– Ой! – вспомнила Янка. – Я же свои вещи не взял! – и она кинулась было во дворец.

– Постой, сорванец! – окликнул ее Меньшиков. Янка обернулась.

– Я о тебе помню, – засмеялся Алексашка и вытащил из кареты холщевый мешок с двумя лямками, отдаленно напоминающий современный рюкзак. Из мешка торчал гриф гитары. Янка подлетела к Алексашке.

– Саня, ты просто гений! Спасибо! – Янка вырвала у него мешок и заглянула внутрь. Там прекрасно уместились и сумка и гитара. Это было намного удобнее, чем носить их по отдельности. Через полчаса переславльская экспедиция была готова.

* * *

– Ну, что скажешь, Пит? – спросила Янка, когда отъехали от дворца.

– Ты насчет поджога? – догадался Петр. Янка кивнула.

– Ну, что, написал Ромодановскому, пусть приедет, разберется. А ловко у тебя получилось, Янка! – похвалил ее Петр. – И как тебе только удалось?

– Что, расколоть твоих холопов? – Янка усмехнулась. – Это элементарно, Пит. В этом вся прелесть дипломатии. С ее помощью, если умеешь, можно даже международный конфликт разрешить, не то, что информацию вытащить. Причем, заметь, даже не повысив голоса!

– Ты только не очень задавайся! – предупредил Петр. – Я этого не люблю, – добавил он строго и вдруг спросил. – А чего это ты так испугался, когда я фамилию тебе подсказал? – он дернул бровью и внимательно посмотрел на Янку.

– Тебе показалось. – Янка смутилась и покраснела.

– Ну, краснеешь ведь, значит, врешь! – он толкнул ее локтем. – Говори, не бойся!

– Дело в том, что у моего деда такая фамилия. Вот я и подумал, а что, если эти люди мои предки. Знаешь, как зацепило! – она посмотрела на него.

– Представляю, – кивнул Петр.

Алексашка кимарил, сидя напротив. Вскоре и Янка укачалась и заснула, свернувшись в клубок, и положив голову на колени Петру. Он долго улыбался, глядя на спящую Янку, а потом в полголоса сказал проснувшемуся Алексашке:

– Да будет так! – он кивнул на Янку. – В дороге велю спать, а как на место прибудем, работать более, – и он провел ладонью по нечесаным вихрам Янки.

* * *

На следующий день карета остановилась у деревянного дворца. Правда, это было только название, внешне он напоминал высокий одноэтажный терем с различными хозяйственными постройками около. Петр вышел из кареты, разминая ноги. Протирая глаза, жмурясь от солнца, вылез Алексашка. Янка вылезла последней с заплечным мешком за спиной. Почесав уже давно немытую прическу пятерней, она надела бейсболку и огляделась. Вокруг дворца росло множество деревьев, прямо лес. Было полное ощущение, что дворец находится на необитаемом острове. И только приглядевшись получше, сквозь деревья, в низине были видны домики какой-то деревушки. От дворца вела тропинка, и за плотными рядами деревьев поблескивало озеро.

Из дворца выскочила проворная челядь и, махнув царю поклон, начала быстро разбирать вещи с экипажей. Петр и Алексашка вытащили только самое необходимое.

* * *

Янка схватила мотор и динамо-машину и пошла с ними во дворец. Интуиция помогла ей найти кабинет Петра. Посередине небольшой комнаты стоял стол, рядом лавки. Дальше стеллажи с какими-то инструментами, книгами. Ближе к окну был приспособлен верстак, на нем недоделанная модель корабля и столярные инструменты.

Янка примостила на верстаке мотор и динаму и очистила их от копоти. Потом оглядела комнату и подошла к иконе. Пошарила за ней и достала пузырек с желтоватой жидкостью. Понюхав, поняла, что это такое. Деревянное масло, подумала Янка, очень кстати. Она смазала маслом все до щелочки в динаме и моторе. Едва успела положить его на место, как вошел Петр. Они с Алексашкой перли тот самый сундучок. Увидев, что Янка полезла за икону, Петр слегка нахмурился. Поставили сундучок. Петр выпроводил Алексашку, сел на сундук и, строго глядя на смущенную Янку, позвал:

– А ну, поди сюда!

Янка нехотя подошла. Он поставил ее между колен и, зажав ими, заглянул в глаза.

– Ты чего там забыл? – он кивнул на икону. Янка покраснела как рак, чувствуя неприятности.

– Ну? – пытливо спросил Петр.

– Я мотор смазал, – пробормотала она, отведя глаза. – Ты меня накажешь? – она с тоской посмотрела на него.

– Нет, наказывать не стану, вижу, раскаялся, – уже мягче сказал Петр и строго добавил. – Но впредь без спросу никуда не лазь, не то… сам знаешь, – и отпустил ее. Будто на собрании проработали, подумала Янка. Да, воспитатель он еще тот, хлебну еще с ним, вот зануда!

* * *

Через некоторое время, спросив на все что можно разрешения у Петра, Янка уже паяла мотор с динамой, раздобыв на верстаке моток медной проволоки. А чуть позже, уже без разрешения слиняла на озеро. Там она приделала к одной из лодок мотор, и получился катер. Янка сделала из куска жести руль и подвела его к пропеллеру, который склепала из разных железных обрезков, валявшихся на верстаке и медных заклепок. Молотка у Янки не было, и она использовала булыжник, который нашла тут же на берегу. Из-за деревьев появился Иевлев. Остановился и, прищурившись, поглядел на Янку.

– Так вот ты где!

– А, Сильвестр! Привет! Уже прибыли? – весело сказала Янка, покачиваясь в лодке и подгоняя руль.

– А государь тебя ищет, грозит голову оторвать, – сказал Иевлев и с любопытством подошел к лодке. – Слышь, али нет?

– Да ты что? – смехом ахнула Янка. – И за что же? – она обернулась к Иевлеву.

– За то, что без спросу ушел, – пояснил тот.

Янка пропустила его слова мимо ушей. Она еще покачалась в лодке, проверила ходкость.

– Хорошая шлюпка! Хочешь, прокачу?

– Без вёсел-то? Как же она пойдет? – недоверчиво усмехнулся Сильвестр.

Тут из-за деревьев послышался звучный голос Петра.

– Ну, как поймаю! Ну, погоди, пострел!

Янка громко хохотнула, свистнула и дернула за втяжной рычаг. Динама завелась, мотор взревел, лодка дернулась и, оставив пенный след, торпедой понеслась по озеру. Петр недоуменно застыл рядом с удивленным Иевлевым.

* * *

Сделав крюк, Янка повернула руль, и лодка понеслась назад. За несколько метров от берега Янка выключила динаму, но лодка с разгона зарылась носом в берег. На нем уже стояла вся команда Петра. Все это время они следили за несущейся в пене лодкой.

– Ну, как, клево? – весело спросила Янка, перемахнув через борт лодки и подбежав к Петру. Он восторженно сжал ей плечи и так крепко поцеловал в губы, что у нее закружилась голова, но на этот раз она не покраснела. А Петр от восхищения даже не мог ничего сказать, он еще раз горячо поцеловал Янку. Она сконфузилась. Все рассмеялись.

На этот раз Петр даже не спросил, чего хочет Янка, расщедрился и подарил ей свой кафтан, который доходил ей до пят, треуголку, которая сползала на глаза, и уж совсем щедро со стороны Петра – кошелек с золотыми (потрясение для Янки, читавшей о его скупости). А вечером на совете, который собрался в его кабинете, Петр торжественно вручил ей свою шпагу, которая оказалась впору Янке (Петру подарили ее, когда ему было двенадцать лет) и пояс к ней. Это было посвящение в юнги. Янка, читавшая много раз об этой церемонии, встала на одно колено, поцеловала эфес и вложила шпагу в ножны. С того дня она с ней почти не расставалась.

* * *

Поздно вечером, когда уже все заснули, Янка незаметно смоталась на озеро. Заховавшись в зарослях, она тщательно отмывалась после почти недельного пребывания в XVII веке. Янка не учла только одного, не она одна бодрствовала. Алексашка тоже долго не мог заснуть и вышел подышать. Было тихо. Он проверил караулы и решил прогуляться вдоль берега озера. Недалеко в камышах он уловил какое-то движение. Тихо подкравшись, Алексашка раздвинул осоку и увидел смутный в темноте силуэт, похожий на фигурку девушки. Он присмотрелся, не разобрать. Алексашка перекрестился. Наверно русалка, подумал он и быстро тихо ушел.

Янка ничего не заметила, она была уверена, что никто ее не увидит. Она тщательно вымылась при помощи куска мыла, захваченного в поход. Потом, одевшись, немного прогулялась по берегу, пока не высохла одежда и пошла во дворец.

* * *

Итак, началась жизнь на переславльской верфи, где на озере строили корабли. Жизнь эта была похожа на армейскую. Каждый день с утра пораньше пела труба, и все, от рабочего до самого главного инженера спешили на сбор. Опоздавшим доставалось в зависимости от ранга: кому батоги, кому ругань из уст самого царя. Потом Петр раздавал распоряжения, и когда все рабочие расходились по местам, собирал совет из инженеров, корабельных мастеров и стольников. Потом гонялся по кораблю, следил за работой или тоже работал где-нибудь в трюме. Стольники усердствовали перед ним, а когда он не видел, просто баловались и зубоскалили. У Янки тоже было дело, она вязала ванты морскими узлами, которым научил ее корабельный мастер и кузнец из Голландии Гаррит Кист. А так же между делом Янка не забывала фотографировать самое интересное. Работа начиналась в пять утра, потом был послеобеденный отдых и, затем продолжалась до заката. А по вечерам Янка собирала всех стольников вместе с Петром у костра и начинала что-нибудь рассказывать или петь. Ну, а когда уж очень уставали, то расползались спать сразу.

* * *

Утром Янке ужасно не хотелось вставать, особенно после тяжелого дня накануне. Недалеко пела труба, Янка с трудом открыла глаза и удивилась: она спала в стоге сена прямо возле конюшни. Потом зевнула и прислушалась: со всех сторон слышался топот, голоса. Во дворце тоже хлопала дверь. Вот общество придурков, подумала Янка сквозь сон, хоть в лепешку расшибитесь, ни за что не встану. И она поглубже зарылась в сено. Сквозь сон она уже слышала стук топоров на озере. Вдруг:

– Здесь он, мин херц! – раздалось рядом.

Сердитый голос Петра приказал Янке вылезать. Янка недовольно высунулась из сена. Перед ней стояли Петр и Меньшиков. Не увидев Янку на построении, Петр очень рассердился и пошел ее искать. А Меньшиков обнаружил Янку по эфесу шпаги, который предательски торчал из сена.

– Ну, чего? – сонно спросила Янка.

– Иди сюда! – приказал Петр, едва сдерживая гнев. Янка нехотя вылезла из стога и отряхнулась. Петр, молча сделал Алексашке знак, и тот ушел. Янка окончательно проснулась и вопросительно посмотрела на Петра.

– Ответь мне, юнга, – сдержанно начал Петр. – Ты сигнал слыхал?

– Какой сигнал? – не поняла Янка.

– Сиречь трубу! – пояснил Петр, сдвинув брови.

– Ну, слыхал.

– А что общий сбор по сигналу знаешь?

У Янки упало сердце: совсем из головы вон! Вот незадача!

– Знаешь?! – уже яростнее повторил Петр.

– Я забыл, – тихо пробормотала Янка, опустив глаза.

– А что за сие бывает, тоже забыл?! – загремел на нее Петр. Он был взбешен, и от этого никак не мог отстегнуть от пояса линек (это такая неприятная штука, похожая на обрезок каната с узлом на конце). Янка уловила это движение его руки и схватилась за шпагу. Он побелел:

– Ты что?!

– А ты?!

– Я не шучу!

– Я тоже! – она выставила вперед шпагу и тоже побледнела. – Брось! – велела она Петру, указав на линек. Он повиновался и отошел, возмущенно недоумевая. Она, не сводя с него глаз и шпаги, ногой отбросила линек подальше.

– А теперь я хочу тебе сказать, – глуховато начала Янка, – я впервые забыл о сборе, потому что устал как черт. А ты? Я ведь первый раз… – она укоризненно посмотрела на уже остывшего Петра, вложила шпагу в ножны и ушла на верфь.

* * *

Весь день она усердно работала под присмотром Киста, но стоило Петру посмотреть в ее сторону, она показывала ему язык и сердито отворачивалась. Ему становилось неловко. Вечером она не пришла к костру, возле которого уже все собрались, и Петр пошел ее искать. Нашел ее на берегу озера. Янка стояла и пускала блинчики по воде. Он подошел, она не прореагировала. В нем начало вскипать бешенство, но он сдержался.

– Янка, ну чего ты, пошли.

– Не хочу, – в голосе ее слышалась обида.

– Ну, хочешь, прощения попрошу? – в отчаянье брякнул Петр, ему очень хотелось помириться с Янкой, но как, он не знал. Она усмехнулась:

– Ты что мне одолжение делаешь?

Он засопел и вдруг крикнул:

– Долго ты мне жилы мотать будешь?! – и в отчаянье сел на песок, уткнувшись лбом в колени. Янка присела рядом, он всхлипнул. Она потрясла его за плечо:

– Э, Пит, ты чего?

Он дернул плечом. Ей стало даже смешно. Она снова потрясла его:

– Да ты что, ревешь, что ли? – Янка фыркнула от смеха. – Вот это номер, царя до слез довел! Просто сенсация! Ты че, серьезно? Да успокойся ты! Я уже не сержусь! Ну?!

Он поднял голову, мокрыми глазами взглянул на нее:

– Ты,…правда? – он шмыгнул носом.

– Правда, правда. Ты только утрись, перед ребятами неудобно. Эх, никак мы друг друга не поймем. Пошли, – она вздохнула, и они пошли к костру.

* * *

Усевшись у костра, Янка начала рассказывать сказку о Мальчише Кибальчише, которую в глубоком детстве ей читала бабушка. Ребята притихли и внимательно слушали, переживали. Петр хмурился.

– И тогда Главный Буржуин сказал: «Подите, буржуины, и погубите этого Мальчиша!» – Янка сделала паузу, и на несколько секунд воцарилась тишина. Было только слышно, как потрескивает костер да в траве сверчат кузнечики. Янка обвела взглядом напряженные внимательные лица ребят и продолжала:

– И погиб Мальчиш Кибальчиш… Но так же как громы загремели боевые орудия. Также как ветры ворвались конные отряды, и также как тучи понеслись красные знамена. Это наступала Красная Армия. И в страхе бежал Главный Буржуин, громко проклиная ту страну с ее удивительным народом, с ее непобедимой армией и с ее неразгаданной военной тайной, – торжественно шпарила наизусть Янка. – А Мальчиша Кибальчиша схоронили на зеленом бугре у Синей реки, и поставили над могилой большой красный флаг, – она замолчала и оглядела притихших слушателей.