ребенок. Заменив Зоэру, она вынуждена поддерживать статус, выбирая себе, когда пожелает, мужчину для утех. Ортэй был ее первым мужчиной, а потом частым гостем в шатре. С ним она испытывала неземное наслаждение, а остальных вынуждена была терпеть, удовлетворяя себя только чувством мести этой давно сгнившей сучке Лимире.

       В племени она выбирала самых красивых, самых мускулистых мужчин и только таких, у которых, она знала, уже была возлюбленная. Или тех, кто вот-вот должен был обзавестись супругой. Ей очень хотелось, чтобы потом они сравнивали ее с ними. Она прекрасно знала, что ни одна из них конкуренции  не выдержит.

       Видя их беспомощные взгляды, она чувствовала себя победительницей, даже не над ними, над Лимирой. А теперь так глупо попасться! Оставалось лишь одно утешение, что отец все же Ортэй. Только с ним она забывала обо всем на свете. К забавам с другими всегда тщательно готовилась…

Глава 5

Будни бурого болота

САПОЖОК. 2019

       Валя летала. На работе пока не афишировала предстоящую свадьбу, но летала. Хотя большую часть времени Владимир проводил теперь вне дома, сомнения ее уже не беспокоили. Зато узнала любимого с другой, неожиданной, стороны. Такой мягкий и пушистый дома в деловых вопросах он превращался в уверенного и расчетливого дельца. Очень быстро и четко уладил все вопросы по восстановлению усадьбы. Зато когда дело дошло до строительных работ, столкнулся с неожиданным препятствием – никто не хотел работать!

       То есть, надо было постоянно за что-то платить, но дело с мертвой точки не двигалось. Бригада работала вяло, то одного нет, то другого, то это поломалось, то погода не дает. За неделю только с горем пополам вывезли мусор из здания. К очистке территории даже не приступали. Владимир, привыкший к отлаженному, как часы, механизму своего бизнеса, ничего не понимал и злился.

       Однажды Валя в свой выходной увязалась за Владимиром и, увидев эту «картину Репина «Приплыли», устроила лентяям такой разгон, что работа вмиг закипела. А когда узнала сумму выплаченного им аванса, бедные рабочие испугались за свою жизнь. Пообещав нанять новую бригаду за втрое меньшую сумму, победно удалилась. А на следующий день горе-бизнесмен был поражен объемом проделанных работ. Да уж, русские женщины – это русские женщины! Но присмотр за бригадой Владимир все же усилил.

       А еще он научился от них некоторым словам, с которыми ранее не сталкивался. Но работяги использовали их очень часто, и они как-то очень гармонично вписывались в окружающую действительность. Однажды вечером, помогая Вале в огороде, он оторвал нечаянно ручку от поливка и высказался в духе бригадира.

       Валюша почему-то вытаращила глаза, попросила повторить, а потом так заразительно и долго смеялась, что наш венгр оскорбился и предпочел их навсегда забыть. Почему-то в его устах они звучали так уморительно.

       Вовка потихоньку втягивался в дела и свободного времени почти не имел. Всю свою домашнюю работу свалил на прибывшего на каникулы Мишку. По делу Вавиловой следствие зашло в тупик. Сама Люся находилась в местной больнице и, хотя в сознание не приходила, медики надеялись на лучшее. Муж почти все время проводил возле нее. Детей срочно отправили в лагерь. Орудие преступления не нашли. Не выяснили, почему ударили женщину, и уж совсем непонятно было, кто ударил. То есть вырисовывался из всего этого типичный образцовый глухарь. Голубев рвал и метал. К тому же произошло еще одно событие, по которому даже не знали, что предпринять и как квалифицировать.

       В Сапожок приехала школьная подруга его жены. Вчера вечером она позвонила Марине и, рыдая, попросила срочно приехать к ней вместе с мужем. Тут же и полетели. У дома Чеботаревых стояла «скорая». Ольга в банном халате ждала в кухне на табурете. Возле нее хлопотала фельдшер. На полу валялись клоки мокрых волос. Марина подошла ближе и ахнула, на голове подруги сквозь оставшиеся пряди виднелись множественные кровавые раны, обе кисти рук были в таком же состоянии.

      Всхлипывая и заикаясь, женщина объяснила, что, как обычно, после душа стала наносить на волосы маску. Делала это дважды в неделю обязательно. Это было испытанное средство, баночкой она давно пользовалась, там оставалось чуть меньше половины.

       Зачерпнув массу, она нанесла ее на волосы, и тут защипало руки. Ольга тут же стала смывать маску, но все равно через секунду уже кричала от боли. Потом кое-как позвонила в «скорую» и Марине. Голубев быстро поговорил по телефону и прошел в ванную рядом с мокрыми следами Олиных ног. Там все еще лилась вода. На синей, в дельфинчиках, занавеске виднелись кровавые следы пальцев. Злополучная баночка стояла на краешке эмалированной ванны открытая. Голубев аккуратно закрыл воду и, заслышав шум в кухне, вышел.

       Пришла мама и две перепуганные дочки Оли. Девочек сразу отправили в комнату, закрыли дверь. Белая, как полотно, Галина Ивановна, словно окаменев, смотрела на дочь и, как заезженная пластинка, повторяла без конца:

– Господи, что ж это такое? Что же это такое?

       Фельдшер заставила ее принять какие-то резко пахнущие капли и попросила собрать дочери вещи. Олю надо было госпитализировать, хотя бы на эту ночь. На Галину Ивановну будто ступор напал. Она брала вещь в руки, роняла, хваталась за что-то еще. Марина,  хорошо ориентирующаяся в их доме, собрала вещи с помощью дочек и отдала Голубеву, попросив проводить подругу. Сама осталась. Хозяйка только после отъезда дочери решилась спросить:

– Марин, это что? Это кислота была, да?

– Скорее всего, теть Галь. Но точно не известно.

– Боже мой, да откуда? Почему? – и сорвалась с места. Марина еле ее удержала.

– Теть Галь, не ходи туда пока, Надо, чтоб полиция все проверила. А Борька-то где же ваш?

– А он что? Не пришел еще? Вот паразит. Мать в больнице, а он?! – и залилась слезами, упав на стул. Марина опустилась возле нее на корточки и пыталась успокоить. В углу, сжавшись, будто два воробушка, стояли в обнимку сестренки. Им-то никто ничего не объяснил, и бедные дети сами пытались понять, что случилось. В коридоре послышался грохот, это Борька так сбрасывал кроссовки.

– Ба, есть что пожрать? – парень влетел в кухню и замер. – Что случилось-то? Ба, теть Марин! Что случилось? – голос сорвался на высокую ноту.

– Что вы молчите?! Что-то с мамой, с отцом? Ну что вы? – Марина подняла глаза:

– Борь, похоже, мама получила ожог. В ее маске для волос оказалась какая-то гадость. Она в больнице, но жизни ничто не угрожает. – Борис бросился в ванную, Марина за ним.

– Сюда нельзя. Сначала надо все проверить. Иди с девчонками поешь что-нибудь и постарайтесь уснуть. Все будет хорошо, маме сейчас помогут. Галина Ивановна, теть Галь, чем детей покормить?

– Марина, деточка, я сейчас, я сама, – и чуть не упала, встав со стула.

– Борис, отведи ее в зал. Положи на диван. Я сама, теть Галь, все найду. Я сама их покормлю. – И изо всех сил сдерживая слезы, загремела посудой. Жареная картошка на плите была еще теплой. В миске нарезанные овощи. Марина попробовала  дольку огурца. Быстро посолила салат, добавила майонез, размешала. Увидела еще сосиски в кастрюльке. Разложила по тарелкам, усадила детей, поставила чайник.

      Галина Ивановна больше не плакала, что-то тихонько шептала в подушку. И тут где-то зазвонил телефон. Все оглянулись, и Марина первой заметила его возле табуретки, на которой сидела Оля. Он, видимо, выпал из рук и оказался за кошачьей миской. Марина подняла его. Телефон был неприятно липким, на нем остались следы раненых пальцев хозяйки. Звонил Слава, муж. Марина похолодела, она не знала, что сказать. Телефон звонил. Боря выхватил трубку из рук.

– Да, пап. Да все на улице пока. Мама в душе, ты ж знаешь, это надолго. Уже поужинали. Да не сижу я в компе. Мама отобрала. Позвонит сама. Если не забуду. И вообще, мы щас спать идем, устали все. Ковры стирали. Ну, пока. Если увижу щас, скажу. Спокойной ночи, пап. – И передал трубку Марине. – Сегодня больше звонить не должен, тоже ложится. А завтра мама сама разберется. Вы ей только телефон передайте. А то нас никто туда не пустит.

       Марина подняла глаза на мальчишку. Небольшого росточка, полненький, по виду совсем ребенок. Но сейчас повел себя, как настоящий мужчина. Она собрала состриженные пряди и слегка протерла пол.

– Теть Марин, что все-таки с мамой? – Девчонки, не притронувшиеся к еде, смотрели на нее во все глаза.

– Ребятки, ранки на голове, и пальчики пострадали. Все остальное, вроде, нет. Лицо точно чистое. Думаю, все заживет. В ванну ни шагу. Ну-ка, что сидим? Быстро все поели и спать.

       Дети завозили вилками. Потом приехали полицейские, и Марина, уложив детей, сидела в зале с Галиной Ивановной. По предварительным данным, это действительно была соляная кислота, подмешанная в маску. Теперь предстояло выяснить, как она туда попала.

       В этом доме всегда была куча народу, особенно когда к тете Гале приезжала дочь с детьми. Оля очень удачно вышла за какого-то денежного мешка, как сыр в масле каталась. Муж обожал ее и, вот нонсенс, тещу! Дети росли умными и послушными. Оля в Питере не работала, занималась домом, детьми и собой. Выглядела, как королева, хотя красавицей никогда не была. Небольшая, полненькая, близорукая. Такой она уехала учиться в Рязань.

       А сейчас это была стильная, ухоженная и уверенная в себе женщина. Недостаток природной красоты компенсировался умелым макияжем и подходящей прической. Полная фигура только выигрывала от умело подобранной одежды. К маме ездили на все каникулы с тех пор, как дети пошли в школу. Раньше – чаще. И тогда собирались подруги Оли, куча ребятни, знакомые, соседи и ученики Галины Ивановны (она занималась репетиторством) – всем здесь были рады. Но кто же так жестоко пошутил?

Глава 6

По ту сторону света

2 ВЕК ДО Н.Э.   СКИФЫ

       Очнулась девушка от раздирающей легкие боли. Нечто холодное отлипло от ее рта, давая ей возможность вздохнуть, но сильные ледяные руки давили на грудь. Тело сотрясал приступ сильного кашля пополам с рвотой. Инстинктивно она попыталась перевернуться на живот, чтобы не захлебнуться, но не смогла. Почувствовав ее потуги, немедленно приподняли, как пушинку, положили животом на колено. Кровь прилила к голове, и появились проблески сознания. Воздух стал поступать свободнее. В голове зашумело и застучало. Лимира сползла с колена и села, уронив непослушную пока голову на руки. Когда мозг, наконец, наполнился насыщенной кислородом кровью, упала на спину и прислушалась к темноте.

       Внезапно осенило, что это не камера Лунной Ладьи. Под ней была рыхлая сырая земля, она зачерпнула горсть рукой. Кожа ощущала движение прохладного воздуха, и рядом с ней кто-то точно находился. Резко села – Ортэй! Он все-таки пришел за ней, он спас ее. Но почему молчит? Шарила руками вокруг. Справа уперлась пальцами в такую же земляную стену. Слева – неприятно холодное, влажноватое, худое голое тело – нога. Это не мог быть Ортэй.

       Преодолев брезгливость и страх, подвинулась поближе и прошлась пальцами выше – сильно выступающее колено и бугристые мышцы бедра. Сосед не двигался. Но от ушей девушки отлегло, и она слышала и свое сбитое, сиплое дыхание, и тихое – соседа. На бедре лежала рука. По ней она добралась до плеча, а потом, будто спрашивая разрешения, слегка прикоснулась к голове. Это был человек, только лысый и холодный. Не Ортэй! И не Зоэра! А кто? И где она? Как ей удалось выбраться из  захоронения? Она решилась заговорить:

– Кто ты? – Но вместо членораздельной речи из горла вырвался неясный хрип. И она опять закашлялась. В полной темноте все чувства обострились, она скорее почувствовала, чем услышала, что возле нее появился еще кто-то. Девушка снова окликнула соседей. Получилось лучше. В ответ – тишина, потом шорох. И вдруг ее схватили на руки и очень быстро куда-то понесли. Она настолько испугалась, что не смогла даже закричать. Только почему-то крепче обхватила руками длинную жилистую шею и сжалась.

       Сколько продолжалось это путешествие в полной темноте, и как ориентировался в массе спусков, подъемов и поворотов ее носильщик, она понять не могла. Зато точно знала, что находится под землей. Специфический запах сырости и тлена, осыпающаяся почва, свешивающиеся кое-где корни не оставляли сомнений. Вдруг бег прекратился. Лимиру спустили с одних рук, но тут же взяли на другие. И продолжился этот странный бег.

       Однажды она ощутила, что находится в большом пространстве, где слышался слабый всплеск воды. Так бывает, когда быстрая речка обтекает камни. И почему-то было очень холодно. Холод шел от несшего ее создания, от земли, близкой воды. И воздух был холодный. А на ней всего-то тоненькая рубашка. И ту она почти до талии порвала, когда ее душила могила. Лимиру начала бить крупная дрожь. Зубы не попадали друг на друга. А путешествию не было конца. Ее передавали с рук на руки, но ни разу она не услышала ни одного звука, кроме чужого дыхания.

       За свою жизнь она почему-то не опасалась. Хотели бы убить, не стали бы спасать. А они ее несомненно спасли. Неожиданно глаза уловили легкое разжижение тьмы. Точно, где-то был свет! Ее несли к свету. А тьма все более разбавлялась тусклым серым светом из длинного коридора впереди, и девушка смогла разглядеть своего носильщика. Это совершенно точно был человек, но странный.

       Большие подвижные, слегка заостренные уши, очень большие светлые глаза, маленький вздернутый носик, небольшой рот. И очень мускулистые руки и ноги. Через его плечо она увидела еще несколько фигур, но их черты лица рассмотреть не сумела. Внезапно носильщик остановился, спустил ее на землю. Лимира твердо стояла на ногах, не ощущая больше той страшной слабости, что была вначале. Спутники стояли недалеко от нее. Один из них указал рукой на свет и произнес что-то странным мелодичным, птичьим голосом. Она поняла это, как сигнал к движению и сделал шаг вперед. Получилось. Второй, третий… Медленно шла по узкому тоннелю. Спутники сопровождали поодаль.

       Вскоре стены расступились, и Лимира вступила в огромную пещеру. В одном месте каменный свод имел большую округлую дыру, в которой нестерпимо голубело безоблачное небо. Дыра обрамлялась верхушками зеленых деревьев. Но она была так высоко, что нечего было и мечтать выбраться на поверхность через нее. Под дырой росло немного травы и чахлые кустики. Семена наверняка занесло сюда ветром с поверхности, но солнца все равно  катастрофически не хватало. Зато вода попадала во время дождей, а почва потом не высушивалась ветрами. Поэтому травка была сочно зеленой, но хилой и длинной – тянулась к солнцу, бедняжка.